Я снова сосредотачиваюсь на Джозефе, пациенте, с которым я работала сегодня, и пытаюсь собраться с духом.

— Я передам тебя Белинде, чтобы ты мог побыть здесь еще немного, — говорю я ему.

Он пришел два месяца назад после автомобильной аварии и очень сильно прогрессировал.

Он опирается на костыль и улыбается мне.

— Дорогая, как насчет того, чтобы я взял это отсюда и пошел обратно в свою комнату. Белинда просто попытается снова накормить меня этим отвратительным супом, — отвечает он со смехом.

Я не могу не смеяться. Он прав. Это именно то, что Белинда попытается сделать.

Мои коллеги и пациенты здесь поддерживают меня. Такие люди, как они, поддерживают меня в контакте с реальностью. Они помогают мне забыть, кому я принадлежу.

— Ты уверен, что хочешь попробовать? — На этой неделе он способен и намного сильнее, чем на прошлой неделе, но в моей природе быть осторожной.

— Я в порядке. Поверь мне. — Он подмигивает мне, и я смотрю, как он не спеша уходит.

Вокруг много людей, но в ту секунду, когда Джозеф проходит через двойную дверь, я чувствую себя уязвимой. Я чувствую себя одинокой и беззащитной перед тем, что, черт возьми, происходит с моим отцом.

Шаги приближаются позади меня, и я встречаю холодные магнетические глаза Дмитрия. Он улыбается мне, и я бы не хотела этого.

Саша отступает, не смея вмешаться. Он знает свое место, и я должна знать свое, особенно с таким человеком, как Дмитрий. Человеком таким же злым, как мой отец.

— Ты снова здесь, — заявляю я, напрягая челюсть. Я ничего не могу с собой поделать, когда дело доходит до него. Он знает, что я его ненавижу, но сейчас я ненавижу больше всего то, что не могу понять, что происходит.

— Я снова здесь, — отвечает он.

Как и большинство моих телохранителей, он говорит с намёком на русский акцент. У меня он полностью исчез. Я прожила в Штатах последние двенадцать лет, и никто бы не подумал, что я провела большую часть своего детства в Москве, почти не говоря по-английски.

— Почему?

— Твой отец перенес твою встречу с ним на более раннее время, — отвечает он ровным монотонным голосом.

У меня запланирован звонок по Skype с отцом через несколько часов. Мы проводим такие встречи раз в месяц, когда его нет в гостях, и они обычно не требуют внимания его первого начальника. Он также обычно не переносит время вперед.

— Что-то случилось? — спрашиваю я.

— Это особенная встреча, — отвечает он, и в его груди раздается глубокий, низкий смешок.

Особенная встреча? Это звучит не слишком обнадеживающе. Я молюсь, чтобы это не означало, что отец узнал о моих ночных вылазках. Я выбираюсь из дома редко, только чтобы немного передохнуть. Саша всегда был начеку и прикрывал меня. Он никогда бы не пошел на риск, который может стоить ему жизни.

И всё же, если бы отец действительно узнал, Саша уже был бы мертв. Мы бы точно не устраивали ради этого специального собрания.

Выбросив беспокойство из головы, я возобновляю свое раздражение.

— Так вот почему ты решил составить мне компанию? Как трогательно.

— Злая. Очень злая. Мне понравится заставить твой рот работать как следует.

Мои глаза расширяются, и я моргаю несколько раз, а мои щеки краснеют. Я в таком же шоке, как и в ужасе от его слов. В последнее время он был таким. Говорил о мерзости своего ума более свободно. Но это было худшее, что он делал.

— Прости? — парирую я. — Как ты смеешь так со мной разговаривать?

Кажется, у меня хватит смелости сразиться с ним. Однако по моей спине пробегает дрожь, когда юмор исчезает с его лица и сменяется чем-то холодным и темным, что напоминает мне о необходимости сдерживать себя.

— Следи за своим тоном со мной, Изабелла, — предупреждает он с жестким взглядом. — Я буду говорить с тобой так, как захочу, и буду представлять, как твой рот доставляет мне удовольствие так, как захочу.

Улыбка поднимает уголки его рта, а прядь светлых волос падает на его глаз. Его взгляд скользит по всему моему телу, его глаза касаются меня повсюду.

Я не дура. Я вижу, как он на меня смотрит, и мне это не нравится. Он на пятнадцать лет старше меня, и он смотрит на меня так с тех пор, как мне было двенадцать. С вожделением и желанием. Две вещи, которых должно быть достаточно, чтобы убить его, но он делает это с легкостью.

Никому не позволено приближаться ко мне. Это означает смерть. Они все это знают. Они все знают, какие последствия ждут приближения к дочери Мортимера Вигго.

Поскольку ему было приказано убить единственного мужчину, который когда-либо приближался ко мне, я знаю, что этот человек мог смотреть на меня с таким явно сексуальным намерением только в том случае, если бы ему дали на это разрешение.

— Пойдем, — говорит Дмитрий и, посмотрев на Сашу, жестом приглашает его следовать за мной, а сам идет впереди меня.

Я следую его примеру и оглядываюсь на Сашу, который догоняет нас. Он качает головой. Молчаливое предостережение, чтобы я держалась на плаву.

Я всегда его слушаю. Он заботится обо мне с самого рождения. Саша — единственный из охранников моего отца, кто проявил ко мне доброту и относился ко мне как к человеку. На самом деле, я думаю о нем как об отце. Так что я обязательно прислушаюсь к его предостережению.

Я снова смотрю вперед и улыбаюсь коллегам по работе, проходя через автоматические раздвижные двери. Для них я Изабелла Бейкер, дочь богатого, чрезмерно опекающего бизнесмена, который настаивает на том, чтобы его дочь сопровождали телохранители, куда бы она ни пошла. Так было всегда.

Но я, должно быть, выгляжу как избалованная принцесса. Мало кто понимает, что это история, которую мы рассказываем, чтобы защитить себя. Это история, которую я рассказываю, чтобы иметь те маленькие свободы, которые мне дозволены.

Я прожила жизнь более защищенную, чем большинство в Братве, потому что мой отец — лидер Круга Теней. Человек, которого люди хотят устранить. Никто за пределами круга никогда по-настоящему не встречался с ним. Они могут знать его имя, но они никогда не узнают его в лицо. Он сделал так, что имя Мортимер Вигго может принадлежать кому угодно.

Никто не узнает, как сильно я хочу сбежать от него. Одна лишь мысль о том, что случилось в прошлый раз, заставляет мою душу дрожать от страха. Наказание, которое я получила, стало уроком, который я не забуду до конца своих дней.

Саша открывает мне дверцу машины, и я сажусь на заднее сиденье. Он садится на водительское сиденье, и вместо того, чтобы Дмитрий сел рядом с ним, как ему положено, он садится рядом со мной.

Саша заводит машину, и мы выезжаем со стоянки, выезжая на дорогу.

— Осторожно, принцесса. Твоя голова может взорваться, если ты будешь слишком много думать, — насмехается Дмитрий.

Я только бросаю на него взгляд, ловлю расчетливый взгляд в его глазах, а затем продолжаю смотреть в окно. Вскоре я теряюсь в проносящихся деревьях, как это бывает, когда я веду свою собственную машину.

Мне не разрешается ездить дальше центра города, который находится в двадцати минутах езды от моего дома. Работа считается слишком далекой, и мне определенно не разрешается ездить к месту этих запланированных звонков с моим отцом. Они проходят в доме Николи Солтека, бывшего бригадира братства моего отца. Круг Теней считается Братвой, но они не совсем являются ее частью с точки зрения традиционной иерархии и устройства. Те из Братвы, с которыми общается мой отец, немногочисленны и редки.

Мы подъезжаем к дому через сорок минут. Николи приветствует меня в своей обычной манере, которая холодна. Холодна как рыба, как и мой отец.

Меня отвели в конференц-зал, но вместо того, чтобы оставить меня одну и поговорить с отцом, как обычно, Дмитрий зашел вперед меня.

— Особенная встреча, помнишь? — улыбается он.

Мои губы раздвигаются, как будто я хочу что-то сказать, но я не могу подобрать слов. Все, что могло прийти мне на ум, исчезает, когда на большом экране телевизора за столом во главе комнаты появляется изображение строгого лица моего отца. Его глаза цвета морской волны — единственное, что я получила от него. Мои платиновые светлые волосы и миниатюрная фигура от моей матери.