– Всё, что я могу сказать тебе сейчас — это что ты важна. Гораздо важнее, чем ты думаешь.

Он поднялся, его тень окутала комнату, и, не дожидаясь моего ответа, направился к двери.

– Отдыхай, Элиза. Я не допущу, чтобы с тобой случилось что-то ещё.

С этими словами он исчез за дверью, оставив меня в полной растерянности. Слова его были одновременно успокаивающими и тревожными. Слишком много загадок. Слишком много вопросов.

Несмотря на заверения лорда, что мне нечего бояться, ночь принесла с собой совсем иные события. Сон, обессиленный болезнью и усталостью, настиг меня быстро, но не длился долго. Вдруг я почувствовала, как чьи-то холодные руки грубо схватили меня за плечи.

– Вставай! – прошипел грубый голос, и я открыла глаза, дезориентированная и напуганная. В тусклом свете ночи я разглядела фигуры слуг леди Мияды, что окружили мою кровать. Ещё не успев толком понять, что происходит, меня резким движением подняли на ноги.

– Что вы делаете? – едва успела вымолвить я, когда меня грубо толкнули к двери, даже не дав одеться. Я была в одной ночной рубашке, босиком, без вещей. Лицо одного из слуг сжалось в злую гримасу, когда он толкнул меня сильнее.

– Идём, – сказал он тихо, но угрожающе.

Меня тащили вниз по лестнице, мимо тёмных коридоров, и я всё время оглядывалась, в надежде ожидая, что вот-вот появится лорд Кайгвард. Но дом был безмолвен. Слуги, словно тени, действовали быстро и бесшумно. Никто не знал, что происходило. А если и знал, не осмеливался вмешиваться.

На улице было холодно, и воздух резал кожу, но меня втолкнули в телегу, как мешок с ненужным грузом. Вокруг царила кромешная тьма, и только слабый свет факела освещал грязный транспорт, в котором мне предстояло провести ближайшие часы. Я зажмурилась от ужаса и попыталась закутаться в свою тонкую ночную рубашку, чувствуя, как по телу пробегает дрожь.

Слышался звук шагов, и я вдруг услышала знакомый голос — голос леди Мияды. Она стояла неподалёку от телеги, разговаривая с каким-то человеком, который передал ей тяжёлый кошель с деньгами.

– Всё должно остаться в тайне, – раздался её холодный голос. – Он не должен узнать об этом.

– Ваш муж ничего не заподозрит, – ответил незнакомец, а в голосе его звучала усмешка. – Девчонка для него всего лишь ещё одна игрушка. Но теперь она будет там, где ей место.

Сердце сжалось от ярости и беспомощности. Леди Мияда продала меня, словно товар, за спиной своего мужа. Деньги пересыпались из рук в руки, решали мою судьбу, а я ничего не могла сделать. Слёзы отчаяния подступили к глазам, но я не позволила им пролиться. Я не стану плакать, не дам им этого удовольствия.

– Убедитесь, что она исчезнет как можно скорее, – добавила леди Мияда, глядя на меня с презрением. – И не возвращайте её сюда, даже если заплатят двойную цену.

Тёмные фигуры растворились в ночи, и телега рванулась с места, увозя меня в неизвестность.

Темнота укутала меня, словно саван. Скрип телеги заглушал собственные мысли, а запах сырого дерева и пыльной соломы бил в нос. Меня снова связали, хотя я и не сопротивлялась. Зачем? Эти люди уже доказали, что для них я всего лишь груз, часть сделки.

Мы остановились глубокой ночью, когда луна висела высоко над горизонтом, обрамлённая тяжёлыми облаками. Возница спрыгнул с козел, открывая дверцу и подтягивая меня за плечи. Его руки грубо схватили меня, как мешок с зерном.

– Вот, целая и невредимая, – сказал он кому-то в темноте.

Я разглядела только силуэты. Мужчина – плотный, невысокий, с голосом, в котором скользили неприятные интонации. Рядом с ним стояла женщина в ярком халате, но её лицо скрывала тень. Лишь глаза блеснули, оценивающе оглядывая меня, как товар на рынке.

– Как девчонку зовут? – спросила она, поднимая фонарь, чтобы рассмотреть меня лучше. Свет ударил мне в лицо, и я зажмурилась.

– Кто её знает? На вид молода, крепкая. Подойдёт, – ответил возница.

Подойдёт? От их слов меня замутило.

– Элиза, – выдавила я сквозь стиснутые зубы, чтобы доказать себе, что я не вещь. Моё имя – моя последняя защита.

– Хм. Бывшая дворянка, видимо. Проблем не устроит? – женщина посмотрела на возницу, её бровь приподнялась в сомнении.

– Её хорошо обработали перед этим, – грубо усмехнулся он, словно это было чем-то весёлым. – Привыкнет. Не в первый раз.

Они говорили обо мне, словно я была где-то далеко. Их слова звенели пустым эхом в моей голове. Меня вытолкнули из телеги, и я не удержалась на ногах, рухнув на землю. Солома и пыль хрустнули подо мной.

– Вставай, девочка, – сказала женщина, тоном приказа. – Теперь ты здесь.

Я подняла глаза и увидела дом. Высокий, украшенный яркими фонарями, с узорами на ставнях и тяжёлыми шторами за окнами. Это место словно высмеивало меня своим нарочитым великолепием.

Меня подхватили сильные руки, и я почувствовала, как холодный металл браслетов защёлкнулся на моих запястьях. Казалось, что цепи, которые я едва сбросила в темнице, теперь вновь крепко охватывают мою душу.

– Добро пожаловать в новую жизнь, Элиза, – женщина наклонилась ближе, её голос звучал, как яд. – Ты научишься быть полезной.

Меня ввели в дом, и тяжёлые двери закрылись за мной, словно отрезая от внешнего мира. Внутри пахло благовониями и каким-то сладким, терпким ароматом, который только усиливал дурноту. Мягкий свет от фонарей дрожал, разбрасывая тени по стенам, а пол был устлан коврами, глушащими шаги.

– Сюда, – коротко бросила женщина, не оборачиваясь. Её голос был холодным, лишённым эмоций, как будто я была не человеком, а очередным рабочим инструментом.

Меня провели через коридоры, двери которых были плотно закрыты. Иногда из-за них доносились голоса – смех, вздохи, музыка. Всё смешивалось в одно вязкое, липкое ощущение тревоги.

Комната, куда меня ввели, была небольшой и казалась чужой. Здесь не было ничего личного: только низкий столик, тёмное зеркало в массивной раме и простая кровать с аккуратно сложенным матрасом. У стены стоял деревянный сундук, видимо, для вещей, которых у меня не было.

– Раздевайся, – приказала женщина, указывая на таз с водой и стопку простого полотна.

Я застыла, и в этот момент её лицо исказилось раздражением.

– Здесь никто не спрашивает, хочешь ты этого или нет. Учись быстро.

Её слова больно ударили, но я, стиснув зубы, подчинилась. Вода была холодной, но я быстро привела себя в порядок, ощущая, как меня лишают последних остатков моего "я". Когда я закончила, она протянула мне простое платье светло-серого цвета. Ткань была грубой и жёсткой, но я молча надела его.

– Накормите её, – бросила женщина через плечо кому-то за дверью. – И отведите обратно. Утром она начнёт работать.

Еда, которую мне принесли, была простой: миска риса, вареное яйцо и немного супа. Я ела молча, не чувствуя вкуса. В горле стоял комок, но голод оказался сильнее. Пища, скудная, но тёплая, вернула мне силы, хотя я понимала, что это – не забота, а подготовка.

Меня оставили одну. Комната была тихой, если не считать далёкого шума из других помещений. Я опустилась на постель, ощущая каждую складку грубой ткани, и посмотрела в зеркало. Лицо смотрело на меня чужое – бледное, с тенями усталости под глазами.

"Это не конец", – мысленно повторила я себе, пока глаза не закрылись. Сон пришёл быстро, но он не принёс облегчения.

Меня разбудил резкий стук в дверь. Я вздрогнула, мгновенно просыпаясь, и поняла, что за окном ещё темно. Сквозь щель между ставнями пробивался слабый свет фонаря, отбрасывая длинные тени на стены. Дверь открылась, и в комнату вошла женщина – та же, что встретила меня ночью.

– Поднимайся. Время начинать.

Её голос был холодным и деловитым, как будто она говорила со слугой. Я села на постели, ощущая тяжесть в каждой мышце.