Голова Коула взрывается.

Кровь, кости и черт знает что еще брызжут на мои джинсы. Сквозь вой, оставленный грохотом, я слышу, как кто-то рвет. Я не оборачиваюсь, чтобы посмотреть, кто это. Я не могу отвести взгляд от разрушений. Секунду назад здесь был человек. Теперь там только изуродованное мясо.

Джейкоб выхватывает пистолет из моей руки, и я отскакиваю назад с криком. Я сделал это. Я. Мои руки начинают трястись, и я заставляю себя отвести взгляд, на единственное, что может отвлечь меня от того, что я только что сделал.

Моя Ева.

Себу удалось снять с нее завязки, и она сидит, прижимая руками остатки своего испорченного платья к груди. Ее прекрасные зеленые глаза широко раскрыты, и она смотрит на меня так, словно я какое-то инопланетное существо, только что приземлившееся в ее гостиной. Чистый шок и приоткрытые губы.

Она шепчет: — Ты.

Мой паралич прекращается, и я стягиваю с себя поношенную кожаную куртку и обматываю ее вокруг ее хрупкой фигуры. Она тонет в ней, возвращая ей скромность, и она крепко хватается за края, даже когда вздрагивает от моего прикосновения.

Она боится меня. Конечно, боится. Насколько ей известно, я еще больший монстр, чем тот, которого я только что убил.

Боже, я хочу встать на колени рядом с ней и обнять ее. Поднять ее, отвезти обратно домой прямо сейчас и пообещать ей, что она в безопасности навсегда. Что никто больше ее не тронет.

Кроме меня, конечно.

Как обычно, моя потребность защищать ее окрашена чем-то более темным. Я хочу сделать все лучше. А затем я хочу сделать ее моей всеми возможными способами. Потому что она моя. И то, как она смотрит на меня, с этим широко открытыми глазами, пораженными благоговением, никак не успокаивает мои темные побуждения.

— Кто ты? Ты собираешься нас отпустить? — Билли, теперь в пальто Себа, шаркает к Еве и обнимает ее за плечи. Она обращается к Джейкобу, достаточно остроумная, чтобы распознать реальную угрозу в комнате.

Я отступаю назад, подняв руки, когда реальность начинает возвращаться. Мы в хижине в лесу с двумя испуганными девочками и двумя мертвыми телами. Выстрелы, вероятно, никого бы здесь не насторожили, но мы не можем быть уверены. Насколько нам известно, кольцо полицейских может смыкаться прямо сейчас.

Джейкоб приседает перед девочками, весь деловой.

— Дамы, теперь вы в безопасности. Себастьян здесь, — он указывает на Себа, который подошел и встал рядом со мной. — Отвезет вас обеих домой. Никто из вас не пострадает. Даю вам слово. Вы мне доверяете?

Девочки переглядываются, затем глаза Евы возвращаются ко мне. — Кто вы?

Невозможно понять, обращается ли она ко мне или ко всей нашей группе в целом, но Джейкоб не дает мне возможности ответить.

— Мы уже некоторое время следим за сообщником Коула. Он занимается какими-то теневыми делами. Теперь, когда с ними обоими покончено, вы двое в безопасности. Вам нужно убираться отсюда до прибытия властей. Пожалуйста, идите с Себастьяном.

Такая гладкая, хорошо выстроенная история, но Еву не обманешь. Между ее глазами появляется морщинка, когда она смотрит на меня, но Билли встает на ноги и решительно дергает Еву за руку.

— Давай. Пойдем.

Разумно. Если бы мы хотели причинить им вред, мы могли бы сделать все, что хотели.

Глаза Евы не отрываются от меня, когда она следует за Билли к двери. Мое сердце сжимается, когда я вижу, как она уходит.

— Я отвезу их.

— Нет. Ты не отвезешь.

Джейкоб встает передо мной, закрывая мне вид на Еву. Он говорит слишком тихо, чтобы девочки не могли услышать.

— Ты можешь в любой момент впасть в шок. А нам нужно убрать кучу дерьма. Тебе нужно позвонить Кендрику, — он качает головой. — Он будет чертовски зол.

***

— Скажи мне еще раз, почему ты просто не позвонил в Гильду?

Джейкоб, Себ и я стоим перед столом Кендрика, как виноватые школьники перед директором. На этот раз никакого праздничного стакана виски.

У меня даже не было времени переодеться, и каждый раз, когда я позволяю себе думать о запекшейся крови, костях и мозговом веществе, прилипших к моим джинсам, мне приходится бороться, чтобы не выблевать свои кишки на полированный каменный пол Кендрика. Это было бы худшим, что я мог сделать. Джейкоб был прав. Он зол.

Джейкоб отвечает. — Сэр, как я уже объяснил, когда я оценил угрозу и имеющееся время, я…

— Не ты, — Кендрик смотрит в мою сторону. — Габриэль. Это твои дела. Мне нужно твое мнение по этому вопросу.

Я копаюсь в болоте своих мыслей и пытаюсь найти что-то связное, чтобы сказать. Когда адреналин покинул мою систему, меня сильно ударил шок. Я трясусь, запинаюсь.

Чертов герой Евы.

— Мне нужно было спасти ее, — это единственная ясная мысль в моей голове. — Если бы мы подождали Гильду, этот ублюдок изнасиловал бы ее.

— Итак, ты решил рискнуть тремя блестящими умами, не говоря уже о безопасности и неприкосновенности Братства, взяв дело в свои руки?

У меня кружится голова, и девяносто процентов моей энергии уходит только на то, чтобы удержаться на ногах.

— Мне пришлось, — вот все, что может выдавить мой блестящий ум. С опозданием я добавляю: — Это все было мной, сэр. Моя идея.

— О, я прекрасно это понимаю, — Кендрик кладет локти на стол, сплетя пальцы. Он вздыхает. — Ты молод, и я помню, как это было. Все трое на испытательном сроке. Еще одна ошибка, и последствия тебе не понравятся, — волна облегчения почти выбивает у меня ноги из-под ног. Кендрик машет рукой. — Себастьян, Джейкоб, оставьте нас.

Они оба исчезают, оставляя меня одного в логове льва. Кендрик указывает на стул. — Сядь, пока не упал.

Я падаю в кресло, изнеможение тянет каждую часть меня вниз. Мои веки кажутся тяжелыми. Кендрик наливает стакан своего фирменного виски — гораздо большую меру, чем обычно — и протягивает его мне. — Пей. Тебе станет лучше.

Его голос теперь мягче, более понимающий. Я делаю глоток, и жжение в моем желудке прогоняет часть тумана. Я встречаю острый взгляд Кендрика.

— Спасибо. За то, что не наказал их.

Его глаза смягчаются.

— Я рад видеть, как между вами, новыми посвященными, формируются такие крепкие связи. Что бы это ни было, Братство — это крепкий союз мужчин, работающих ради одной цели: прогресса и просвещения человеческой расы.

Речь, которую я слышал много раз, но сейчас она звучит по-другому. Я делаю еще один глоток, и дрожь в моих пальцах утихает.

— Ну, Габриэль, — Кендрик наливает себе выпить, и его взгляд скользит по картинке на стене. Он и его подопечная в молодости. — Эта девушка. Если она стоит того, чтобы за нее убивать, должен ли я предположить, что ты собираешься ее забрать? Если так, ты должен взять на себя обязательство.

Он открывает ящик в своем столе и достает древнюю на вид книгу. Она тяжелая, с пожелтевшими страницами и толстым кожаным переплетом. Он поворачивает ее ко мне, открывая на первой странице.

Я просматриваю тонкий каллиграфический почерк. Имена и даты аккуратными строками. Самая первая строка гласит: «Брат Томас Петерсон, покровитель Агнес Холла. Второго сентября, года от Рождества Христова 1623».

Строки продолжаются. Кендрик осторожно переворачивает страницы, наконец, находя одну с пустым местом.

— Ты напишешь там свое имя через три месяца. Это священная связь. Твоя девочка, эта Ева, она будет твоей подопечной?

Я представляю Еву, завернутую в мою куртку. Ее прекрасные глаза устремились на меня. Затянувшееся чувство вины, которое я лелеял из-за перспективы украсть ее из ее жизни, тает. Кендрик прав — то, что у нас есть, — это священная связь. Она уже моя. И как только она будет у меня, я заставлю ее забыть обо всем остальном.

— Да. Она моя.

10

Ева

3 месяца спустя.

Мой телефон запищал, это был рингтон мессенджера, означающий, что мне звонит Билли. Я ухмыляюсь и беру трубку. — Должно быть, уже середина ночи.

— К черту это. С днем рождения!