Даже с пистолетом, направленным ей в голову, Роуз яростно сопротивляется хватке отца. Я безумно горжусь ею и огнем, горящим внутри нее, но я также знаю, что ему достаточно одного прикосновения пальца, чтобы покончить с ее жизнью.

— Это не было частью сделки, Патрик, — выплевывает Игорь, его лицо краснеет от гнева. — Теперь она моя жена. Если ты убьешь ее, сделка расторгнута.

— Что за сделка? — спрашивает папа, направляя пистолет на русского.

Игорь настороженно смотрит на моего отца. Но прежде чем он успевает ответить, Патрик прерывает его.

— Я хочу твое место, Данте. Я хочу быть главой Высокого стола, и Игорь поможет мне его получить.

— И как? Игорь не говорит от имени Михайловых. Если только ты не говоришь мне, что Сергей тоже замешан в твоей маленькой афере?

— Мой брат ни черта не знает, — признается Игорь.

— Так как же Игорь должен помочь тебе, Патрик? — спрашивает Данте.

Все это внезапно щелкает у меня в голове. Выдать свою дочь замуж за русского, дочь, у которой есть сын от старшего ДиАнджело.

— Лиам.

— Верно, — Патрик ухмыляется. — Использовать своего ублюдочного внука, чтобы заставить Данте отказаться от своего места.

— И что? Женитьба Роуз на Игоре была просто призом за примирение или что-то в этом роде? — он мог использовать моего сына, независимо от того, была ли Роуз замужем за свиньей или нет.

Патрик фыркает. — Игорю нужна была эта девушка.

— Часть сделки, — добавляет Игорь.

— И продать ее в секс-индустрию? — огрызаюсь я. — Это тоже было частью сделки?

Игорь прищуривается на Патрика. — Ты мне этого не говорил.

— Теперь это не имеет значения, — Патрик отмахивается от комментария, как от надоедливой мухи. — Тебе нужна была девственница. Она была грязным товаром, когда я нашел ее в Италии. Если бы я знал, что Майкл был отцом ребенка, мне бы не пришлось ее продавать.

— Тебе бы не пришлось выдавать ее замуж за Игоря, — говорит папа. — Мы могли бы обсудить свадьбу Майкла и Роуз.

Игорь прищуривается на нашего папу, но молчит.

Патрик усмехается. — Ты бы не уделил моим требованиям времени. Я хочу твое место. Ты что, не понимаешь? Как будто ты откажешься от него без небольшого… убеждения.

— Теперь я слушаю.

Патрик замолкает, похоже, действительно обдумывая предложение папы. Игорь замечает и рычит. — Какого черта ты думаешь, О'Лири? Девушка теперь замужем за мной.

Патрик наклоняет голову в сторону русского, но не отрывает взгляда от моего отца. — Пока это разрешение не будет подано, она не будет. Что ты задумал, Данте?

— Выдать Роуз за Майкла. Сделать их сына законным наследником обеих наших семей.

— А твое место?

Папа сжимает челюсти; боль на его лице ясна как день, и я знаю, что он скажет «да».

Но прежде чем папа успевает сдаться, Игорь бросается вперед, стальное лезвие ножа в его руке отражается во флуоресцентных лампах.

Время замедляется, и одновременно происходит несколько событий.

Роза издает крик, когда Игорь вонзает нож ей в бок. Я кричу и толкаюсь вперед, отчаянно пытаясь добраться до нее. Кровь мгновенно окрашивает ее белое платье. Патрик подсознательно отпускает ее, и она падает на землю, сжимая руками бок, где кровь просачивается сквозь пальцы, как вода сквозь бумагу.

Патрик замахивается пистолетом на Игоря и стреляет. Русский отступает назад, врезаясь в стол, на котором стоят десятки церемониальных свечей. Он падает на землю, и пламя поджигает кружевные занавески, поднимаясь высоко к потолку за считанные секунды.

Второй выстрел раздается в воздухе, и тело падает рядом со мной, но я не могу сказать, кто это. Я сосредоточен исключительно на Роуз, которая лежит всего в нескольких футах от меня. Я тянусь к ней. Она видит меня и тоже пытается дотянуться. Слезы каскадом льются по ее лицу, когда она произносит мое имя.

Края моего зрения темнеют.

Боже, я действительно люблю ее. Я хочу иметь возможность говорить ей это каждый день, если мне представится такая возможность, но для меня нет искупления. Никакого чуда, которое можно было бы даровать мне. Моя порочная жизнь подошла к концу. Мои темные решения всегда вели к этому моменту. Я просто счастлив, что на мгновение мне посчастливилось узнать ангела и быть любимым ею.

— Моя маленькая роза, — шепчу я на выдохе. Я люблю тебя, Роуз.

Моя душа чувствует себя умиротворенной. Даже мои демоны замолкают, когда тяжесть, которую я никогда не знал, наваливается на меня, крадя мое дыхание. Тьма налетает, тянет меня вниз, и я больше ничего не знаю.

Роуз

Неделю

спустя

— Он похож на Эйдена в младенчестве, — любуется Грейс своим племянником на руках.

Я вглядываюсь в спящее лицо Лиама и улыбаюсь, видя сходство с нашим младшим братом. — Я думала о том же на днях. Пока он не открывал глаза.

Вот тогда он становится похож на своего отца.

Рука моей сестры ложится мне на колено. Она нежно сжимает его. — С Майклом все будет в порядке.

Прошла неделя с момента свадьбы и пожара в церкви. Неделя с тех пор, как Майкла ввели в медикаментозную кому из-за осложнений огнестрельного ранения, которое нанес ему мой отец. Но он жив. То, о чем мне все напоминают по несколько раз в день, потому что мне нужно слышать это часто.

Я откидываюсь на спинку больничного кресла и проглатываю болезненный стон, когда швы натягиваются на боку. Если Грейс увидит это, она расскажет Габриэлле, которая затем расскажет моему врачу, и я отказываюсь проводить день дольше, чем необходимо, в этой постели.

Оказывается, Игорь нанес больше вреда, чем просто ножевое ранение. Он порезал один из моих яичников, и хотя врачи изо всех сил пытались его спасти, им пришлось его удалить. Я смиряюсь с тем, что теперь у меня только один яичник. Это затруднит зачатие в будущем, но не сделает его невозможным.

Если у меня все еще есть будущее с Майклом, конечно.

Грейс смотрит на меня, замечая мои скованные движения. — Роуз…

Я хмурюсь. — Даже не думай рассказывать Габриэлле. Сегодня первый день, когда я смогла дойти до чертовой ванной самостоятельно.

Грейс поднимает руки, сдаваясь. — Ладно. Только не приходи ко мне плакаться, когда у тебя пройдёт колик от того, что ты слишком сильно и слишком быстро напрягаешься.

— Я не буду, потому что… не буду, — по-детски отвечаю я, за что моя старшая сестра закатывает глаза. Я протягиваю руку, беру ее за руку и сжимаю ее. — Я так рада, что ты здесь.

Грейс собирается ответить, но ее телефон жужжит, прерывая ее. Она достает его и проверяет экран. Вид ее розовых щек и сверкающих глаз заставляет меня улыбаться. Я знаю, кто это, еще до того, как она произнесла его имя.

— Это Коннор. Его самолет приземлится через пару часов. Я планирую удивить его его любимым ужином дома.

Когда я проснулась, Грейс была у моей кровати. Кажется, Габриэлла позвонила ей после инцидента, и с тех пор она ходила домой только спать и принимать душ. Но теперь Коннор возвращается после того, как провел в Ирландии последние несколько дней, встречаясь с нашим дядей Джеймсом.

Потому что наш отец умер.

Это все еще кажется нереальным. Десять долгих лет этот мужчина контролировал мою жизнь. Возможно, это было на расстоянии, но его присутствие всегда было там, как постоянная петля, затягивающаяся вокруг моей шеи. Когда что-то такое сильное, такое большое исчезает… облегчение не бывает внезапным. Оно приходит поэтапно, в моменты, когда вы все еще чувствуете, что они там, готовые наказать и контролировать вас, и когда их нет… вот тогда приходит облегчение. Вот тогда вы начинаете верить, что они ушли. Вот тогда вы понимаете, что вы свободны.

Воспоминания о его смерти размыты, и я не спешу их вспоминать. Коннор объяснил, что после того, как Патрик застрелил Игоря, из-за чего церковь загорелась, он направил свое оружие на меня. Вот тогда и появился Коннор, и он не колеблясь спас мне жизнь.

Не поймите меня неправильно. Я благодарна, что он это сделал, но Коннор… он, был правой рукой отца. Убить его было актом предательства, предательством худшего рода.