Сообщение попахивает безумием. В нем есть некая неуравновешенная нота, которая заставляет даже самую жидкую толпу снаружи чувствовать себя угнетающе. Он мог бы быть здесь, где угодно в этом клубе, прямо сейчас.

Мысль о возвращении внутрь, в плотно сжатую толпу, заставляет алкоголь бурлить в моем желудке. Я прижимаю руку ко рту.

— Черт. Ева. Ты в порядке?

Билли гладит меня по спине, пока я сосредотачиваюсь на том, чтобы не блевать на плитку под нашими ногами.

— К черту его. Это все разговоры. Что он собирается делать?

Я делаю глубокий вдох, тошнота отступает, и выхватываю телефон у Билли. Я снова смотрю на сообщение.

— Это не похоже на… — я закусываю губу, пытаясь объяснить. — Мне это не нравится. Он звучит ненормально. Давай просто уйдем, — на мгновение мне кажется, что Билли будет спорить, но она просто кивает.

— Хорошо. Я дам Белле знать, что мы уезжаем, и вызову Uber.

Она достает телефон и яростно стучит по нему.

Пять минут спустя мы выходим через заднюю дверь и направляемся к зоне выдачи в углу клуба. Тихо — люди идут в клуб, а не из него — и мы стоим молча, пока ждем. Билли смотрит на экран, наблюдая, как на счетчике отсчитываются минуты.

Кажется, мой страх заразил ее, и она все время поглядывает в тень. Двое очень пьяных парней спорят на противоположной стороне улицы, но кроме них мы одни. Я смотрю на телефон Билли. Осталось четыре минуты.

На улицу сворачивает машина. Не наша. Мы ждем красный седан, а это черный внедорожник. Должно быть, для пьяных. Однако он проезжает мимо них и останавливается прямо рядом с нами.

Холодная волна страха прогоняет остаточные эффекты выпивки. Я сжимаю руку Билли, все время говоря себе, что я глупая. Машины подъезжают сюда постоянно. Вероятно, кого-то высаживают у клуба.

Мы с Билли замерли, глядя друг на друга, когда двери открываются и из машины выходят двое мужчин. Первого я не узнаю. Он старше и крепкого телосложения, с редеющими волосами и мерзкой улыбкой на лице. Он смотрит на нас обоих. — Два по цене одного. Мило.

Другой ничего не говорит, но смотрит на меня с ужасно знакомой кривой ухмылкой.

Коул.

Оба мужчины движутся к нам, по одному с каждой стороны, отрезая нам путь к отступлению. Я смотрю туда, где двое пьяниц спорили, но они исчезли. Никто не приходит на помощь. Я хватаю телефон, чтобы набрать 911, но старший мужчина достает пистолет и направляет его прямо в голову Билли.

— Не надо. Вы оба, бросайте свои телефоны и идите сюда, тихо и спокойно. Или я вышибу ей мозги нахрен.

Я смотрю на Билли. Ее глаза широко раскрыты, зрачки огромные в резком уличном освещении. Конечно, кто-нибудь увидит, что происходит, и вызовет полицию. Они должны это сделать, не так ли?

— Быстрее, черт возьми.

Несомненный щелчок, когда он снимает предохранитель с пистолета, разносится эхом. Я роняю телефон, и Билли делает то же самое, всхлипывая. Мужчина жестикулирует пистолетом.

— Сюда. К машине.

Стоит ли мне бежать? Это может быть блеф. Кто, черт возьми, этот парень, и почему он помогает Коулу? Он же не станет стрелять в Билли, не так ли?

Но что, если он это сделает?

Рывком я двигаюсь к тому месту, куда он указывает. Билли делает то же самое, и прежде чем я успеваю осознать происходящее, Коул двигается. Он швыряет меня на холодный металл машины, дергает мои руки за спину и закрепляет их там чем-то, что причиняет боль. Хомутом? Что бы это ни было, оно больно впивается мне в кожу.

Рядом со мной Билли получает такое же обращение. Она поворачивает шею, чтобы посмотреть на парня с оружием. — Какого хрена ты творишь?

Жесткие слова, но ее голос — панический писк. Он не отвечает, просто открывает дверцу машины и заталкивает ее внутрь, его мясистая рука огромная на ее тощей руке. Она приземляется в нише для ног с криком, и Коул наклоняется, чтобы скрепить ей лодыжки. Затем он хватает ее за волосы и обматывает ее голову клейкой лентой, превращая ее крики в бормотание.

Я застыла. Ужас приковывает меня к месту, и я едва могу дышать. Разве это не должно быть «бей или беги»? Мое тело выбирает ни то, ни другое, когда Коул снова встает. Его глаза встречаются с моими.

— Что ты делаешь? — выдавливаю я, проталкивая слова сквозь онемевшие губы.

— То, чего ты заслуживаешь.

Его голос даже не похож на его. В нем есть дикость, пронзительный звон. От него у меня мурашки по коже.

— Ты разрушила мою жизнь, ебаная сука.

— Это не я!

Он хватает меня за плечи, и я сопротивляюсь, тело наконец-то освобождается. Это не приносит мне никакой пользы. Мои ноги отрываются от земли, когда он швыряет меня в машину, прямо на Билли. Зная, что будет дальше, я пнусь изо всех сил и ударяюсь обо что-то. Он рычит, затем хватает мои ноги мертвой хваткой, заставляя их вместе, пока он связывает мои лодыжки.

Я неподвижна. Билли стонет подо мной, и я пытаюсь пошевелиться, но у меня нет рычага. Я застряла на месте, как манекен, выдавливая жизнь из своей лучшей подруги.

— Давай посмотрим, чего я лишился, — руки хватают юбку моего платья и дергают ее вверх. Горячая волна стыда согревает мое лицо, когда он хватает мои трусики и заставляет их спуститься.

— Хватит трахаться. Заткни ей рот и поехали, — приказывает парень с оружием с переднего сиденья.

Коул сильно шлепает меня по заднице, заставляя вскрикнуть, затем я слышу, как скрежещет лента, которую тянут. Я откидываю голову назад, но он хватает мои волосы, дергая их у корней, и несколько раз обматывает мою голову лентой, запечатывая мой рот.

Ужас царапает меня, когда я пытаюсь дышать через нос. В панике воздух кажется слишком густым и вялым. Я пытаюсь сосредоточиться на дыхании, ни на чем другом, когда дверь захлопывается, и машина движется вперед.

Крен машины отбрасывает меня в сторону, и моя голова ударяется о металлическую часть переднего сиденья. Из динамиков гремит музыка, какая-то дурацкая кантри-песня, и я пытаюсь отодвинуться назад, чтобы дать Билли больше места для дыхания.

Я замираю, когда Коул убавляет музыку и говорит тихим, холодным шипением.

— Не знала, что у меня есть связи, да, тупая сука? Ты думала, что можешь меня обмануть. Вот что произойдет сегодня вечером. Я не спеша проникну во все твои узкие девственные дырочки, пока мой друг делает то же самое с Билли.

Он выплевывает ее имя и глухо смеется.

— Не то чтобы она была девственницей, конечно. Но он справится. Затем мы поменяемся. Мы будем продолжать в том же духе всю ночь, пока нам обоим не надоест трахать тебя. После этого мы отпустим тебя.

Он замолкает, словно ожидая ответа, хотя рты у нас обоих заклеены скотчем.

— Вы обе будете хорошими шлюхами и будете держать рты закрытыми. Никакой полиции. Если вы будете говорить гадости, позвольте мне рассказать вам, что произойдет.

Его рука снова ложится на мою задницу, пальцы глубоко проникают между моих ягодиц. Я сопротивляюсь, но не могу вырваться, когда он вставляет свой палец внутрь меня. Я кричу в кляп, когда боль разрывает меня пополам, и Коул смеется.

— Говори, и мой друг снова навестит тебя. На этот раз он всадит пулю в обе ваши головы. Никаких разговоров, никаких шансов на побег. Просто бах, — он подчеркивает это, засовывая палец глубже. Слезы наворачиваются на мои веки от жгучей боли.

Из меня вырываются звуки, яростное бормотание сквозь скотч, и он вздыхает. — Я собираюсь насладиться этим. Я бы поступил с тобой нежно, понимаешь? А сейчас? — он высвобождает руку и снова шлепает меня по заднице, жестоко и сильно. — Я так тебя выебу, что ты не будешь ходить несколько дней. Ты гребаная фригидная маленькая сучка.

9

Габриэль

— Блядь, нажми на него! — кричу я в ухо Себу, пока он пробирается сквозь поток машин на своей Tesla. Это какая-то особенная модель, быстрее спорткара, но ее тишина действует мне на нервы. Мы едем недостаточно быстро. Мы не успеем.

— Я нажимаю, — резко отвечает он, обгоняя медленную платформу на опасном повороте. Мы едва не врезаемся во встречный грузовик, и водитель издает шквал гневных гудков.