Я пытаюсь найти крупицу надежды. Этот необдуманный рывок в лес никогда не сработает, но что-то другое может сработать. Мне нужно в это поверить.

— Может быть, завтра?

— Я так не думаю. Я слишком рано доверил тебе слишком много, — он снова меняет позу, и его суровая версия снова в фокусе. Он тянет меня за руку. — Пошли. Мне нужно обработать эти порезы, пока они не заразились, а потом… — он замолкает и делает глубокий вдох. — Я накажу тебя. Тебе не следовало бежать.

— Наказать, — колючее слово, покрытое ужасными воспоминаниями о синяках и потрескавшейся коже. Одиночество и голод. Мое тело застывает, съеживаясь от этого. Я замираю, несмотря на его настойчивые рывки, уставившись в землю.

— Нет. Пожалуйста, не надо. Я не могу…

Он разворачивает меня лицом к себе и берет мою другую руку в свою.

— Ева. Посмотри на меня, — я не хочу, но его голос и сила его рук на моих заставляют меня поднять голову. Его глаза — стеклянные темные озера, и я не могу определить выражение. — Я обещал, что не причиню тебе вреда, и я имел это в виду.

Это не должно успокаивать меня, учитывая, где мы находимся, но каким-то образом это так. Это похоже на правду, и я цепляюсь за нее. Когда мы начинаем идти, единственная яркая нить любопытства пробирается сквозь страх. Если он не собирается причинять мне вред, что повлечет за собой его наказание? Он не может наказать меня или запретить мне пользоваться телефоном.

Мы идем обратно в главную часть комплекса в тишине, пока я обдумываю варианты. Он ведет меня другим путем. Возможно, это к лучшему — я не думаю, что я смогла бы встретиться с его друзьями. Появилось больше людей, и зеленая зона, которая образует центр комплекса, могла бы стать городским парком в 8:00 утра. Люди гуляют, сжимая в руках кофе или болтая друг с другом. И не только мужчины.

Две женщины выгуливают собак на поводках. Одна — маленькая хрюкающая собачка, которая все время подпрыгивает, а другая — большой коричневый лабрадор. Я не могу оторвать глаз, и одна из женщин привлекает мое внимание. Она одета в ослепительно белый брючный костюм и выглядит на пятьдесят или шестьдесят с небольшим, с коротко подстриженными блестящими каштановыми волосами. Она улыбается мне и машет рукой.

Габриэль что-то бормочет себе под нос, когда она поворачивает к нам. — Привет! Я тебя раньше здесь не видела. Ты новенькая, дорогая?

— Я… — я запинаюсь. Правильный ответ, кажется, «Да», но он не выходит. Да, спасибо, меня только вчера похитили. Как мило. Разве сегодня не приятная погода?

Она окидывает взглядом мои царапины и рваную одежду, затем хмурится на Габриэля.

— Правда. Тебе нужно лучше за ней присматривать.

— Я… — Габриэль чувствует себя не лучше, чем я, начиная говорить, но сдавшись под ее взглядом. Она сосредоточивает все свое внимание на мне.

— Сначала здесь тяжело, но ты привыкнешь. Я управляю женским социальным клубом. Сегодня у нас послеобеденный чай, но я думаю, тебе нужно немного больше времени, чтобы освоиться. Так что увидимся в субботу на нашем еженедельном бранче.

Она поворачивается к Габриэлю, и ее голос становится резким.

— Это не будет проблемой, не так ли?

Он вздыхает. — Нет. Она будет там.

— Хорошо, — она похлопывает меня по плечу и дарит мне еще одну ослепительную улыбку. — Увидимся в субботу.

Она присоединяется к подруге, и они направляются к бассейну, заговорщически болтая.

— Идеально, — Габриэль тянет меня за руку, побуждая следовать за ней. — Теперь все будут говорить о тебе.

— Кто это был?

— Порция Ворстейн. Ее покровитель был главой Братства, пока не умер и Кендрик не занял его место. Они с Кендриком очень близки.

— Он умер, а она все еще здесь?

Габриэль вопросительно смотрит на меня. — Что, по-твоему, должно было произойти?

— Я не знаю. У меня еще не было возможности подумать о чем-либо.

Его лицо смягчается. — Я знаю.

— Что такое социальный клуб?

— Некоторые из Стражей регулярно собираются вместе. Большинство из них, на самом деле. Они проводят всевозможные мероприятия. Порция — пчелиная королева. Не попадай на ее плохую сторону, и все будет хорошо.

Так что я не только порабощена, но и есть еще и социальные мероприятия, о которых нужно беспокоиться? Замечательно.

Мой вздох заставляет его улыбнуться. — Не хочешь? Я лучше привяжу тебя к кровати. Твое желание — мой приказ.

Он останавливается, рисует замысловатый поклон, который напоминает мне его образ шоумена, магического шоу, затем продолжает идти. Я спотыкаюсь, чтобы догнать его, и мой мозг наконец включается. Социальный клуб означает людей, свободу, информацию.

— Я не говорила, что не хочу идти.

— Посмотрим. Сначала тебе нужно показать мне, что ты умеешь себя вести.

Его тон снова внезапно становится серьезным, и на этот раз он царапает мне нервы.

— Я не думаю, что ты хочешь попасть в плохую сторону Порции.

Он издает резкий удивленный звук.

— Никто не хочет. Но дисциплинировать тебя стоило бы выговора.

Мы доходим до двери здания Габриэля. Не «нашего». Я не буду думать об этом так. Когда мы входим, мой желудок восстает, завязываясь в тугие узлы. Наказание. Оно приближается. Могу ли я доверять ему, что он сдержит свое слово? Вот где я это узнаю.

Надеюсь, что смогу доверять своему похитителю. Смешно.

Каждый шаг труднее предыдущего. К тому времени, как мы доходим до двери, я потею, и во рту появляется странный металлический привкус, который приходит со страхом. Что он собирается сделать? Мы входим, и вместо того, чтобы отвести меня в спальню, как я ожидала, Габриэль приводит меня в центр гостиной.

Пространство шикарное, но безвкусное и создает ощущение временного жилища. Меблированная квартира для богатых людей. Стильные, но скучные картины, цветовая гамма серого, белого и черного с несколькими искусными вкраплениями цвета тут и там. В это место не вложено никакой любви. Никаких тщательно подобранных интересных предметов или произведений искусства.

Единственное, что не на своем месте, — это огромный, старомодный деревянный шкаф с десятками крошечных ящичков и массивный стол с четырьмя ПК и массой экранов. Мой интерес обостряется. Могу ли я оттуда выйти в интернет?

Габриэль щелкает пальцами, и я поворачиваюсь к нему лицом. Он сидит на маленьком коричневом кожаном диване, и его глаза темные. Его губы приоткрываются, когда он изучает меня.

— Смотри на меня, Ева. Сначала мне нужно увидеть, насколько серьезны эти порезы, — он наклоняется вперед, положив руки на колени. — Раздевайся.

20

Ева

Раздевайся. Это приказ, а не предложение, произнесенное его суровым голосом, тем, который напоминает мне, одним слогом, что у него вся власть.

Звук этого слова и все его последствия пробуждают что-то глубоко в этой опасной части меня. Той части, которая выпила чертово шампанское и втянула меня в эту историю. Оно несет обещание. Что-то соблазнительное, а также пугающее.

Выполнить приказ было бы невозможно всего двадцать четыре часа назад. Мои мышцы застыли бы, застыли на месте от стыда. Жар все еще обжигает мое лицо, освещая мои щеки румянцем, который Габриэль, несомненно, найдет забавным. Мои руки все еще дрожат.

Но они двигаются. Я хватаюсь за подол платья, поднимаю его до бедер, затем останавливаюсь, борясь с тем, что будет дальше. Разоблачение. Я могла бы поспорить, но прямо сейчас я не хочу. Я уже заслужила наказание. Глупо усугублять ситуацию.

— Сейчас, Ева.

Меня охватывает дрожь от его слов, и я подавляю стыд. Выбора нет. Я напоминаю себе об этом, когда снимаю платье через голову. Он лишил меня возможности выбора. Мой живот сжимается от этого, но это не просто страх. Я должна сделать, как он говорит, каким бы извращенным ни был приказ.

Я бросаю платье на пол, и он ждет, не совсем терпеливо, пока я снимаю бюстгальтер. Он стоит неподвижно, но пальцы его правой руки стучат по его колену в повторяющемся узоре, пока я борюсь с жесткой застежкой. Он хочет увидеть меня. Он практически вибрирует от потребности, несмотря на его скрытое спокойствие. Его желание заполняет воздух, делая пространство между нами напряженным.