Габриэлла замечает свою ошибку, и ее улыбка мгновенно исчезает. — О, прости. Я просто так разволновалась, когда все услышала, вот и все. Я не хотела тебя обидеть или расстроить.

— Все в порядке. Просто за последнюю неделю было много всего. Ты застала меня врасплох, вот и все.

Габриэлла опускает глаза, и я знаю, что она знает некоторые, если не все, подробности того, как Роуз оказалась здесь. Опять. Рафаэль. — Ни одна женщина не должна проходить через что-то столь ужасное, как то, что ты пережила. Я рада, что мои братья нашли тебя, и что ты здесь. И что твой сын тоже направляется сюда.

— Я тоже, — я вижу, что Роуз имеет это в виду. Напряжение в ее плечах расслабляется, когда разговор переходит на Лиама.

Я наклоняюсь над диваном, и Роуз поворачивает ко мне лицо, ее зеленые глаза сверкают. — Я пойду проверю, что за катастрофа, которую эти двое, вероятно, устраивают в спальне. С тобой все в порядке?

Она кивает, и я целую ее в щеку, тихонько стону, когда моя сестра восхищается нами с незрелым «ах». Однако тихий смешок, который я слышу от Роуз, уходя, искупает раздражающее поведение моей сестры.

Не хочу признавать, но Габриэлла права. Из этой комнаты получится замечательная детская. Окно выходит на восток, и по утрам открывается прекрасный вид на Атлантический океан.

Энцо и Рафаэль сейчас спорят в углу о том, как лучше всего организовать подгузники и салфетки.

— Тебе не кажется, что это то, что Роуз могла бы захотеть сделать? — спрашиваю я, прерывая препирательства.

— Да, ты прав, — Рафаэль ставит коробку в руках обратно на стопку. — Эй. Ты уже слышал от врача о своем тесте на фертильность?

— Да. Как раз перед тем, как вы трое вломились ко мне домой. Оказалось, что я не бесплоден.

— Офигеть! — кричит Энцо. — Это безумие.

— Так ребенок действительно твой? — рискнул Рафаэль с ноткой надежды в голосе.

Я киваю.

— Да.

— Поздравляю, брат, — Рафаэль хлопает меня по спине с искренней улыбкой. — Доминик прислал фотографию. У него семейные глаза.

— Я знаю.

Раздается звонок, и Рафаэль достает свой телефон из кармана. — Это папа, — говорит он, глядя на экран. — Он хочет, чтобы мы были дома. Если бы мне пришлось угадывать, он бы тоже звонил врачу.

— Он захочет сделать тест на отцовство, чтобы убедиться, — говорит Энцо, разряжая обстановку в будущей детской.

— И проверить биографию, если он еще этого не сделал, — добавляет Рафаэль.

Я не сомневаюсь, что он уже сделал это после утреннего допроса. Но я пока не готов думать о том, что могут означать его результаты.

В этот момент я слышу крик, за которым следует грохот. Через секунду мы все трое выбегаем из комнаты и спешим в гостиную с оружием наготове. Мой пентхаус — крепость, но если кто-то вломился, его жизнь теперь потеряна. Но как только я вижу, что передо мной, я быстро убираю пистолет, потому что опасности нет. Если только вы не считаете маленького мальчика с рыжими волосами и светло-карими глазами угрозой.

Роуз

Габриэлла… очень шустрая, но она мне все равно сразу понравилась. Я уверена, что если бы у нас был шанс, мы могли бы стать отличными друзьями. Помимо своей неиссякаемой энергии, она также милая и добрая, с остроумным юмором, который так сильно напоминает мне мою сестру и мою лучшую подругу. Думая о них сейчас, мое сердце болит, и я чувствую себя виноватой, потому что у меня было мало времени думать об этой паре. Мои мысли поглощены Лиамом и Майклом, когда я не сплю, и не остается места ни для чего другого.

Эви, должно быть, сходит с ума, пытаясь найти меня. Но я также хочу знать, почему она не заполучила Лиама. Узнав, что он все еще был с Анетт, я беспокоюсь, что с Эви могло случиться что-то, что помешало ей вернуть Лиама. А Грейс? Кто знает, какую ложь наговорил ей наш отец? Тяжело осознавать, что я снова в Майами, так близко к своей сестре, но… так далеко.

— Поэтому я должна знать, — говорит Габриэлла, вырывая меня из моих мыслей. — Майкл правда выебал тебя в туалете в Sinners?

Я ошеломлена ее прямотой, но я также восхищаюсь ее отсутствием хождения вокруг да около. Тем не менее, я чуть не подавилась своим глотком чая, когда она спросила об этом. С легким смешком я сказала:

— Звучит как шлюха, да?

Габриэлла тогда рассмеялась и отмахнулась от моего вопроса. — Чушь. Я думаю, это звучит довольно романтично.

— Как это может быть романтично?

— Как это не так? Вы двое встретились глазами через танцпол и разделили мгновенную связь интенсивной, пламенной страсти, — проповедует Габриэлла с задумчивой улыбкой. — Это как что-то из фильма.

— Ну, если так выразиться.

Лифт звенит, и мы оба поворачиваемся к коридору.

— Кто бы это мог быть?

Габриэлла задается вопросом вслух.

Но я знаю. Называйте это материнской интуицией или как хотите, но каким-то образом я просто знаю. Я вскакиваю, моя чашка падает на пол, прежде чем я бегу вокруг дивана, игнорируя болезненные протесты моего тела. Единственное лекарство, которое мне сейчас нужно, — это десятифунтовый мальчик.

В этот момент из-за угла появляется мужчина, с которым я познакомилась по FaceTime. В одной руке он несет автокресло, а в другой — сумку с подгузниками. Доминик едва успел поставить автокресло, как я уже расстегиваю спящего ребенка и беру его на руки. Я знаю, говорят, что спящего ребенка нельзя будить, но тот, кто это сказал, должно быть, никогда не проводил неделю вдали от своего ребенка. Так что что они знают?

Лиам открывает глаза и очень широко зевает, морщит лицо, прежде чем замечает меня и хихикает. Если это не самый милый звук, который я когда-либо слышала, то я не знаю, что это. Я окидываю его взглядом, проверяя, нет ли у него следов синяков или порезов, но ничего не нахожу. Он выглядит прекрасно, одетый в комбинезон для сна и игр, украшенный маленькими лесными существами. Я снимаю синюю шапочку, покрывающую его прекрасные светло-рыжие волосы, и наклоняюсь, чтобы поцеловать мягкие локоны, наслаждаясь его неповторимым запахом младенца. Лиам снова в тепле, надежности и безопасности у меня на руках, где ему и место.

— Это он? — спрашивает Майкл позади меня. — Это Лиам?

Я поворачиваюсь, прижимая к груди своего воркующего, счастливого сына, и встречаю любопытное и нерешительное выражение лица Майкла. Сделав шаг вперед, я замечаю, что Майкл напрягся, но не отступает, что я считаю победой. В его глазах все еще есть неуверенность, но я понимаю. Этот мужчина стал отцом практически за одну ночь. Это слишком много для любого, чтобы осознать и принять.

— Это так, — я останавливаюсь перед ним и жду. Я не хочу его толкать. Вместо этого я перемещаю Лиама на руках так, чтобы они могли видеть друг друга.

Майкл переводит взгляд на ребенка, и они просто смотрят друг на друга в течение долгого момента. Затем Лиам протягивает руку отцу, улыбаясь и хихикая, и я вижу, как напряжение тает в теле Майкла.

— Можно мне подержать его?

— Конечно.

Лиам выглядит таким маленьким в руках Майкла, но в то же время таким правильным, и мое сердце грозит разорваться от этого зрелища. Зрелище, которое я никогда не думала, что увижу. Наблюдать, как Майкл взаимодействует со своим сыном, чрезвычайно привлекательно и делает что-то с моими яичниками, что заставляет меня сказать этим чертовым существам остыть.

— Он настоящий, — выдыхает Майкл, с удивлением глядя на ребенка на своих руках. — Он действительно настоящий.

— Конечно, он настоящий. Мне пришлось иметь дело с этим злым мини-Майклом весь чертов день, и позвольте мне сказать вам… — Доминик жалуется достаточно громко, чтобы нарушить этот трогательный момент, за что получает подзатыльник от Габриэллы.

— Язык, ты большой идиот.

Потирая голову, Доминик поворачивается к ней и хмурится. — Он же младенец, Габриэлла. Он даже говорить еще не умеет.

— Но он может слышать, а дети — это практически губки, — возражает Габриэлла.

— Лучше привыкнуть сейчас, Доминик, — советует Энцо, заглядывая через плечо Майкла, чтобы получше рассмотреть Лиама.