Бедная Лия!

– Лэр Гримхалк, – начал я тихо, не поднимая головы. – Пожалуйста, передайте Лиане и моим друзьям, чтобы они не волновались за меня. И скажите принцессе, что я в порядке... чтобы она не переживала.

Гримхалк на мгновение замолчал, затем положил тяжёлую руку мне на плечо.

– Я передам, парень. Крепись. Это еще не конец. Ректор во всём разберется, а пока просто держись. Понял?

Я кивнул, не в силах ответить словами. Когда дверь за ним захлопнулась, грохот замка разнесся по всей комнате, как последний удар в мои надежды. Тишина навалилась, словно плотное одеяло, и холод карцера пробирался всё глубже, замораживая не только тело, но и душу. Я остался один – без магии, без поддержки, и это чувство отчаянно мне не нравилось.

Улегшись на холодные доски, я уткнулся взглядом в единственный источник света. Сомнения без устали одолевали уставший мозг.

Какой смысл во всём этом?

Всё, что я делал, все испытания, которые прошел. И теперь вот так? Я сжал кулаки, вглядываясь в каменные стены, пытаясь ощутить хоть слабый отклик магии, но всё было пусто. Я мог бы назвать это ощущение одиночеством, но намного хуже – это было, словно заживо быть похороненным. Будто меня разорвали на части и оставили только слабую, никому не нужную оболочку.

Ночь обещала быть долгой.

Разглядеть, что истинно, что ложно,

Может только беспристрастный суд:

Осторожно с прошлым, осторожно, –

Не разбейте глиняный сосуд.

В.Высоцкий

Это утро ощущалось холодным и мрачным. Гильдор Вермингард стоял у окна своего кабинета, глядя на серые облака, что тенью нависали до самого горизонта. Сама академия в этот час выглядела особенно мрачно: ее высокие башни и строгие стены многочисленных корпусов казались темными и угрюмыми на фоне хмурого неба. Густые сосны, окружавшие главную площадь, медленно покачивались на ветру, бросая тревожные тени на влажные мощёные дорожки. Даже статуи героев и знаменитых преподавателей, стоявшие вдоль аллей, виделись потускневшими и печальными. В голове крутилось множество мыслей, и ни одна из них не приносила покоя дракону.

Гибель студента, ужасающая по своей сути, была не просто убийством – она была знаком растущего напряжения в стенах академии. Проявление магии электродракона в новообращенном оборотне, да еще и попаданце, тревожило Гильдора больше всего. На его памяти ею владел только загадочный покровитель и учитель Элррика по имени Мэрлин, чья подпольная деятельность давно стояла у дракона поперек горла. Об этой личности не было сведений, но следы его деструктивных манипуляций находились повсюду. Слишком много ниточек сходилось на персоне Леонида, и это не могло не настораживать. Парень совершил страшное деяние, но Гильдор был почти уверен, что за этим стояло нечто большее, чем просто агрессия. Единственными свидетелями произошедшего были Тенебриус с прихвостнями, только их показания звучали, мягко говоря, однобоко: «Оборотень напал первым». В своей интуиции дракон не сомневался, но свидетели говорили об обратном.

Ректор сосредоточился, закрыв глаза, и мысленно воззвал к своему секретарю-невидимке. Легкий поток энергии, словно магический ветерок, прошел через стены, пробуждая Аэрендила. В кабинете возник легкий вихрь, потревожив бумаги на столе, и спустя мгновение секретарь ментально связался с хозяином, сообщил, что у ворот академии появился посол Ноктандрии и требует аудиенции. Эльфовампир с характерным расе надменным именем – Вальдрис Рейвенхольд.

Гильдор нахмурился, быстро переключаясь на деловой лад, и мысленно велел Аэрендилу снять магическую защиту, чтобы пропустить высокопоставленного посетителя.

Ректор опустился в кресло, на мгновение прикрыв глаза. Ему предстоял тяжёлый разговор, потребующий больше сил, чем он готов был потратить. Он передал Аэрендилу приказ: максимально быстро найти Сереброзвезда и пригласить его в кабинет.

Через несколько минут дверь открылась, и посол Ноктандрии вальяжно вступил внутрь. Высокий, стройный, с бледной кожей, Вальдрис казался почти мраморной статуей. Его длинные светлые волосы были тщательно заплетены в тугую косу, что ниспадала на спину, а глаза – холодные, ледяные – изучали кабинет ректора с презрительным любопытством. Дракону показалось, что тот ищет, к чему бы придраться. Вслед за ним показалась фигура Аларика, третьего сына правителя Ноктандрии, с лицом, выражающим одновременно лесть, высокомерие и нетерпение. Молодой вампир сжимал кулаки, и его напряжение ощущалось на расстоянии.

– Приветствую вас, ректор, – произнес Вальдрис, слегка кивнув, что выглядело скорее формальным актом вежливости, чем искренним приветствием.

– Посол Рейвенхольд, добро пожаловать, – кивнул Гильдор, скрывая напряжение за вежливой улыбкой. – Чем обязан столь раннему визиту?

Вальдрис, не тратя времени на вступление, сделал шаг вперед. Ректор сразу понял, что посол пришел с заготовленной речью и без дипломатических уловок. Рейвенхольд стоял, слегка поджав бледные губы, с выпрямленной спиной и сведенными плечами, его взгляд был холодным и пристальным, демонстрирующим готовность к противостоянию.

– Не прикидывайтесь глупым людом, Гильдор. Мы требуем немедленной выдачи преступника, – сказал он, чуть подняв подбородок. – Леонид Быстрый, ученик вашей академии, обвиняется в хладнокровном убийстве представителя нашей расы. Он должен быть передан в руки представительства Ноктандрии, дабы предстать перед судом нашего мира. Пока порталы не будут открыты, он будет содержаться в карцере при посольстве.

Гильдор слегка нахмурился, скрестив руки на груди. Он знал, что этот разговор не приведет к взаимопониманию, но не мог позволить, чтобы кто-то диктовал условия в его владениях.

– Правила академии требуют разбирательства на ее территории, – холодно ответил он. – Вы, как ее выпускник, прекрасно осведомлены об этом. Я не могу и не стану нарушать сложившиеся традиции. На ближайшие выходные назначены слушания, и если вы пожелаете, то можете присутствовать. Если вина подтвердится, поговорим об экстрадиции. Слушанье пройдет честно, и все стороны будут услышаны. Гарантирую.

Аларик не выдержал и сделал шаг вперед, его лицо исказилось от злости:

– Вы не можете оставить это безнаказанным! Я требую справедливости! Этот плешивый оборотень...

Посол резко повернулся к нему и поднял руку, заставив молодого вампира замолчать. Вальдрис явно не собирался допустить, чтобы Аларик сорвал этикет дипломатического визита своими эмоциями.

– Умолкни, – его голос был ледяным, и в нём чувствовалось командное давление. – Ректор прав. Мы посетим разбирательство.

Он снова повернулся к Гильдору.

– Мы подождем, Вермингард. Но помните, этот вопрос не останется без последствий.

Гильдор кивнул, наблюдая, как посол и студент покидают кабинет. Их шаги эхом разносились по коридору, оставляя после себя тишину, полную напряжения. Едва за ними закрылись двери, как в воздухе проявилась фигура Аэрендила. Призрачный секретарь беззвучно возник перед столом, в его светящихся глазах читался вопрос. Он начертил в воздухе знак, означающий, что Элеррион скоро придет.

Гильдор подошел к столу и взял лежащий на нём пергамент. Он знал, что ему нужно будет составить отчет об инциденте, но думать об этом не хотелось. Внимание отвлекало другое – магия Леонида. Электромагия, которая не была свойственна ни одному из известных оборотней в истории, кроме разве что Элррика. Она несла в себе угрозу, которую трудно было просчитать или предусмотреть.

Когда вошел Элеррион, он был уже в курсе произошедшего. Лицо оборотня было мрачным, но в глазах читалась твердость. Он был готов отстаивать своего ученика до последнего.

– Гильдор, ты же знаешь, Леонид не мог хладнокровно убить, – сказал он, садясь в кресло напротив ректора. Его голос звучал уверенно, но в глубине звучала нотка беспокойства. – Неужели ты выдашь его кровососам?