Элиф слегка дернулась, когда нитеобразные зеленые змеи остановились напротив нее, но тут же взяла себя в руки, выражая благоговейную готовность. Я отдал ей не все, ведь ринийка не единственная дама в моем окружении, кого питает эта стихия. Есть та, что мне ближе всех, пусть и находится на недосягаемом от меня расстоянии, которое не способен познать разум смертного.

Девушка прикусила губы от болезненного наслаждения, а остальные поглядывали на нее с неприкрытой завистью, но не той, что поражает души гнилью, нет. Они улыбались, как могут улыбаться только самые родные люди. Улыбался и я, делясь силой с этой поистине неукротимой девой леса. Плевать, что было с ней в прошлом. Элиф обрела себя только рядом со мной, я точно это знаю.

Таинственный процесс уничтожения «сердца» червоточины завершился, когда в воздухе зависли лишь две нити: зеленая и лиловая. Я силой мысли объединил их в единое сплетение, слегка поморщившись. Не от боли, но от отвращения. Не нравится мне то, что я делаю с чистой стихией, но цель оправдывает средства...

Слитное грязное сплетение лучом выстрелило в глазницу сектанта. Тело некогда сильного воителя задергалось в агонии. Хотелось отбросить его тело в сторону, но я внимательно следил за тем, что происходит с его энергетической структурой источника, все так же поддерживая на вытянутой руке.

– Прекрасно... – улыбнулся я своим мыслям, когда демон окончательно обмяк.

– Э... не думал, что ты получаешь от этого удовольствие...

– А? – Я удивленно вскинул брови, обернувшись на голос.

Криль шутливо поджал губы и указал подбородком на демона, повисшего у меня на руке:

– Чего ты там прекрасного нашел? Мерзкий тип, и издох не менее отвратительным образом. – Акторианец демонстративно передернул плечами и, будто задумавшись, продолжил: – А я еще голову ломал, чего это ты отказываешься ходить со мной в дома, э... – он, вдруг, оступился, поймав на себе суровый взгляд Нуни, – ... по делам, в общем! А оно вот как получается! Лордам Тьмы присущи другие слабости!

– Что ты несешь, Криль? – Возмутился я, мысленно прощаясь с Тьмой. Она послушно скрылась в недрах моего средоточия, возвращая мне исходный облик.

– Да не слушай ты его, командир! – Вскинулась Нуни. – Этот тритон не способен держать язык за зубами и выдает на всеобщее обозрение все, что рождается в его больной голове!

– Это просто потому, что я очень искренний и откры...

– А меня одну сейчас беспокоит то, что сейчас произошло? – Оборвала его речь Элиф, с какой-то ненавязчивой требовательностью прожигающая меня изумрудными глазами.

– Полагаю, господин выказал нам высшую степень доверия... – отозвался Вайсур, и, шагнув чуть вперед, низко поклонился. – Благодарю, мой господин, я вас не подведу!

– Поднимись, Вайсур, – отмахнулся я, пытаясь разложить все мысли по местам, – я в тебе никогда не сомневался.

– А в нас...

– И в вас! Прекращайте балаган! Вайсур! Дисциплина твоего отряда...

– Простите, господин! – Моему взору снова предстал затылок варкийца. – Готов принять любое наказание...

– Агрх! – Рыкнул я, в душе улыбаясь. Разрядили обстановку даже сверх меры. Сейчас, глядя на своих ветеранов, я ощущаю такой душевный подъем, что трон Первого Доминиона кажется мне таким близким! Словно уже сегодня можно прийти и забрать его... Суждение ошибочное, но это так... контролируемая минутная слабость.

– Выдвигаемся! – Скомандовал я. – Сегодня проведем собрание высших чинов и обсудим то, что произошло сегодня. Вместе с тем, хочу поделиться с вами представлением о том, каким вижу будущее.

Дорога в лагерь прошла для меня как-то незаметно. Мысли поглотила тема сектантов. В момент смерти Ибнагира, Тьма иссушила его до последней капли, и неожиданно отринула мой зов. У этой своенравной дамы будто появилась своя конкретная воля, ограниченная лишь Пустошами. Даже будучи отрезанной от мироздания куполом Хаоса, она пребывала в благоприятной для себя среде. После смерти хаосита она устремилась, как я понимаю, к единственному средоточию, которое воспринимала своим – озеро, что черной кляксой контрастировала на песчаном теле Пустыни Отчаяния.

Как бы я не относился к Пустошам, но этот оазис греха открыл немало дверей перед моим восприятием мироздания. Все, что здесь происходит, будто вырывается из шаблонного движения всего сущего, но при этом имеет свое право на жизнь. Я не привык плодить стандарты с двойным дном. Да мир жесток, но он везде такой. Демоны... ужасные создания, но как же они похожи на всех нас. Будто концентрированный коктейль из всего, что мешает людям просто жить счастливо. Ну, и, справедливости ради, в моей армии не только Верия представляет это племя. С людьми всегда так: нельзя оценивать по большинству, ибо это приведет к тому, что вместе с сорняками неминуемо вырвутся и прекрасные цветы...

Лагерь встретил нас тревожным ожиданием. Особенно трясся начальник дежурной части, смена которого сегодня несла службу по периметру лагеря. И я понимал его чувства, но вместе с тем, совершенно не собирался жалеть этого мужчину. Да, задержать сектанта он не имел права, но тот факт, что он не удосужился отправить ко мне гонца... Не знаю, как поступлю, не до этого сейчас, но скорее всего боевой состав пройдет процесс переформирования. Тем более что это даже не мой каприз, а необходимость в нынешних реалиях. На пороге война, о которой вскоре станет известно многим...

– Господин А-а-аль-м! – На меня вдруг набросился звонкий комок радости. Исса перестала быть той запуганной девочкой и стала относиться ко мне не как к хозяину, а скорее старшему брату. Пусть совсем дальнему, но родственнику. Мне это нравилось. Особенно то чувство, что пробуждала во мне эта маленькая искра чистого света. Что-то далекое, практически забытое, но мое! Не знаю, что было в прошлой жизни, но в этой мне определенно есть за что бороться!

– Хм, а для кого разложили еще один комплект приборов? – Задумчиво протянула Исса, беззаботно прыгая на горе из подушек, нижний пояс которой давно уже захватил добрую треть моего шатра. Правда, когда кухарки непрерывным потоком стали подносить блюда к столу, девочка прекратила дурачиться, неосознанно подползая ближе к источникам крайне притягательных запахов. Даже меня инстинктивно повело, но желание поскорее закончить с канцелярскими делами превысило голод...

Я на мгновение оторвал свой взгляд от кипы бумаг, содержащих сухие факты о жизни моей армии, и тайком оценил торжественное убранство стола. Недурно, весьма недурно! Много питательного мяса всевозможной дичи и огромное количество овощей, прошедших через все стадии кулинарных обработок. Что еще надо? Разве что сушеных фруктов и ягод не хватает, но это временно. Я хмыкнул, тайком наблюдая, как Исса с чувством сглатывает слюну.

Сегодня девочка впервые присоединится к собранию ветеранов. Считаю, что пришло время. Не для нее, конечно, она все еще ребенок в моих глазах. Пусть и повзрослевшая в условиях Пустошей в кругу безрассудных воителей, но я пока всеми силами ограждаю ее от жестокости внешнего мира. Возможно, мне просто хочется подарить ей крупицу детства, которого ее лишили, не знаю... Но когда голубое серебро сияет в глазах датарийки беззаботной радостью, а сама она дурачится у меня в шатре, то изматывающая работа с документами дается мне куда легче. Даже острая досада, вызванная рапортами о боевых потерях, словно заточенный клинок режет душу не оставляя рваных ран...

– Для тебя... – бросил я, когда в шатре не осталось никого лишнего. Мой взгляд суетливо ерзал на странице первого попавшегося у руки документа. « Надеюсь, несмотря на юный во...» – я бездумно пробежался по первым строчкам письма. А это оказалось именно письмо, печать которого я как-то случайно сломал и не заметил. Писал мне Телмор, в лице совета «вольных» выражающий обеспокоенность возможными последствиями из-за давления сектантов...

– Поздно, дядюшка, лыжи жиром смазывать – зима уже закончилась... – про себя усмехнулся я.