Майя вздохнула и покачала головой:

– То есть ты не хочешь прямо сказать Лёне, что чувствуешь? Ну ладно, я намекну ему о таверне. Всё равно он не знает города. Но, Лия, ты же знаешь, что играешь с огнем, да?

Лиана промолчала, ее взгляд устремился в сторону, словно она пыталась убежать от мысли о своих чувствах. Она понимала, как ее эмоции постепенно берут верх, но не хотела признаваться даже себе самой. Сердце девушки терзалось в сомнениях между страхом, упрямством и надеждою.

На следующее утро после традиционной совместной пробежки Майя наслаждалась контрастом горячей воды в источнике и порывами холодного ветра, трепавшего распущенные густые волосы, она исполнила просьбу подруги. Бросив маленький камешек в Леонида, который, закрыв глаза, медитировал в том же источнике, она привлекла его внимание.

– Лёня, – позвала она, почесывая затылок, – у меня есть идея для твоего свидания с Эмили. Почему бы вам не сходить в трактир «Пасть Волка» в эту субботу? Там, говорят, хорошая еда и живая музыка. А главное, твой кошелек от визита туда сильно не пострадает.

Леонид нахмурился, задумавшись, а потом улыбнулся.

– Вакууму, который обитает в моём кошельке, навредить трудно. Но! Звучит отлично, Майя. Думаешь, ей понравится?

Майя подмигнула:

– Конечно, понравится. Все девушки любят что-то вкусное и необычное... В соответствующей компании, конечно же!

Когда нужная информация была внедрена в разум попаданца, Лиане оставалось решить еще одну проблему – категоричный запрет для принцессы на выход в город. Но девушка уже знала, с какой стороны подступить к ее решению.

Позвав с собой в качестве поддержки подругу, Лиана пришла в кабинет Элерриона в пятницу вечером. Оборотень, сидя за своим столом, поднял вопросительно бровь при взгляде на них.

– Что вас привело ко мне, Лиана, Майя? – спросил он, не отрываясь от своих записей.

Лиана вдохнула и постаралась говорить уверенно:

– Лэр Элеррион, я бы хотела попросить разрешения на выход в город в эту субботу. Я так и не поздравила семью Амерриуса с Великой Ночью Перехода и очень соскучилась по Марии и Лизе. В доме главного доверенного моего отца вряд ли мне что-то будет угрожать! К тому же нам всем следует обсудить текущую ситуацию.

Элеррион прищурился, изучая принцессу. Он уже хорошо узнал Лиану и мог легко почувствовать, когда что-то было не так. Он видел напряжение на ее лице и в глазах, но решил не допрашивать ее прямо сейчас.

– В дом Риуса, говоришь? Согласен, для тебя это наиболее безопасное место, но вы же понимаете, что я не могу позволить вам идти одним?

Майя быстро добавила:

– Конечно, лэр. Мы как раз надеялись, что вы сможете сопровождать нас. Ведь в вашей компании нам точно ничего не будет грозить.

Элеррион вздохнул, не купившись на лесть. Он по достоинству оценил боевые навыки оркши, когда они сражались с Элрриком.

Затем, глядя на Лиану, он согласился:

– Хорошо, но только на моих условиях. Вы идете рядом со мной и не отвлекаетесь на витрины! И самое главное – идете молча!

Лиана улыбнулась, внутренне ощущая смесь волнения и тревоги. Всё шло по плану, но она всё еще не понимала, готова ли хладнокровно лицезреть Леонида с другой девушкой. Разум пытался найти логические доводы, убеждая ее, что она поступает правильно, что это просто проверка. Но сердце подводило, подбрасывая сомнения в очаг волчьей ревности, принося боль. Возможно, это последний шанс убедиться, что она ошиблась или... должна отпустить попаданца навсегда.

Вечером накануне запланированного визита Лиана долго стояла у окна своей комнаты, наблюдая за тем, как город за стенами академии погружался в сумерки. Свет фонарей озарял улицы, и она представляла, что может произойти на свидании Эмили с Леонидом. Они наверняка будут вместе гулять, возможно, наслаждаться вечерним ветром, шумом трактира и светом свечей. Она ощущала, как внутри нее бьется то ли страх, то ли ревность, а то ли надежда, и не могла определить, какое из этих чувств побеждает.

***

Время летело со скоростью ураганного ветра, наполняя каждый час и даже каждую минуту каким-то новым для меня знанием. Я постепенно смирялся с мыслью, что Лиана никогда не увидит меня тем, кем я бы хотел быть для нее. Может, поэтому я и перестал пытаться сблизиться с ней. Это было сложное решение, но, как мне казалось, правильное. В какой-то момент я даже осознал, что мне стало легче. Лиана перестала быть центром вселенной, и это открывало передо мной новые перспективы, иные горизонты.

Да и учеба не давала углубляться в эмоциональное самокопание. На Бытовой магии мы продолжали изучать устройства простых предметов, которые использовали магическую составляющую в качестве источника питания. Некоторые, как сушилка для посуды с магообдувом, оказались просты до гениальности, а другие невероятно сложны, как тот же многозадачный магоочаг для приготовления пищи, который использует несколько видов магоаккумуляторов для работы на разных температурных режимах и включения магических защитных экранов.

На Расоведении мы изучали особенности фенеков – маленьких магических лис с огромными ушами, которые легко приручались и обладали способностью предчувствовать магические колебания, предупреждая об опасности. Оказалось, что эти существа невероятно чувствительны и требуют уважительного обращения, иначе могут надолго замкнуться и перестать взаимодействовать с людьми.

На Знахарстве и Ведовстве Элводир начал давать основы приготовления лечебных мазей из межмировых растений. После того как я просидел пару часов в клозете, испробовав собственноручно заваренную смесь трав, я понял, что с варкой зелий мне точно придется подружиться, если я не хочу случайно кого-то отравить.

Несколько вечеров я провел с Эмили, и эти встречи стали для меня настоящим подарком. Она, в отличие от Лианы, оказалась невероятно открытой и искренней девушкой. Единственное, на что она установила строгое табу, на вопросы о своем прошлом, сказав лишь, что она сирота. Что ж, объективности ради я тоже мог считать себя сиротой, так что не стал лезть с уточняющими вопросами.

Мы с Эмили пересекались после занятий и шли в отделение МежМировой фауны. Девушка безумно любила животных, и ее искренняя забота о них меня вдохновляла. Я никогда раньше не видел, чтобы кто-то мог так нежно и внимательно ухаживать за существами, которые выглядели порой мерзко или даже пугающе. Эмили же видела в каждом из них что-то особенное. Каждый вечер она открывала передо мной новые грани, и я чувствовал, как становлюсь ближе к ней.

Лиана постепенно начала отступать в моих мыслях, а ее место занимала Эмили.

В ту неделю я даже не пошел на первую тренировку по баскетболу. Знал, что команда ждет меня, и догадывался, что Гримхалк будет недоволен, но я решил, что время с Эмили важнее. Вместо того чтобы быть на площадке, я наблюдал, как она аккуратно чистит меховой покров какого-то странного, но удивительно красивого зверя с длинными рогами и голубыми глазами. Плавные и заботливые движения и ее голос мягко успокаивали нервное животное. Я же помогал, чем мог: то держал инструменты, то подавал корм, то просто стоял рядом, наслаждаясь ее присутствием. В этом было что-то необычайно спокойное и гармоничное.

Близились выходные, а я всё еще не определился с маршрутом для предстоящего свидания. Я не хотел разочаровать Эмили. Вот тут мне внезапно помогла Пчёлка. Она подсказала мне хорошую таверну под названием «Пасть Волка». Мол, там недорого, отличная еда, живая музыка по выходным и очень уютная атмосфера.

Идея интересная. И я тут же представил себе уютную кафешку с теплым светом свечей, смехом, звуками музыки и, конечно, Эмили рядом. Это казалось идеальным местом, чтобы провести вечер с ней.

Волчонок внутри, правда, так не считал и отчаянно протестовал. Каждый раз, когда я задумывался о свидании, волк всё сильнее выражал недовольство. Его рычание эхом отдавалось в моей голове, вызывая резкие спазмы в груди. Я чувствовал, как он напряжен, как каждый мускул моего тела замирает, когда я думаю о предстоящем вечере. Это не простое недовольство – это было почти как ярость, смешанная с тревогой, и каждый день эта смесь становилась всё более гнетущей. Зверь буквально рвал меня изнутри, требуя, чтобы я остановился и осознал боль, которую он ощущает. И это не просто страх или волнение – это было что-то более глубокое, почти первобытное. Словно я действительно был в некой опасности, или опасность грозила кому-то еще. Но я твердо решил не поддаваться.