— Меня зовут… — этот легкий вопрос поставил витязя в тупик. — Меня зовут…

«Черт возьми!» — витязь не мог этого вспомнить.

— Откуда ты? Ты не из этого города. Пока ты был без сознания, приходили местные. Никто тебя не узнал.

Опять туман вместо воспоминаний. Витязь и сам себя не узнал, когда старуха поднесла к его лицу маленькое треснувшее зеркальце. Мужик в отражении был лет тридцати пяти. Лицо мужественное. Широкий подбородок и немного кривой нос из-за перелома. На виске синяк, от уха до брови. Попытка вспомнить хоть что-то о самом себе, не увенчалась успехом.

— Я ничего не помню, — признался он, в первую очередь, сам себе.

— Вот как, — задумчиво произнесла старуха. — Тебе хорошо досталось по голове.

Витязь захотел встать, поднял одеяло и увидел, что абсолютно голый.

— Где моя одежда?

— Ты про те разорванные лохмотья? Я их выбросила сразу после того, как сняла их с тебя.

Старуха заметила, как витязь смутился.

— Я многое в жизни повидала, ты меня ничем не удивил.

Бедолага смутился еще сильнее.

— Твои спасители сказали, что принесут что-нибудь из одежды, — сказала она. — Они приходят проведать тебя каждый вечер.

Витязь еще раз поднял одело, осмотрев израненное тело. Все было не так уж и плохо. Резаных или рваных ран было мало и те были аккуратно зашиты и уже заживали. Сломанное левое предплечье крепко зафиксировано лубком из коры и тугой повязкой.

— Благодарю за помощь. Не знаю, как мне расплатиться с вами.

— Твое лечение оплатил наместник. Он хочет поговорить с тобой, когда встанешь на ноги. Его и поблагодаришь.

Горбун и Однорукий пришли к знахарке вечером, как стемнело. Узнав, что раненый витязь в сознании и может ходить, они принесли ему одежду (грязную рубаху и портки не по размеру), а когда тот оделся, повели его в свою лачугу. Раз уж он может подняться на ноги, зачем занимать чье-то место.

Их лачуга находилась неподалеку, в самом бедном квартале Пуп-града, у городской стены. То было убогое покосившиеся жилище с дырявой крышей. В сравнении с ним, не большая изба знахарки казалась хоромами. Пока они шли, витязь успел не раз поблагодарить своих спасителей. Калеки были довольны собой, ведь они сделали что-то полезное.

Горбун зажег лучину. Однорукий поставил на маленький низкий стол блюдо с овсяной кашей и пареной репой. Они усадили за стол витязя и стали ужинать.

— Значит, ты ни черта о себе не помнишь? — уточнил Горбун, после того, как витязь поведал о своем состоянии.

— Ни черта, даже имени, — подтвердил тот.

— Как же нам тебя называть? — спросил Однорукий.

— Тебе нужно имя, без него никак. Придумаем тебе временное, пока не вспомнишь настоящее, — предложил Горбун. — Например…

Пока горбун подбирал наиболее подходящее для их нового знакомого имя, Однорукий предложил свой вариант:

— Может, Каштан?

— Так звали твоего плешивого пса, — отметил Горбун.

— Ну, да.

— Вот, дурила уродливый, кто людей называет собачьими кличками? — возмутился Горбун. — Будем звать его… Восставший.

— Это не имя, вонючий ты ишак, — справедливо заметил Однорукий.

— А мне нравится. Отражает всю его суть.

— Какую еще в жопу суть? Назовем его…

— А вас как зовут? — спросил витязь своих спасителей, прервав их спор.

Калеки немного замешкались с ответом.

— Горбун, да Однорукий, вот как, — сказал Горбун. — Кто из нас кто, сам догадаешься.

— Вы знаете, что произошло там? Что вы видели на дороге?

— Раскуроченные телеги, мертвые люди и лошади, — ответил Горбун. — Судя по твоим доспехам, ты сопровождал торговый караван, в качестве охраны. На караван напал Мрачный сохатый.

— Изуродованный Мраком огромный бешеный лось, — подтвердил Однорукий.

— Он появился в этих краях несколько дней назад. Охотники видели его в здешних лесах. Там, на дороге было много его следов.

— Зверь добил всех, кто не успел убежать. И испортил перевозимые товары.

В мозгу витязя появились отрывочные воспоминания:

Оглушительный рев зверя, огромного Мрачного лося. Насаженное на рога, тело торговца. Перевернутая телега, за которой он сам прятался. И то, как лось подкинул эту телегу в воздух.

— А что вы делали на том месте? — спросил витязь.

Спасители застыли, перестали жевать репу. Вопрос для них щекотливый. Они же не могут признаться, что они гнусные мародеры. Каждый из них ждал, пока второй что-нибудь убедительно соврет. Проглотив репу Горбун выдал:

— Искали выживших. Мы услышали про разгром торговцев неподалеку от города и решили сходить, посмотреть, вдруг кто-нибудь выжил. Одного вот нашли.

— Одного из двух десятков, — добавил Однорукий.

— Как мне с вами расплатиться за помощь?

— За нашу помощь, оставь нам свои доспехи. Для боя они уже не годны, тебе от них толку нет. А мы из них извлечем выгоду. А меч твой, наместник, забрал, завтра заберешь.

«Я попал! Надо съебываться из города!» — с такой мыслью витязь подскочил с лавки, на которой спал.

Он вспомнил все! Вспомнил свое имя — Иван Удалой. Вспомнил, что он разбойник, бывший витязь. Его задание было вместе с торговым караваном проникнуть в город, выкрасть Корону Неимоверности и доставить ее своему главарю Лютогосту. И он не выполнил это задание.

Власть Лютогоста распространилась по многим местам Тридевятого царства, но этот город ему не подчинялся, а стало быть местные не друзья Ивану.

— Вот ты и проснулся, — сказал Горбун. — Стражник уже пришел, чтобы отвести тебя к наместнику.

«Вот дерьмо!»

— Это ты, выживший из каравана? — спросил вошедший в халупу стражник.

— Да это он, — донесся из-за спины разбойника голос Горбуна. — Но он ничего не помнит.

— Иван. Меня зовут Иван Удалой. Я вспомнил. Я охранял торговый караван.

— Следуй за мной, — скомандовал стражник.

Следуя за стражником, Иван шел по узким извилистым улочкам города. То были кварталы простого люда и разных ремесленников. Плотно застроенные и густонаселенные трущобы. Этажи зданий достраивались по мере роста населения, как получится и чем придется. Запахи еды, перемешавшиеся со зловонием отходов жизнедеятельности и бытовым мусором, образовали едкий смрад. Он въедался в жителей этих кварталов, тем самым метил их, позволяя отличить от других жителей города.

Удалой выжидал возможность улизнуть от стражника и скрыться, затерявшись в толпе. Но тот постоянно оглядывался на него, не теряя из виду. Когда Иван стал отставать, то стражник схватил его под руку. Если бы тело у разбойника не так сильно болело, он бы мог вырваться или даже вырубить стражника. Но в таком состоянии, он не мог противостоять здоровому бойцу.

Пройдя площадь, на которой располагался рынок и где толпилась куча народа, они прошли через ворота и оказались в квартале, где селились бояре и располагались органы управления. Улицы были шире, здания солидней, людей меньше, воздух чище.

Стражник притащил Ивана в каменную башню, на верхний этаж, где была приемная наместника. И тут разбойнику стало по-настоящему стремно. Вдруг наместник уже знает, кто он такой и чем промышляет. Не имея возможности сбежать, он шел на встречу неизвестности. Стражник постучал в нужную дверь и завел Удалого внутрь.

В приемной наместника было сильно накурено и там царил полумрак, так как ставни окон были прикрыты. Наместник — суровый с виду дядька средних лет, сидел за столом и курил трубку. Он жестом указал Ивану на стул, а стражнику на дверь. Стражник вышел, Иван присел.

— Как тебя звать? Откуда родом?

— Иван Удалой из Первограда.

— Наемник?

— Работаю на тех, кому нужна охрана, в основном на торговцев.

С минуту наместник молчал. Он сверлил Ивана взглядом, отчего тому становилось все более не по себе. Вскоре посыпались вопросы.

— Откуда шел караван?