Звук шагов раздавался всё ближе, и внезапно из тени вышли трое мужчин. Одежда потрёпанная, лица суровые, на поясе у каждого – оружие. Один из них, коренастый с короткой бородой, ухмыльнулся, словно я была именно той добычей, которую он искал.

– А вот и птичка, – сказал он, переглянувшись с товарищами.

Я сжала кулаки, стараясь не выдать свой страх.

– Птичка? Вы что, не видите? – я вскинула подбородок, пытаясь сохранить уверенность. – Я ястреб, который способен вырвать вам глаза, если подойдёте ближе!

Мужчины разразились смехом. Громкий, хриплый – он эхом разлетелся по парку. Но один из мужчин, высокий и широкоплечий, стоявший в стороне, не смеялся. Он смотрел на меня с интересом. Его светлые волосы и шрам через левую бровь придавали его виду ещё больше жестокости. Это был их главарь, и он вызывал у меня опасение куда больше, чем все остальные.

– Сильно сказано, – протянул он, не сводя с меня глаз. Его голос был низким, спокойным, но в нём слышалась угроза. – Ты всегда так дерзишь, девчонка?

– Только если ситуация того требует, – я с вызовом посмотрела ему в глаза.

Он усмехнулся и подошёл ближе, шагнув в круг света от луны. Теперь я видела, что у него на поясе висел меч – добротный, явно не украденный, и это настораживало ещё больше. Этот человек был не просто разбойником.

– Ситуация, говоришь? А как насчёт той, где ты одна, посреди парка, и трёх таких, как мы?

– Всё равно не сдамся, – я скрестила руки на груди, чувствуя, что лучше выдать дерзость, чем страх.

Мужчина рассмеялся, но его глаза оставались холодными.

– Мне нравится твой дух. Ты не похожа на тех, кто боится. Это интересно.

Он повернулся к своим людям:

– Забирайте её. Но аккуратно. Она теперь моя.

Сердце ухнуло куда-то в пятки.

– Твоя? – я сделала шаг назад. – Что, даже спросить не удосужишься, согласна ли я?

– Я не спрашиваю. Я беру. А ты можешь или привыкнуть, или умереть по дороге.

Его слова обрушились на меня, как удар. Но я не могла показать слабость.

– Тогда тебе стоит опасаться, что я тоже возьму, что мне нужно. Например, твою жизнь, когда представится случай.

На миг его глаза сузились, но затем он снова усмехнулся.

– Вот и проверим, девчонка.

Он махнул рукой своим людям, и они взяли меня под локти, увлекая за собой. Я шла, стиснув зубы, проклиная его, их, и этот проклятый парк.

Лагерь разбойников оказался глубоко в лесу, в старой вырубке, поросшей низкими кустарниками. Дым от костров лениво поднимался к небу, запах горелого мяса и прелой земли витал в воздухе. Лошади, привязанные к деревьям, лениво жевали траву, а около десятка человек сидели вокруг, шумно переговариваясь и поглядывая на меня с нескрываемым любопытством.

Когда меня подтолкнули вперёд, главарь – этот светловолосый, с шрамом на брови, которого остальные называли Гаретом, – шагнул за мной и громко бросил:

– Она будет с нами. Не лезьте без разрешения.

Несколько человек недовольно пробурчали что-то, но никто не осмелился спорить. Его власть здесь явно была абсолютной.

Меня отвели к грубо сколоченному шатру из шкуры и брезента, бросили старое одеяло и указали на низкий камень, который, по всей видимости, должен был стать моим «креслом».

– Живи, – сказал один из людей Гарета, ухмыляясь. – У нас здесь не баронский замок, но и ты не баронесса, верно?

Я ничего не ответила, только метнула в него взгляд, полный ненависти. Мужчина осклабился и ушёл, оставив меня в относительном покое.

Я огляделась. Лагерь был грязным, беспорядочным, но в нём угадывалась какая-то странная, мрачная организованность. На грубых столах лежали оружие, перевязанные узлы с добычей – ткань, посуда, блестящие украшения. У костра стоял котелок, из которого тянулся знакомый запах варева – явно суп из зайца или какой-то дичи.

Женщин здесь не было. Это сразу бросалось в глаза. Эти мужчины жили как стая волков – грубо, жадно, по законам силы. Каждый, кто проходил мимо, смотрел на меня по-разному: кто с любопытством, кто с насмешкой, кто с угрожающей похотью. Но никто не подходил. Пока.

Гарет подошёл ко мне ближе к вечеру. Он сел напротив, на поваленное дерево, и долго молчал, пристально изучая меня.

– Ты не из крестьянок, – наконец сказал он.

– Что, так сильно выделяюсь? – я облокотилась на колено, стараясь казаться равнодушной.

– Ты не боишься. Умеешь говорить так, чтобы тебя слушали. А ещё у тебя взгляд… слишком острый для тех, кто смирился с судьбой.

– Может, я просто умею притворяться, – ответила я.

Он усмехнулся.

– Может быть. Но у нас здесь есть свои законы. Никто не касается того, что принадлежит мне. Пока ты здесь, ты под моей защитой. Но если попытаешься сбежать или поднимешь бунт…

– Я уже слышала, – перебила его я. – Умру по дороге. Это ты говорил?

Его взгляд стал холодным, но он не разозлился. Напротив, казалось, мои слова его позабавили.

– Да, говорил. А теперь запомни другое: если ты хочешь выжить, тебе придётся работать. Лес не прощает слабости.

Работать? Я вскинула подбородок, глядя на него с вызовом.

– Хорошо. Но я выбираю, что делать.

Его смех был коротким, как щелчок хлыста.

– Ты дерзкая, девчонка. Ладно, посмотрим, на что ты годишься.

Он встал и ушёл, а я осталась сидеть, чувствуя, как лагерь постепенно погружается в ночь. Этот мир был чуждым, опасным, но я знала одно: если я буду держать голову высоко и искать возможности, то, возможно, смогу вырваться и отсюда.

Вечер медленно перетекал в ночь, но напряжение, висевшее в воздухе, не ослабевало. Лагерь, казалось, жил своей жизнью: кто-то ругался у костра, кто-то точил меч, а кто-то, наоборот, уже храпел, укрывшись плащом. Гарет вернулся ближе к закату, когда я сидела у шатра, пытаясь согреть руки над небольшим костерком.

– Элиза, – позвал он меня, и я вздрогнула. Он редко называл меня по имени.

Я не сразу ответила, лишь подняла взгляд. В его голосе звучала странная мягкость, которая выбивалась из общего сурового фона. Он подошёл ближе, опустившись на корточки рядом со мной.

– Ты сегодня не так колкая, – произнёс он, внимательно разглядывая меня.

– Устала, – сухо ответила я, не желая углубляться в разговор.

Но Гарет не отступал. Он протянул руку, чтобы убрать выбившийся из моих волос локон. Я отпрянула, но он лишь усмехнулся.

– Ты сильная, Элиза. Это редкость.

– Не думаю, что вам есть до этого дело.

– А я думаю, что есть, – он неожиданно схватил мою руку, его пальцы были тёплыми и крепкими. Я замерла, не зная, что делать.

– Гарет, отпусти.

Но он не отпустил. Напротив, приблизился, его лицо оказалось так близко, что я почувствовала его дыхание.

– Ты красива. Даже в этом тряпье. Даже в своей злости.

Его голос стал тише, почти ласковым, и в тот момент я поняла, что он собирается сделать. Сердце заколотилось как безумное. Я не знала, что хуже – оттолкнуть мужчину и рисковать разозлить, или позволить ему перейти ту черту, которую я не могла принять.

Но прежде чем я успела что-то сделать, перед моими глазами неожиданно возник другой образ. Высокий, гордый мужчина с холодными глазами. Герцог Рафаэль де Монфор. Его лицо всплыло так ясно, словно он стоял передо мной.

Герцог всегда был безупречен: его манеры, голос, даже жесты. Его власть и ледяное спокойствие были куда более пугающими, чем любое прикосновение. В этот миг я не могла понять, почему он встал перед моим мысленным взором, но я почувствовала странное облегчение – и, одновременно, страх.

"Рафаэль…"

– Элиза? – голос Гарета вывел меня из оцепенения. Его лицо было всего в нескольких дюймах от моего.

Я резко отшатнулась, подняв руки, словно пытаясь защититься.

– Не надо! – выпалила я.

Гарет замер, удивлённый моим порывом. Его глаза прищурились, но в них не было злости – скорее, непонимание.