— Серьезно. Ты этого не выбирал. Кто это сделал?

Он закатывает глаза, но отвечает: — Себастьян. Кто еще?

— Конечно, — вероятно, он вырос в загородном клубе, бегая под столами, пока его мама пила и сплетничала.

— И не забудь свои очки, — он указывает на них, лежащие на моем прикроватном столике. Я использую их только для работы крупным планом, и я нечасто этим занимаюсь здесь, поэтому почти не носила их.

— Зачем?

— Потому что ты в них мило выглядишь. Не спорь.

Я беру их и кладу в аккуратную белую сумочку, которая дополняет наряд. Габриэль жестом указывает на дверь, хотя до завтрака еще несколько часов.

— Пошли.

— Почему так скоро?

— Нам нужно остановиться перед бранчем. Я хочу тебе кое-что показать.

С этим я не буду спорить. Любой повод покинуть квартиру. Я следую за Габриэлем по жуткому коридору, настроение ухудшается. Наедине с Габриэлем я иногда могу забыть о своих обстоятельствах и притвориться, что мы просто пара в обычной городской квартире. Притвориться, что дверь не заперта изнутри. Зловещие картины давно умерших братьев разбивают эту иллюзию.

Мы выходим на главную площадь, с ее странно нормальной атмосферой. Люди пьют кофе. Читают книги. На мгновение реальность меняется, и я смотрю на Комплекс в другом свете. Это остров, вдали от мира. Тут безопасно. Никакой преступности, никакой бедности; бесплатная еда и ресурсы. Лучшая в мире медицинская помощь.

Но, как и в тех зомби-шоу, где всегда есть колония, которая кажется идеальной, пока не узнаешь, что они каннибалы, сердце этого места прогнило. Мужчины вроде Кендрика, промывающие мозги мужчинам вроде Габриэля, Себастьяна и Джейкоба и заставляющие тех, кто в остальном кажется хорошим, верить, что они имеют право красть женщин. Чтобы удержать нас.

Я останавливаюсь, когда что-то меня поражает. Оглядываясь на толпу людей, я только подтверждаю свои подозрения. — Детей нет. Где они?

Лицо Габриэля меняется от замешательства к осознанию. — Боже. Я никогда не проходил через это с тобой. Братство не допускает детей. Вазэктомия — одно из условий приема.

Он внимательно следит за моей реакцией, пока я обдумываю эту важную новость. Тугой узел напряжения спадает с моего живота. Слава Богу. Я никогда не хотела детей. Моя мать всегда настаивала на том, что мой долг как женщины — выходить замуж молодыми и много размножаться.

«Сеять христианские семена». Эта идея всегда вызывала у меня тошноту.

Также приятно знать, что Братья не приводят детей в свой испорченный мир и не воспитывают их как следующее поколение. — Хорошо.

Габриэль расслабляется и сжимает мою руку. — Я знал, что ты не хочешь детей. Это одна из причин, по которой я выбрал тебя.

Я давно перестала удивляться всему тому, что он обо мне знает. И хотя его слова имеют смысл, я ему не верю. Его одержимость — вот что заставило его выбрать меня; все остальное — просто рационализация. Я держу это наблюдение при себе. Нет смысла вызывать напряжение, когда я не знаю, куда мы направляемся.

Поток людей меняется, становясь более целеустремленным. Мужчины с серьезными выражениями лиц и гораздо меньше женщин, которые выглядят такими же сосредоточенными, направляясь в том же направлении, что и мы. Это больше не похоже на ленивый день в парке. Больше деловой район в 8:00 утра.

Женщины. Несмотря на мое решение вести себя хорошо этим утром и увидеть как можно больше в Комплексе, любопытство берет верх. — Почему так много женщин? Братья тоже держат их прикованными под столами на работе?

Как только слова слетают с моих губ, меня охватывает обжигающий румянец, и Габриэль замирает, приоткрыв губы и широко раскрыв глаза. Впервые я вижу, как он теряет дар речи. Затем его взгляд обостряется в голодном выражении, к которому я так привыкла, как будто он подумывает затащить меня обратно в комнату, забыв о Порции и завтраке.

— Иисусе, Ева. Не подкидывай мне идей, — он делает глубокий вдох, качает головой и продолжает. — Многие из Подопечных работают. Либо со своим Покровителем, либо с другими в Комплексе. Здесь работа лучше, чем где-либо еще в мире.

— Но…

Он приложил палец к моим губам, прерывая меня. — Мы можем поговорить об этом позже, сколько хочешь, но у нас плотный график на сегодняшнее утро. Много чего нужно посмотреть.

Я не спорю. Мы добираемся до огромного, блестящего здания, куда направляются и все остальные. Оно более современное, чем другие, все из хрома и листового стекла. Габриэль протягивает большой палец к сканеру. Это занимает больше времени, чем я ожидала, и Габриэль замечает мой любопытный взгляд.

— Безопасность в этом здании очень строгая. Эта машина берет образцы моей ДНК. Есть группа под названием Колдеры, которая знает о Братстве и всегда пытается украсть наши технологии. У нас было несколько нарушений в последнее время.

— Это технологическая компания?

Он качает головой. — Больше преступная семья. Как мафия, но с высокими технологиями. Они продают украденные исследования тому, кто больше заплатит, и они занимаются и более серьезными вещами. Торговля оружием. Торговля людьми. Тяжелые вещи.

В отличие от Братства, которое безупречно.

Я сдерживаю саркастический комментарий. Я слишком сильно жду экскурсии. Наконец, дверь открывается с едва слышным свистом.

Я смутно ожидала увидеть внутри стойку регистрации, так как она напоминает компанию из списка Fortune-500, но, конечно, ее нет. Не похоже, чтобы в комплексе были посетители. Несколько мужчин обмениваются кивками с Габриэлем, и прежде чем мы успеваем сделать больше пары шагов по зданию, к нам подходит мужчина.

Он высокий, лет тридцати пяти, и красив в какой-то неряшливой манере. Как частный детектив-неудачник в полицейском сериале. Он хлопает Габриэля по плечу.

— Я так и не успел тебя поздравить. Впечатляющая работа! Ты перейдешь к более крупным массам?

— Спасибо. И да, после церемонии.

Мужчина бросает на меня беглый взгляд, но не пожимает мне руку и не представляется. Значит, еще один из разновидностей Кендрика.

— Конечно. Это первое. Ну, я с нетерпением жду…

— Я Ева, — выпалила я, протягивая ему руку. Неуместная социальная тревожность охватывает мою грудь, когда он просто смотрит на мою оскорбительную руку, но я не отступаю. — Рада познакомиться.

Конечно, нет. Но приветствие на званом ужине просто вырывается, и я не могу его вернуть.

Он берет мою руку и неловко пожимает ее.

— Адриан. Увидимся на церемонии.

Он отворачивается, идя так быстро, как только может, не переходя на бег. Я смотрю ему в спину, пока его слова доходят до меня.

— Подожди. Он что, подкалывал меня, когда я буду голой?

Габриэль фыркает. — Сомневаюсь. Он почти ни с кем не разговаривает, кроме своих творений.

Творения. Жутковато. — Хочу ли я знать, что это значит?

— Он здесь новичок, но он делает с ИИ вещи, которые ты не можешь себе представить. Я могу попросить его показать тебе, если ты…

— Нет, спасибо. Я не хочу.

Габриэль улыбается и снова идет. — Мы так и не закончили экскурсию. И теперь, когда Джейкоб встретил тебя и уделил немного времени, чтобы взглянуть на твою работу, он хотел, чтобы я привел тебя в его лабораторию. Хочешь посмотреть?

Хотя я не должна была волноваться, я не могу сдержать прилив предвкушения от его слов. Джейкоб работает на самом передовом крае всего, что меня интересует. Биотехнологии продления жизни. Есть ли что-то более атеистическое, чем желание обмануть смерть? Если есть, я не могу себе этого представить.

— Конечно, — я сохраняю нейтральный голос, но уверена, что Габриэль улавливает контролируемое волнение.

Он сжимает мою руку. — Тогда пойдем.

Когда мы подходим к лифту, приближается невысокий мужчина с густой бородой и очками на носу.

— Габриэль, я собирался позвонить. Вчера вечером я отправил несколько новых моделей. Я знаю, что у тебя не было возможности взглянуть на них, учитывая все это, — он нервно посмотрел в мою сторону. — Но я буду признательный, если ты напишешь отзыв, когда у тебя появится минутка.