Наконец, я нахожу все самые мерзкие сообщения и фотографии, которые Коул хранит в своем телефоне, упаковываю их и отправляю все его матери.

Иди на хер, Коул.

Я разогреваю в микроволновке холодный бургер. Я мог бы выбросить его и заказать новый, но старые привычки трудно изжить. Я не могу заставить себя выбросить совершенно хорошую еду, привычка, которую мне привили родители, как и все мои бедные комплексы по поводу секса.

Требуется больше расследований.

Проверив девушек, которые уже больше чем наполовину выпили свое вино и вместе над чем-то смеются, я глубже погружаюсь в прошлое Евы. Она почти ничего не публикует в своих социальных сетях, и, увидев, как ее стерва-мать обращается с ней, это имеет смысл. Я копаю глубже.

Я нахожу поток постов на сайте под названием fundie-escapees.net, большинство из которых датируются примерно восемнадцатью месяцами ранее, когда она впервые уехала в колледж. Это старомодный чат-доска с дизайном и функциональностью прямиком из начала 2000-х, но контент открывает глаза.

Я улыбаюсь имени пользователя Евы. NewlyMintedAtheist. Clever. Сначала она осторожно писала о том, что она пережила в руках своей матери (кажется, ее отец ушел, когда она была младенцем), и о своих трудностях адаптации к миру.

Она говорит о том, как благодарна, что ее мама должна была работать и не могла обучать ее на дому. Школа стала ее побегом, единственным хорошим моментом в ее жизни, и она сделала поступление в колледж своей единственной миссией.

Но даже после побега у Евы все еще были проблемы. Она чувствовала себя виноватой каждый раз, когда ругалась. Она обнаружила, что осуждает других девочек за их выбор одежды, голос ее матери громко звучал в глубине ее сознания каждый раз, когда она видела кого-то в короткой юбке или топе с глубоким вырезом. И она все еще обнаруживала, что пропускает сексуальные сцены в фильмах и книгах.

Она не вдавалась в подробности, но намекала на «жестокие наказания» от своей матери, если эта королева-стерва хотя бы думала, что она взглянула на мальчика. Мать Евы была убеждена, по какой-то странной причине, что Ева превратится в помешанную на сексе шлюху. И она вложила столько стыда в юный мозг Евы, что та так и не смогла от этого избавиться.

Постепенно поток сообщений Евы превратился в ручеек. Я проверяю девочек в последний раз и нахожу Еву спящей на диване. Билли убирает посуду, накидывает на нее одеяло и отправляется спать.

Боже мой, она прекрасна. Глядя на ее спящее тело, меня охватывает дикая нежность. Я мог бы все это улучшить. Со мной у нее не было бы выбора между застенчивостью и стыдом. Я бы пристрастил ее к удовольствию, разорвал бы все ее привязанности и заставил бы ее ползать ко мне, умоляя меня трахнуть ее.

Я мог бы это сделать. Если бы только у меня было больше времени.

***

— Нет, — слово разносится эхом по обшитому деревянными панелями кабинету Кендрика и глубоко застревает в моей груди. Сам мужчина хмурится, поджимая губы. — У тебя уже больше года, Габриэль. Это смешно.

Нелепо. Как будто мы уже не обсуждаем постоянное пленение и подчинение женщины.

— У тебя должна быть подопечная к церемонии маркировки. Никаких исключений.

Я делаю глубокий вдох и ищу слова, которые могли бы убедить его.

— Чувак, когда мы в последний раз обсуждали это, ты сказал, что это может быть благородной традицией. Ева идеальна. Она очень умна и целеустремленна, и ее навыки, скорее всего, будут потрачены впустую во внешнем мире. Она будет идеальным Уордом. Но она слишком молода.

Мне потребовалось четыре дня, чтобы договориться о встрече с Кендриком. Четыре напряженных дня я потратил на обучение своего нового помощника и присматривал за Евой все свободное время. У меня есть тревожное чувство, что она не в безопасности. Чем больше я смотрю на нее, тем опаснее кажется, что она ходит по открытому миру без защиты. С ней может случиться все, что угодно.

Кендрик складывает руки на столе.

— Я понимаю, что ты увлечен ею. Но правила существуют не просто так. Более зрелая женщина может подойти лучше.

— Мне никто другой не нужен! — слова вырываются прежде, чем я успеваю сдержать себя, и бровь Кендрика поднимается. С его стороны это практически вздох ужаса.

Соберись, черт возьми. Ты говоришь как подросток.

— Извини, сэр. Я хочу сказать, что она самая подходящая кандидатура, которую я нашел. Единственная проблема — ее возраст.

— И это серьезная проблема. У нас всего три требования, Габриэль. Не замужем, без детей и старше двадцати одного года. Эта церемония будет твоей третьей с момента вступления в Братство. Это твой последний шанс.

Холодок пробирает по моим костям. Мой последний шанс, самым последним из возможных. Если я не явлюсь на церемонию или явлюсь без обученного, послушного Уорда, все кончено. Джильда — частная милиция, нанятая Братством по сумасшедшей цене — выследит меня и прикончит.

Я видел, как это произошло. На первой церемонии, на которой я присутствовал, один из Уордов запаниковал и побежал к дверям. Джильда напала, вытащив своего Брата из комнаты. Больше я этого мужчину не видел.

— Ей будет двадцать один до церемонии, сэр. Ее день рождения за две недели до моего посвящения.

Бровь Кендрика поднимается на миллиметр выше. Настоящее изумление. — В таком случае, почему мы ведем этот разговор?

Я перебираю слова в голове как можно дольше, не осмеливаясь просить Кендрика объяснить, но они все равно не имеют смысла. В конце концов я стисну зубы. — Сэр?

Он хмурится еще сильнее.

— Две недели — это короткий срок, но если она того стоит, ты заставишь это сработать. Будь строгим и твердо ее тренируй. Моя собственная Алисса пришла ко мне всего за три недели до моей церемонии.

Он смотрит на фотографию в рамке на стене, когда говорит это. Гораздо более молодой Кендрик и красивая женщина улыбаются в камеру. Они выглядят как счастливая пара в медовый месяц, а не как пленник и пленница.

Неправильность всего этого обрушивается на меня сразу. Жестокий удар в живот. Я представляю, как Ева и Билли смеются вместе. Неужели я действительно собираюсь увести ее от этого? Из ее жизни?

Но затем другой образ заменяет его. Ева у моих ног, ее голова покоится на моем бедре, а глаза затуманены, опьяненные удовольствием, которое я ей подарил.

Господи, я хочу ее.

Кендрик сверлит меня взглядом. Его кабинет — неподходящее место для экзистенциального кризиса совести. Просить об отсрочке было явно пустой тратой времени, и все, что я буду делать, — это раздражать его.

— Конечно. Спасибо, сэр.

Он медленно кивает. — Какое бы решение ты ни принял, пожалуйста, принимай его быстро. Мне бы не хотелось потерять такого перспективного молодого человека, как ты. Как твой новый помощник справляется?

Я моргаю, ошеломленный сменой темы. Откуда он об этом узнал? Он действительно ведет мысленный учет таких незначительных деталей? — Пока очень хорошо. Сегодня попытка номер восемьдесят. Надеюсь увидеть позитивный прогресс.

Кендрик машет рукой, пренебрежительно. — Это ранние дни для такого смелого начинания. Не попадайся в ловушку, полагая, что Рим должен быть построен за один день. Я не сомневаюсь, что ты добьешься этого со временем.

За что я люблю Братство.

Остальная часть дня проходит в размытии, пока я готовлюсь к эксперименту восемьдесят. Сегодня суббота, но здесь такие вещи не имеют значения. Работа происходит, когда это необходимо. Мой новый помощник Уолли немного нервничает, но сохраняет сосредоточенность, пока мы трижды проверяем все наши приготовления. Затем проверяем их снова. И снова.

Я нажимаю кнопку, активируя эксперимент, и мое сердце с надеждой сжимается. После всей подготовки сам момент такой же разочаровывающий, как и всегда. Просто нажатие кнопки, затем минута тишины. Я только что изменил будущее квантовой физики или эксперимент восемьдесят такой же большой провал, как и все остальные?

Я проверяю показания. Мое тело замирает, мое сердце замирает. Я медленно читаю информацию, затем зову Уолли. Он невысокий мужчина с лысой головой и густой бородой. Его очки сползают на кончик носа, когда он смотрит на экран, затем снова смотрит на меня, широко раскрыв глаза.