— Разберемся, — пообещал он, потрепав меня по голове.

Обнялись на прощание, и я сел в машину к дяде Вадиму. Обернувшись, помахал рукой остающемуся за спиной, вполне бодрому и жизнерадостному Генеральному. Вот такой глава страны мне по нраву!

— Хорошо отдохнул! — усевшись как надо, потянулся я. — А у вас как дела, дядь Вадим?

— Тоже отдыхал, — улыбнулся он в ответ.

Подробнее выспрашивать нам нельзя, поэтому лучше включим радио, услышав характерный для наших СМИ полный энтузиазма (что мне очень нравится — уныние никому на пользу не идет) женский (мог бы быть и мужской, тут у нас равноправие) голос:

— Мы, работники переписи СССР, торжественно клянемся провести перепись точно в срок под лозунгом: «Ни один населенный пункт, ни один жилой дом, ни один человек не должен быть пропущен при переписи»!

— Перепись это здорово, — одобрил точно знающий ее результаты я. Ну чуть больше будет — на Дамане-то наши ребята нынче не гибли, но это так, приятная погрешность. — Прямо интересно, насколько нас больше стало. Последнюю-то аж в 59 году проводили, там было 208826650 Советских граждан, — вздохнул. — Суки!

Дядя Вадим недоуменно на меня покосился.

— Это я про наших европейских партнеров и их прогулку по нашей стране, — пояснил я. — Полста миллионов смело можно было бы в результат 59 года добавлять без этих мразей. Да чего уж теперь, страна стабильно крепнет, народ почву под ногами чувствует, и через это ощущение охотно плодится. Проблемы, как обычно, есть — детдома например полнёхоньки, браки разваливаются, алкоголиков куча, но от этого все равно никуда не деться — глобально перспективы прямо радужные, и такими темпами году к двухтысячному, если все будет в порядке — а все будет в порядке, будет нас около четырехсот миллионов. Не Китай с Индией, конечно, но все равно циферка душу греет — это ж какая мощь!

— И места всем хватит, — с улыбкой поддержал мой порыв КГБшник.

Радио выдало следующую новость:

— Первого января президент США Ричард Никсон подписал закон о национальной экологической политике…

Сделав потише, перебил диктора:

— А вот мы наблюдаем первое в истории применение, так сказать, «боевой экологии» — вроде все правильно и не подкопаться, природу-то беречь нужно, но американцы никогда ничего просто ради высшего блага не делают. Этот закон в первую очередь выгоден глобалистам, потому что облегчает им возможность под благовидным предлогом переносить производства с родных земель в другие страны, где рабочая сила несоизмеримо дешевле — на данный момент это Япония и Южная Корея. На собственных оставшихся без работы пролетариев им привычно плевать.

— Второго января в должность директора Мичиганского государственного университета вступил Клифтон Р. Уортон-младший, став первым афроамериканцем, занявшим пост президента крупного государственного университета.

Стало грустно — Клифтону Р. Уортону скоро придется умереть вместе с рядом других «образцово поднявшихся» негров. Что поделать, стратегического противника нужно шатать везде и сразу, в том числе — провоцируя возмущение угнетенных чернокожих масс.

— Тут и говорить нечего, — развел я руками в ответ на взгляд втянувшегося в процесс дяди Вадима. — Стандартная витрина — этот черный смог, значит и другие смогут, никакого расизма в США нет.

— У нас негры получше живут, — заметил КГБшник. — С другой стороны — совсем диких к нам и не пускают, — проявил чистоту понимания.

— Все упирается в образование, — кивнул я. — Там и для белых гетто хватает — ну нету у людей денег на нормальную школу, и так поколениями повторяется. В итоге имеем почти средневековое расслоение, когда элитам с детства самое лучшее, а остальным приходится превозмогать и блага зубами вырывать.

— Третьего января Республика Конго по инициативе Конголезской партии труда была провозглашена Народной Республикой Конго, тем самым приняв социалистический уклад жизни.

— С вот такенными, — развел я руки настолько, насколько позволяла машина. — Нюансами, но, тем не менее, приветствуем новых товарищей в нашем клубе любителей повышенной социальной справедливости!

— Ура! — отреагировал на торжественный тон дядя Вадим.

Добрались до «Кремлевки», и я пошел проведать маму. Посидели пару часов, поговорили о важном — «Опять вырос, Сережка! На Новый год-то не пили? Ну молодцы!» — и дядя Вадим довез меня до дома. Открыл дверь свою, прошел внутрь, разобрал сумку, переоделся и пошел в сегмент «родительский», где к немалому своему удовольствию нашел Таню и Надю — сидят, дорисовывают задники и мелкие детали первой главы манги «Наруто» — я уже неплохо рисую, но времени уходит жуть как много, вот и вызвались девочки помогать. И, конечно же, приветственные поцелуи в щечку, экая милота! Хорошо дома, здесь до самого вечера с ними и просижу, будем бомбу S-ранга для наших азиатских партнеров продолжать собирать, а там и Виталина придет, привычно у меня ночевать.

Товарищ старший лейтенант, как и было обещано, пришла с подарком.

— Настолько же круто, насколько и бесполезно! — вынув японскую катану (настоящая, не сувенирная штамповка, а вполне себе оружие) из стильно украшенных ножен, полюбовался отблеском лампочек на металле. — Спасибо! — сунул железяку обратно и поцеловал Виталину.

— Рада, что тебе нравится, — улыбнулась она.

— Где добыла? — спросил я по пути в комнату.

— Трофейная, у ветерана «из наших» завалялась, — ответила она. — У него дети на кооператив копят, вот, потратила из «оперативных расходов» немного, — смущенно потупила глазки.

Еще из тех, «сэкономленных» во время первого рейда в Одессу. На мои купила, получается, теперь комплексует.

— Просто офигенно, — вытянувшись, но не поднимаясь на цыпочки — уже так достаю! — поцеловал ее в щеку, чтобы не переживала.

Пересортировав подарки на полках, освободил местечко для катаны.

— Потом красивую подставку закажу, чтобы по всем феншуям висела, как положено, — поделился планами и прижался к девушке. — Жутко соскучился!

— Я тоже очень-очень соскучилась, — с теплой улыбкой обняла она меня в ответ.

Десятого января ждать было почти мучительно — все готово, а отмашки нету, даже вывеску «Пир Потёмкина» (шрифты и подбор цветов авторства Нади Рушевой по предусмотрительно разработанному при моем участии «единому дизайнерскому стандарту для кооперативных вывесок и рекламных материалов» — китч и цыганщина нам не нужны, вид же портят!) пришлось стыдливо прикрыть тряпочкой, поэтому я немного сублимировал нетерпение, собрав персонал этой и трех других «точек» в главном нашем ресторане — он самый большой. Взобравшись на небольшую сцену — какой ресторан без «лабухов»? — начал идеологическую накачку:

— Товарищи, у нас здесь не капиталистическая забегаловка, где работник — «холуй», «гарсон» и «эй, ты!», но и не заведение Советского общепита с характерными для страны, где безработицы быть не может, грехами — в рожу клиентам плевать нельзя, хамить — тоже, иначе…

Сделал паузу, и местный «администратор» по имени Светлана — симпатичная брюнетка двадцати пяти лет, в «девичестве» — мамина знакомая швея — подняла ручку. Дождавшись кивка, правильно ответила:

— Иначе клиент больше к нам не придет, потому что нет смысла платить больше, чем в столовке и «казенных» ресторанах, где нахамить могут за гораздо меньшие деньги. Если «Потемкин» приносит деньги, растут наши зарплаты, поэтому, девочки, — она окинула собравшихся дам многозначительным взглядом. — Каждый потерянный клиент напрямую бьет по нашим кошелькам.

— Приходя в наш ресторан, клиент рассчитывает прежде всего не поесть, удовлетворив тем самым базовую физиологическую потребность, а приятно провести время в приличном заведении. Если на него смотрят как на досадную помеху, впечатления получатся так себе, и больше он не придет. Заискивать и лебезить не нужно — это недостойно Советского человека, и унижает как персонал, так и клиента. Наша цель — держаться золотой середины, когда клиента встречают, обслуживают и провожают с улыбкой. Улыбки у вас, дамы, замечательные!