Если Майами — моя тюрьма, то этот дом — моя камера.

Водитель подъезжает к передней части дома и паркуется. Охранник подходит и открывает мою дверь, но я остаюсь прикованной к своему месту. Потому что я знаю, что как только я выйду, реальность возвращения в Майами после десяти лет отсутствия ударит по мне так же сильно, как влажность, которая висит в воздухе даже в январе.

— Мисс О’Лири? — с любопытством спрашивает охранник. — Вам нужна помощь?

Я закрываю глаза, чтобы не закатить их, потому что нет, мне не нужна помощь. Игнорируя его протянутую руку, я выскальзываю из машины и прохожу под каменной аркой, ведущей к входной двери. Как только я смотрю на мраморные ступени, на моем лице расплывается искренняя улыбка, когда я вижу прекрасную женщину лет двадцати пяти, стоящую в открытом дверном проеме. Волны темных волос ниспадают на ее плечи, а ее карие глаза сверкают так же ярко, как и ее улыбка. Я пробегаю последние несколько шагов и встречаю теплые объятия своей старшей сестры.

— Грейс, — я шепчу ее имя, словно мне трудно принять, что я наконец-то держу ее в своих объятиях. Видеозвонки могут облегчить боль только на некоторое время, прежде чем физическая боль станет невыносимой.

— Я так скучала по тебе, — тихо шепчет Грейс мне в волосы, прижимая меня крепче. — Не могу поверить, что снова обнимаю тебя.

— Я тоже скучала по тебе.

Травма от автокатастрофы десять лет назад, в которой погибли наша мать и младший брат, но я осталась жива, оставила в моей душе неизгладимую рану, которая никогда полностью не заживет. Рана, которая некоторое время после того, как я впервые уехала, преследовала меня страхом, что я больше никогда не увижу свою сестру, не говоря уже о том, чтобы держать ее в своих объятиях.

Я испытала то, что все терапевты, к которым я обращалась после аварии, называли чувством вины выжившего. Я знаю, что авария произошла не по моей вине. Я не заставляла другого водителя водить машину пьяным. Я не заставляла его проехать на красный свет. Я не просила его так сильно ударить нашу машину, что она перевернулась несколько раз, из-за чего спасателям было почти невозможно вытащить нас.

Тем не менее, я годами боролась с депрессией. Меня мучили те же ужасные мысли и вопросы.

Почему они должны были умереть?

Зачем забирать Эйдена, которому всего было десять лет, у которого вся остальная жизнь была впереди?

Зачем щадить меня?

Но не жалей мертвых. Жалей живых, верно?

Грейс отстраняется и ослепляет меня своей мегаваттной улыбкой, которую мы оба унаследовали от матери. У нее темные волосы и глаза нашего отца, тогда как я — точная копия нашей матери. Эйден тоже. Рыжие волосы и зеленые глаза, с россыпью веснушек на щеках, которые появляются только после того, как я немного времени проведу на солнце.

— Мне понадобится вся возможная помощь, чтобы организовать эту свадьбу к апрелю.

Да. Причина, по которой я дома после десятилетнего отсутствия.

Свадьба Грейс О'Лири и Коннора Фрейзера.

Наш дядя Джеймс, глава ирландской мафии в Дублине, отправил Коннора помочь нашему отцу после того, как автомобильная авария оставила его без средств к существованию. Он был молод, но опытен и быстро заслужил уважение нашего отца, став его правой рукой за несколько коротких лет.

Его помолвка с Грейс была удивительной, но не совсем неожиданной. Выдав свою старшую дочь замуж за своего самого доверенного человека, он, по сути, обеспечил пожизненную преданность Коннора. А из-за отсутствия прямого наследника мужского пола папа был вынужден сохранить власть в семье. Это был умный ход. Я была бы почти впечатлена, если бы не была так зла на своего отца.

Когда Грейс рассказала мне эту новость и поделилась тем, как она счастлива, я была честно шокирована. Я даже не знала, что ей нравится Коннор, потому что она никогда не говорила о нем, когда мы разговаривали. Вот тогда Грейс поведала мне свой маленький секрет. Когда она вернулась домой из университета, она сильно влюбилась в Коннора. Однажды она сделала ему предложение, выпив слишком много шампанского на каком-то мероприятии. Но, будучи настоящим джентльменом, Коннор быстро пресек это, несмотря на то, что она ему тоже нравилась. Он сказал, что наш отец убьет его, если он хотя бы пальцем ее тронет. Что, честно говоря, было правдой.

— Я в твоем распоряжении, — я делаю движение, чтобы сцепить наши руки. — Используй и оскорбляй меня.

С помощью сестры восемь чемоданов, в которых хранятся последние десять лет моей жизни, распакованы и организованы в моем старом доме детства. Мы проводим день, обсуждая детали свадьбы, включая дегустацию тортов и недавнюю ссору с Коннором по поводу рассадки гостей.

— Теперь, когда ты дома, я могу назначить встречу, чтобы ты просмотрела разные фасоны платьев и подогнала их под себя.

Я беру бутылку воды и сворачиваюсь калачиком на диване в гостиной, примыкающей к моим апартаментам. — Не могу дождаться. Твоя свадьба будет великолепным событием. Я даже видела ее на одном из тех сайтов со сплетнями.

Грейс присоединяется ко мне на диване с преувеличенным фырканьем. — Я знаю. Невероятно, как они заинтересованы в простой свадьбе.

Я фыркаю. — Твоя свадьба совсем не простая. Это событие сезона. Даже притча во языцех!

Грейс игриво толкает меня в плечо, прежде чем мы впадаем в приступ смеха. Энергия меняется, прежде чем она шепчет: — Я очень рада, что ты здесь. Я знаю, что ты не хочешь быть…

— Нет, не хочу, — резко отвечаю я, резче, чем хотела бы.

Грейс опускает глаза в свой стакан, словно все еще чувствует себя ответственной.

— Мне жаль, — меня охватывает волна стыда. Мое разочарование из-за того, что я оказалась в Майами, — это не ее вина. — Я не хотела…

— Тебе не за что извиняться, Роуз, — говорит Грейс, используя мамино прозвище, чтобы утешить нас обоих. — Ты не уехала специально. Папа не оставил тебе выбора. Он может весь день говорить, что это было для твоего образования, но мы все знаем, почему он на самом деле это сделал.

Я зажмуриваюсь, когда воспоминания об аварии накатывают на меня, как волна. Звук скрежета металла, ужасные крики, запах гари…

Рука Грейс на моей руке прорывается сквозь темные мысли, кружащиеся в моем сознании. — Выглядеть как мама — не повод отсылать свою дочь. Он как будто забывает, что ты тоже была в аварии.

— Поверь мне. Он не забыл, — моя сестра никогда не винила меня в аварии, которая унесла жизни нашей матери и брата, потому что у нее есть сострадание, любовь и простой здравый смысл. Папа, с другой стороны, никогда не говорил этого вслух, но в месяцы после аварии я видела эти слова ясно, как день, в его глазах. Если бы дьявол дал ему шанс заключить сделку, он бы не колеблясь обменял мою жизнь на их. В конце концов, чего стоит девушка в великой схеме нашего мира? Эйден был его наследником, а Изабель — его женой. Я всего лишь постоянное напоминание обо всем, что он потерял. Запасная дочь.

— Я помню, как ты была напугана, — Грейс тяжело сглатывает, прежде чем продолжить сдавленным голосом. — Я не хотела, чтобы ты уезжала. Я боролась с папой, но он не хотел меня слушать, — она тянется к моей свободной руке и крепко ее сжимает. Иногда я забываю, что Грейс было всего восемнадцать, когда умерла мама. Она старше, но все еще слишком юна, чтобы потерять свою мать. — Пожалуйста, не пойми это неправильно, но как бы ужасно ни было то, что ты ушла, ты расцвела там, Розалин. Кто знает, что десять лет жизни здесь с папой сделали бы с тем, кем ты стала как личность? Мама гордилась бы той невероятной молодой женщиной, которой ты выросла. Я знаю, что ты такая.

Слова моей сестры заставляют мои глаза гореть от непролитых слез.

— Папа может думать, что он наказывал тебя, когда отсылал тебя, — замечает Грейс. — Но я думаю, что это было лучшее, что он мог для тебя сделать, и он даже не осознает этого.

Слезы текут по нашим лицам, когда мы крепко обнимаем друг друга; две сестры, которые наконец-то нашли дорогу друг к другу.