Она явно прочувствовала смену моего настроения и с досадой прикусила губу. Лучше бы за язык себя кусала. Толку от этого явно будет больше.

– Я не пытаюсь льстить, тебе... лишь говорю правду, – заговорила она, когда я уже начал тянуться за своей тарелкой, – ...многие прониклись слухами о тебе, и я в том числе.

– О чем ты? – нахмурился я.

– О том, как молодой хаосит благородных кровей отринул устои общества и породнился с рабами, проливая кровь разломных тварей вместе с ними. Не как с рабами, а как с собратьями! – Глаза демонессы заблестели от воодушевления.

– В этом нет ничего особенного.

– Далеко не каждый доверит свою спину рабу... – чрезмерно быстро ответила мне хаоситка, разворачиваясь на носках, – ...просто хотела сказать это лично.

– Как тебя зовут? – проигнорировал я ее высказывание и попытку уйти.

– Верия.

– Смотрю и тебе ведомо, каково это – делить пищу с теми, кого остальные считают рабами, – я указал подбородком ей за плечо, – и мне это нравится. Не знаю, чем ты там прониклась, впитывая в себя слухи, но здесь и сейчас я предлагаю тебе и твоим людям стать частью моей команды.

Мои слова отразились на лице девушки растерянностью и тоской. Ее глаза суетливо забегали, а сама она силой сжала кулаки, собираясь с силами для ответа. И он не заставил себя ждать:

– Предложи ты мне это несколько дней назад, и я бы визжала от радости... – хаоситка опустила глаза, – ...а сейчас я рискую даже из-за того, что говорю с тобой.

– И в чем же причина? – Подобрался я, догадываясь о том, что сейчас услышу.

– Что ты знаешь о «Вольных»? – Хаоситка наконец оторвала свой взгляд от созерцания досок на полу и посмотрела мне прямо в глаза, и я с улыбкой отметил, что в них не промелькнуло и тени злорадства. Это странная девушка действительно переживала за меня. Даже удивительно...

– Зачем ты сделал это!? – Мою волю придавил к земле властный голос Учителя. Редко когда такое случалось. Мне привычнее когда старик Шарк источает спокойствие и надежность. Он никогда не лелеял меня, был жестким и требовательным, как в жизни, так и на мокром от моего собственного пота полу тренировочной залы, но это было именно то, что мне нужно. Учитель являлся тем, кто подстрахует, не даст разбиться при падении, и вместе с тем, не позволит сдаться.

Однако я разочаровал его. Этим чувством был пропитан голос моего наставника и опекуна, угнетая меня, заставляя склониться и молить о прощении. Но я упрямо стоял. Стоял, прожигая Учителя озлобленным взглядом. Точно так же я смотрел на него в первую нашу встречу, за что впоследствии получил прозвище: «волчонок». Рю Шарк говорил, что я похож на этого зверя.

– Маленький, но очень злой и кровожадный волчонок, жаждущий поглотить весь мир... – вторя моим мыслям, выдохнул Учитель, опускаясь на жесткий табурет. Он часто любил проводить время в саду, за которым неустанно ухаживал. Просто сидел и наблюдал за неуместной красотой, заключенной бесчувственными оковами каменных джунглей мегаполиса.

К сожалению я не достиг того же просветления, чтобы исключать из внимания тяжелые пики небоскребов, нависающих над забытым пятном цветущей жизни. Я видел всю ту грязь, что витала в воздухе незримыми паразитами, пробуждая в людях их извечных врагов – «внутренних демонов». Я не сильно отличался от окружающих, но научился договариваться со своими «демонами», выпуская их на волю, когда под угрозой находилось нечто важное для меня.

Старик молчал, потеряв свой взгляд в гуще аккуратно подстриженных деревьев и пушистых кустарников. Я будто кожей ощущал его тоску и великую усталость. Наверное, кто-нибудь другой смог бы проникнуться этим чувством и усмирить свой гнев, но не я. Во мне распалялось пламя. Я не хотел закрывать глаза, не хотел утопать в иллюзорном мире фантазий. Я хотел жить здесь и сейчас, не склоняя головы перед алчной властностью.

– Зачем мне сила?! – Гудящим от напряжения шепотом прохрипел я, вырывая старика из пресного умиротворения.

– Ты мне ответь... – не оборачиваясь, бросил Учитель и прикрыл глаза.

– Зачем ты учишь меня драться?! – Продолжил распыляться я.

– Я учу тебя не драться. Я учу тебя жить... – едва слышно прокряхтел Рю Шарк.

– Вся наша жизнь – борьба! Не твои ли слова, Учитель?! – Мой голос готов был сорваться вместе с предательской влагой, что солеными комьями собралась в моих распухших от недосыпа глазах.

Старик не ответил. Лишь горько усмехнулся и прижал подбородок к груди. А вот меня уже было не остановить:

– Думаешь, я не знаю, кем ты был раньше? Думаешь, люди не болтают о генерале Рю Микки, пришедшем из восточных поселений? Думаешь, взял фамилию жены и все? О нет! – Я с горечью осознал, что перешел черту, причинив боль дорогому мне человеку. Хотел бы я обернуть время вспять, но уже было слишком поздно. Гнев пожирал мою душу, не давая ей возможности вырваться из его жгучих объятий.

Океан скорби, что явил себя в глазах моего учителя, лишь усугубил ситуацию, и теперь я злился не только на всех вокруг, но еще и на себя. Сквозь обиду и стыд, малодушно всхлипывая, я рванул к воротам внутреннего двора, крепко сжав кулаки.

– Ты был воином и воспитывал воинов! Я тоже хочу быть таким! – На мгновение, замерев в проходе, я обернулся и, надрывая горло, выплеснул свою обиду на осунувшегося старика, что так и не поднялся с табурета. – Говоришь, что я волчонок, но пытаешься сделать из меня смиренного пса, который только и может, что терпеть удары, уткнувшись носом в землю! – Из меня будто выдернули стержень, и я плакал как мальчишка. И бежал. Не видя дороги, не замечая людей, ничего. Лишь одна единственная фраза, выпущенная на волю моим учителем, до сих пор гонится за мной:

– Никакой ты не пес. Чтобы носить это благородное имя, нужно уметь дружить и идти на компромиссы. Нужно знать, что такое благородство и прощение... Ты волк, пусть и маленький пока...

До самой ночи я скитался по окраинным районам. Меня тяготило чувство стыда и обиды. Казалось, что жизнь кончилась и никогда не вернется в привычное русло. На губах скрипела соленая пыль, но они не прекращали двигаться, снова и снова повторяя одну единственную фразу...

– Все ради нее...

– Ради кого? – Знакомый голос выдернул меня из липкого царства холодящего сна. Я с трудом проморгался и принял сидячее положение на кровати. Голова пульсировала пронизывающей болью, и я далеко не сразу осознал себя в комнате трактира.

Некоторое время я просто сидел, потеряв свой взгляд в щелях старого деревянного пола. Почему мне снится лишь плохое? Неужели прошлая жизнь была настолько ужасна, что светлые воспоминания так же редки, как благородные хаоситы в Пустошах. Новый день только начался, а на душе уже так погано, что хоть вой. Причем я точно знаю, что не скоро избавлюсь от горькой оскомины сегодняшнего сна. Теперь я хорошо помню тот разговор с учителем и драку, предшествующую ему.

Это был последний наш разговор. Пока это все, что открылось, но уверен и о причине я вскоре узнаю. Однако я с горечью осознал, что те стандарты, по которым оценивал мир мой учитель, сводятся к тому, что я до сих пор не повзрослел. Тот формат мужчины, что воспитывал во мне старик Шарк, так и остался для меня недосягаемым. А мне, на минуточку, выпал уже второй шанс, чтобы это реализовать. Но ни к чему самообман, ведь ясно, что, скорее всего и эта попытка окажется провальной...

– Что-то ты сегодня не в духе... – снова подал голос Криль, – ...приснилось чего? Меня вот тоже порой кошмары мучают.

Я мельком глянул на всегда энергичного и жизнерадостного акторианца, и мне впервые искренне захотелось ему хорошенько врезать. Весь такой довольный, выспавшийся, лучится готовностью к свершениям, словно вчера и не горевал из-за отказа хаоситки Верии. Кстати, это тоже стало очередным поводом для головной боли. Моей, конечно же...

– А я говорила, что не следует пить всякую гадость... – проворчала Нуни. Она в обнимку с Иссой лежала на отдельной кровати, но встретив мой болезненный взгляд, акторианка поднялась на ноги. – Давайте я помогу, – будто нехотя бросила она и направилась ко мне, перешагнув через спальный мешок собрата. Занесла было ногу над Вайсуром, который разместился ближе всех ко мне, но тут же приняла решение обойти его по широкой дуге. Ох и злопамятная эта дева морей...