— Жжется! Жар! — раздавался детский крик из огня. — Больно!

Крик дочери разрывал Ивану сердце. При этом он боялся, что она выберется из кострища. Если она оттуда выберется, он должен будет загнать ее обратно в пекло. Он отгонял от себя мысли о том, какую его дочь испытывает боль в этот момент. Ничего. Он делает ей лучше. Скоро ей полегчает.

Жар от огня был сильным. Иван не мог стоять вблизи. Он бегал вокруг, контролируя костер со всех сторон. Движения в костре прекратились и Ивану полегчало. Он еще какое-то время продолжал таскать из мельницы деревянные вещи, бочки и ящики. Продолжал поддерживать пламя.

Тихомир, выбившийся из сил, ушел домой, а Иван сидел до самого утра, наблюдая, как тлеют угли.

После той ночи Иван запил. Он набрал медовухи у Казимира и заперся в своей избе. Он напивался в слюни, пока его не отрубало. Он не видел сны. Приходя в себя он сразу продолжал пить. Так и жил, не трезвея ни на минуту.

На пятый день запоя к нему пришел Казимир. Витязь не хотел никого видеть, но ему открыл. Тот принес ему немного еды.

— А медовуха?

— Может, с тебя уже хватит?

— Может хватит, а может и нет, а может пошел ты.

Казимир никак не ответил на эту грубость. Он протянул ему белую маску.

— Тебе следует надеть маску, если не хочешь стать Мрачным.

Иван взял маску, усмехнулся и швырнул ее в угол.

— Избавь меня от этой хуйни. Я еще пока не свихнулся.

— Ну зачем ты так? Я же ради тебя… Чтобы ты не пострадал.

— Я уже пострадал. Враг победил, дружина разбита. Лишился дочери… Я потерял все.

— Ну и что собираешься делать?

— Бухать.

За несколько дней Иван выпил всю Казимировскую медовуху. Трезвость тяготила его, поэтому он рыскал по всей Выродовки, в поисках спиртного. Еще через неделю, когда во всей деревни не осталось ничего, что могло похмелить, Иван покинул это место.

Месяцами скитался витязь по окрестным деревням. Везде его принимали за обычного смерда, дружинником он нигде не представлялся, опасаясь нарваться на лютовцев. Он выполнял разную работу за кров еду и, если повезет, выпивку.

В конечном итоге, он попал в Первоград, прямиком во вражескую обитель. К этому моменту, с властью Лютогоста над окрестными местами все смирились. Его шайку боялись и ей повиновались. Сам Иван Лютогоста уже не боялся, все равно скоро подыхать, не от Мрака, так от голода. Витязь прибился к торговому каравану и вместе с ним проник в Первоград.

Он подрабатывал то тут, то там и старался не отсвечивать, избегая районы, где у него было много знакомых. Долгое время никто не обращал внимания на такого оборванца. Все заработанные деньги витязь пропивал, постепенно теряя человеческий облик. Он это прекрасно понимал. И знаете что? Ему было на это похуй. Ему на все было уже похуй. Выбранный им саморазрушительный образ жизни был, своего рода, медленным суицидом.

Спустя некоторое время такой жизни Иван потерял всякий стыд и перестал гнушаться краж. Тащил он все, что плохо лежит и имеет хоть какую-то ценность. Во время одной из кражи, его поймали за руку. В темницу витязь не хотел, поэтому случилась драка, в которой у одного причастного был сломан нос, у другого челюсть, а у самого воришки были разбиты губы и выбиты два зуба. Однако из-за подоспевшей на шум драки стражи, витязь в темницу все-таки попал.

На следующий день пребывания Ивана в темнице, к нему зашел кое-кто. Лысый и гладко выбритый, на вид, лет пятидесяти. Странная одежда, странные предметы на поясе. Витязь понял, что это кто-то из чужаков, прибывших из ниоткуда и захвативших здесь власть, кто-то из людей Лютогоста. Некоторое время гость молча разглядывал Ивана.

— Ну и? — игра в гляделки витязю быстро надоела.

— Знаешь кто я? — спросил гость.

— Судя по наряду и странным побрякушкам, кто-то из лютовцев, — логично предположил Иван.

Тот промолчал.

— А, так это ты и есть Лютогост, — как оказалось, перед Иваном был новый хозяин Первограда собственной персоной.

— Ты крепкий мужик, не плохо дерешься. Витязь так?

На этот раз промолчал Иван.

— Да, так, — Лютогост сам ответил на свой вопрос. — Те, кто тебя знают, мне сказали, что ты был одним из лучших бойцов Святогора. Мне нужны крепкие, умелые люди. Бывших дружинников у меня на службе много, у нас взаимовыгодное сотрудничество. Пойдешь ко мне?

Такого предложения Иван точно не ожидал, поэтому опять промолчал.

— У тебя будет кров, еда, бухло, бабы, — приведенные аргументы были соблазнительны.

— И что мне придется делать ради этого? — задал вопрос Иван.

— То же, что и раньше — все, что скажут.

Иван к этому моменту уже начал морально разлагаться и потерял нравственные ориентиры. Он согласился на предложение Лютогоста, не задумываясь о последствиях. Иван участвовал во многих разбоях под руководством людей Лютогоста, до того момента, как его отправили в Пуп-град, выкрасть Корону Неимоверности.

Конец флэшбека.

— Вы появились здесь очень кстати, — после завтрака сказал Шиш своим гостям. — У меня тут на днях появилась проблема и мне нужна помощь в ее решении. Пока вы не отправились дальше, сделайте кое-что для меня. Думаю, вы справитесь, без особого труда.

— Мы будем рады тебе помочь. В чем дело, дружище? — Дубыня был готов внимательно выслушать суть проблемы.

— Моя фирменная уха…, - сказал Шиш.

— Да, она отменная. Я думал, ты нас ей угостишь. Они должны ее попробовать, — сказал Дубыня, указывая на Лису и Ивана.

— В этом и загвоздка. Мы не можем готовить уху без главного ингредиента — золотой рыбки. Видишь ли, в озере, в котором мы ее ловили, завелась какая-то сучья тварь, злая страшила. Щербатый боится подходить к воде из-за нее. Вы его видели, конюха-то, он далеко не витязь, в отличии от вас. С моей стороны было бы глупо ждать от него храбрости и попыток убить ее. А вам это под силу, поэтому вас и прошу. Будьте так добры, избавьте озеро от этой поганой зверюги.

— Так, а что за зверюга-то там? — Дубыне была нужна конкретика.

— Не знаю, я ее не видел. Она сидит под водой, подплывает к берегу и нападает. Может, русалка, может, еще что-то. Щербатый на днях прибежал с озера весь бледный и дрожащий. Последний год он ловит там рыбу для нас. Поговорите с ним. Я бы и сам разобрался с монстром, но с этой деревяшкой, вместо ноги, ловкость уже не та. Я в долгу перед вами не останусь.

Гусыня, сидевшая у них под столом, крякнула, в должниках она тоже ходить не будет.

— О чем речь, это мы у тебя в долгу. Если того зверя на озере можно убить, то он будет убит, — заверил друга Дуб. — Где этот Щербатый здесь ошивается?

— Сейчас он на сарае, крышу латает, — сказала Купава.

— Ну что, Ваня, не хочешь прогуляться до озера? — Дуб выбрал себе напарника.

— Почему бы и нет, погодка хорошая. Самое то, для охоты на монстра, — Иван согласился подсобить.

— Я пойду с тобой, — заявила Лиса Дубыне.

— Нет необходимости. Думаю, мы справимся вдвоем с Иваном. Останься здесь, отдохни. Мы быстренько разберемся с этим делом и снова выдвинемся в путь.

Корона, с которой Дуб все это время не расставался ни на секунду, осталась на попечение Шишу. Тот пообещал стеречь ее, как зеницу ока, и спрятал в сундук. Лиса, в свою очередь, пообещала стеречь, как зеницу ока, сам сундук.

Щербатый сидел на крыше не высокого сарая и приколачивал доски.

— Здорово, дружище, — обратился к нему Дубыня. — Слезь оттуда на минуту, у нас к тебе разговор.

Конюх отложил молоток и, кряхтя, спустился с крыши по лестнице.

— В чем дело, мужики? — спросил он.

— Шиш сказал, тебя на озере чуть монстр не задрал. Расскажи, кто там шухер наводит?

— А, было дело. Я золотую рыбку хожу туда ловить. Сел на причале, когда закинул удочку, за ногу меня схватила когтистая лапа. У меня аж сердце в пятки ушло. Вот след остался, — Щербатый показал не глубокие порезы на своей щиколотке. — Еле ноги унес. Дня два назад я опять туда ходил. Видел, сидит на берегу. Подходить уж не рискнул.