Неудивительно, что папа был в ярости, когда узнал, что мое исчезновение было моим планом. Не потому, что он любил меня. Нет. Потому что я большая зарплата, которая пропала. Он делал все, что мог, чтобы найти меня, но Эви хороша в том, что она делает. Через некоторое время я перестала оглядываться, когда выходила на улицу. Я перестала вздрагивать от каждого скрипа и звука в доме и наконец-то проспала всю ночь. Жизнь стала однообразной, но мирной, тихой и свободной, именно такой, какой хотела Эвелин.

Лиам невероятно хороший ребенок со старой душой. Он редко плачет, если только это не еда, чистый подгузник или объятия. Его легко развлечь, и у него самый милый смех и улыбка, которые я когда-либо видела. У Лиама уникальные светло-карие глаза Майкла и мои рыжие волосы. Сначала я не была уверена, но теперь, когда он стал старше, я уверена. Он идеальное сочетание нас, и моя любовь к нему больше, чем сама жизнь. В тот самый момент, когда доктор положил его мне на руки, я поняла, что мое сердце больше не мое.

После того, как я одела и накормила Лиама, мы проводим утро за выпечкой партии кексов, которые я планирую отнести в местную пекарню позже сегодня. Милая пожилая леди, которая управляет магазином, влюбилась в мои тыквенные кексы с сыром и сливками и поручила мне выпекать несколько десятков в неделю на продажу. Не то чтобы мне нужны были деньги, учитывая большую заначку, которую предоставила Эвелин, но приятно что-то сделать.

Пока кексы остывают, Лиам и я качаемся в гамаке на улице. Он впадает в молочную кому, под серенады далеких волн и полный живот. Пока он дремлет, я пользуюсь шансом немного почитать, наслаждаясь кратким побегом от реальности.

Как только Лиам просыпается, я собираю наши вещи и корзину со свежими кексами и отправляюсь в короткую поездку в город.

— Здравствуй, красавица, — приветствует меня Анетт, когда я захожу в маленький магазинчик с корзиной и автокреслом Лиама.

— Привет, — отвечаю я.

Мой итальянский немного подзабылся, но становится лучше, чем больше я на нем говорю. Анетт, однако, милая и жалеет меня, бедную американку, так как ей нравится называть меня и переключаться на английский.

— Спасибо большое, что привезла еще. Я снова все распродала сегодня утром.

Я улыбаюсь, узнав об этом. — Это здорово слышать. Должно быть, погода изменилась.

— Да, — Анетт берет корзину и достает кексы. — Они отлично сочетаются с осенними вкусами.

Анетт наливает мне чашку последнего чая со специями, и мы делимся одним из принесенных мной кексов. Она была милой бабушкой и утешением, когда я в противном случае чувствовала себя одинокой. Также помогает то, что Лиам любит ее. Любой, кого любит ребенок, хорош в моем представлении. Не то чтобы его трудно было любить. Ребенок излучает харизму, как и его отец.

Мой телефон звонит, и я вижу имя Эвелин на экране, когда достаю его из сумки для подгузников. Меня мгновенно охватывает паника. Она не должна звонить еще неделю. Что-то не так. Я чувствую это в воздухе, и это ощущение посылает ледяной холод по моей спине, когда я принимаю ее звонок.

— Привет, все в порядке?

— Роуз! Слава богу, — Эвелин в панике на линии. Я встаю и делаю Анетт знак выйти. Лиам так занят своими глупыми звуками, что даже не заметил моего ухода.

— Эви, что случилось? — я инстинктивно оглядываюсь. Наступает ночь. Уличные фонари включились, чтобы осветить главную улицу города, но это приносит мне мало утешения.

— Беги, — судя по звуку ее хриплого дыхания и тяжелого дыхания в телефон, Эвелин бежит сама. — Сейчас. Тебе нужно бежать. Он там. В Италии. Он нашел тебя.

Он нашел тебя.

Мой отец. Патрик О'Лири.

— Как? — спрашиваю я, мой голос пронзительный и напряженный.

— Я не знаю, — из-за Эви доносятся громкие грохоти, как будто она в спешке швыряет вещи. — Я установила оповещения на случай, если твой отец уедет из страны, и оно включило одно, когда забронировал свой частный самолет в Италию. Где, черт возьми, он? — она бормочет себе под нос, ее внимание рассеяно. — А! Вот он. Черт. Роуз, он недавно приземлился недалеко от Венеции. Он на пути к тебе. У него нет других причин быть там.

— Сколько у меня времени?

Дом недалеко. Не больше пяти минут езды.

Эвелин рыдает, и звуки грохота сразу прекращаются. — Я не знаю. О Боже, Роуз. Мне так жаль. Я не заметила предупреждение вовремя. Это все моя вина.

— Нет, это не так, — твердо говорю я ей. Глупо думать, что мой отец уже перестал искать меня. Я надеялась, что я так мало значу для него, но на самом деле он никогда не остановится. И я никогда не буду в безопасности. Мы никогда не будем в безопасности. Пока Патрик О'Лири не умрет.

— Я работаю над тем, чтобы вытащить тебя из Италии, но тебе нужно бежать. Доберись до аэропорта, а потом до Милана, как мы и договаривались. Я найду тебя там, — торопливо приказывает Эвелин. — Береги себя.

— Ты тоже. Скоро увидимся.

Я разворачиваюсь и тянусь к дверной ручке, прежде чем остановиться. Внутри Лиам и Анетт сидят, не подозревая о приближающихся неприятностях. Мне нужно забрать кое-какие вещи, а времени у меня не так много. Если я оставлю Лиама с Анетт на время, достаточное для того, чтобы вернуться домой и купить то, что нам нужно, я доберусь быстрее, чем если он поедет со мной. Я доверяю этой пожилой женщине и знаю, что Лиам будет в безопасности с ней. В любом случае, это всего на несколько минут.

— Анетт? — кричу я, возвращаясь в дом и доставая ключи из сумки. — Ты присмотришь за Лиамом несколько минут? Я забыла дома партию кексов. Кажется глупым грузить его в машину ради такой быстрой поездки.

— Да. Да, конечно. Я с удовольствием посмотрю за малышом, — она улыбается малышу, размахивая его крошечными кулачками, пытаясь схватить ее белую косу, которая качается перед ним. — Езжай на столько, сколько нужно.

— Благодарю, — я наклоняюсь и целую макушку рыжих волос Лиама, смакуя момент, прежде чем прошептать: — Люблю тебя, малыш. Скоро вернусь.

Издалека дом выглядит безопасным. Наружное освещение включено, а окно гостиной светится единственной лампой, которую я всегда оставляю включенной, чтобы никогда не возвращаться в темный дом. На узкой улочке нет ни странных машин, ни людей. Ничто не выглядит подозрительным. Если у меня и есть время, оно драгоценно и его мало.

Я бросаюсь к входной двери и заставляю руку перестать дрожать достаточно долго, чтобы набрать код. Дверь распахивается, и я захлопываю ее за собой, как будто кто-то гонится за мной в темноте. Кто они. Я просто не знаю, откуда и насколько близко они.

Прислонившись к прочной двери, я закрываю глаза, и на меня обрушивается облегчение. Я справилась. Я в безопасности внутри. Но мое облегчение недолговечно.

— Привет, Розалин.

Роуз

Мои глаза резко открываются, как только мясистые руки вцепляются в мои руки. Моя реакция мгновенна. Я пинаюсь и толкаюсь изо всех сил, но двое мужчин, держащих меня, продолжают тянуть меня вперед. Это бесполезно. Они имеют преимущество с самого начала. Тем не менее, я горжусь, когда наношу несколько неистовых ударов по их телам. Их ответные стоны боли — музыка для моих ушей.

Отвлеченный своим удовлетворением, я не вижу руки, прежде чем боль взрывается на моем лице. Слезы тут же подступают к моим глазам, и я замираю, глядя сквозь мокрые ресницы в лицо того самого человека, которого я надеялась никогда больше не увидеть.

— Прекрати сражаться немедленно, — требует папа.

Я должна чувствовать страх, но боль от моего лица заставляет мой рот выдвинуться вперед. — Черта с два я это сделаю.

В его мутных глазах вспыхивает намек на что-то темное, прежде чем он разворачивается на каблуках и садится в кресло через всю комнату. Он делает знак своим людям, и меня заставляют опуститься на диван напротив него. Они отпускают мои руки и отступают, чтобы занять позицию у входной двери. Я замечаю еще одну пару охранников, блокирующих заднюю дверь, что означает, что нет возможности сбежать, и они тоже это знают.