— Я настучала, — пожала плечами она.

— Вилочка хорошая! — простил я ей этот грех. — «Назначить Судоплатова С.В»…

— Это — ты! — перебила Виталина собравшегося прояснить этот важный момент меня.

— Я! — подтвердил я. — «…заместителем Парторга». Короче, я теперь массовик-затейник и любимый тамада в одном лице! А посему нам с тобой жизненно необходимо побывать во всех трех колхозах еще до вступления этого… — потряс письмом. — В законную силу десятого ноября!

— Владения изучить? — улыбнулась она.

— Каждого подданного в лицо запомню, — пообещал я. — Всем добро и качественное повышение уровня жизни принудительно обеспечу! Словом — баронство мне выделили.

— Поздравляю! — вскинула руки вверх Виталина.

— Второе — Никита Сергеич будет к осени. Не знаю, почему, но мы по-прежнему не торопимся, а он, судя по виду, помирать не собирается, так что пусть будет.

— Я тебе напомню, — стебанула Вилка.

— Обязательно напоминай, — поощрил я. — Это позволяет уберменшу-мне сохранять человечность.

Девушка кинула в меня блокнотиком, я поймал левой и прокомментировал:

— Оживает рука-то!

— Мне обе твои руки понадобятся, — хищно улыбнулась она, вызвав мурашки вдоль позвоночника.

— Кхм-кхм, — откашлялся я, прогнав морок. — Пункт третий — поедешь со мной по Колыме гулять?

— Так ты не шутил, когда заявил, что «геология — это когда идешь туда, где никто не был» и ткнул пальцем в случайную точку на карте? — сделав «фейспалм», вздохнула она.

— Гулять там, где еще не ступала нога человека! — поправил я. — Я, конечно, попрошу выделить грузового человека, но из-за моей ограниченной полезности тебе придется тяжко.

Девушка убрала ладонь и показала теплую улыбку:

— Ты очень красиво за мной ухаживаешь, Сережа.

— Догадалась? — улыбнулся я. — Но это, прости, цели побочные, по пути к неизбежному построению коммунизма. Ты в деле? Неделя посреди ё*аного ничего — разве это не круто? А еще там очень красиво.

— Поехали! — с улыбкой кивнула она.

— Сейчас там еще жутко холодно, поэтому уходит на июнь, плюс пара дней после Артека. Заодно наши ВИА в Магадан отвезем — пусть в тамошнем ДК выступят, северных людей повеселят.

Записав все в блокнот (это только я все помню), она вопросительно посмотрела на меня.

— Записывать больше ничего не надо, но валюту на лечение Советских детей за границей я выбил, — похвастался реально хорошей новостью.

— Значит это ты кубик изобрел, да? — сложила она два и два.

— Секрет Полишинеля, — отмахнулся я. — Но лучше помалкивать.

— Поучи! — фыркнула Вилка и потянулась. — Что теперь?

— А теперь, до самого конца мая, много мучительно долгих дней на студии с Муслимом Магомедовичем, — вздохнул я. — В условиях строжайшей секретности и запиранием пленок на ночь в сейф, опечатанный целым полковником и охраняемый вооруженным милиционером. Баба Катя решила, что к Конвенции мы должны подойти во всеоружии.

— Скучно тебе на студии? — встав из-за стола, Виталина села ко мне на диван и обняла за плечи.

— Скучно, — подтвердил я, охотно устраиваясь на ее плече подобнее. — Я же там не нужен — везде профессионалы, которые все делают за меня, так нет, Сережа, сиди, слушай как пожилой дядька рулады выводит, и кивай.

— С того раза ты совсем мне не поешь, — с легкой обидой в голосе заметила Вилка.

— Гитару жду, — честно признался я. — И тогда все будет. И еще вместе помузицируем, как и положено интеллигентным людям, — взяв девушку за руку, поцеловал ладошку. — Хорошо?

— Хорошо, — с улыбкой кивнула она.

— А сейчас пошли, буду работать талисманом на удачу, — поднялся на ноги, протянул Виталине руку.

— Идем! — она немножко оперлась, и мы пошли, в коридоре наткнувшись на успешно вернувшуюся домой вместе с новорожденной сестренкой маму.

— Хм?.. — посмотрела она на взявшихся за руки нас.

— Да ладно тебе, — краем глаза отметив залившуюся краской Вилку (милаха какая!), мощно успокоил я родительницу. — Все всё и так понимают. Мы на студию, будем поздно.

— Ты уж его не обижай, Виталинка, — жалобно попросила мама.

А раньше меня просила. Наконец-то я — не главный источник опасности!

— Ни за что! — смущенно пообещала та, и мы вышли в уже по-настоящему теплый день.

— Тебя бы в платье или сарафан переодеть, — предложил я Вилке.

— Я подумаю, — пообещала она, и мы поехали на студию.

По пути она предупредила:

— Там Настя будет.

И мордаха сложная. Но это понятно:

— И у Насти тоже профессиональная деформация и методички, — кивнул я.

— Да, — скуксившись, подтвердила Вилка.

— Уже обсудили же, все нормально, — отмахнулся я. — Когда методичка — это хорошо, значит все правильно и в соответствии с должностными инструкциями. Товарищ Муслим догадывается?

— Пфф! — ответила она.

— Понимаю! — хохотнул я. — Не осуждаю — при других вводных и отсутствии, так сказать, негласных допусков я бы тоже не факт, что под нужным углом на тебя бы взглянуть догадался.

Если не бы куча просмотренного в прошлой жизни шпионского кина.

— Везет ей, — буркнула Виталина и улыбкой дала понять, что против нынешнего проблемного объекта ничего не имеет.

— Согласен, тупо жизнь удалась — будет женой суперзвезды: и кооператив, и дача, и дефициты по первому требованию, и общественное признание. А он ее еще и на руках поди носит.

— Носит, — подтвердила Вилка.

— И песни все время поет, — добавил я.

— Твои! — ехидно захихикала девушка.

— Считай убедила меня в собственной крутизне! — хохотнул я. — Но со стороны на «подопытного» интересно поглядеть будет.

— Выглядит как любой другой влюбленный мужик, — фыркнула Вилка. — Методичка «Бриллиант в гримёрке».

— Вот хочется ваши методички почитать, — признался я. — Но я же женщин пугаться начну. Вообще всех.

— От меня это прозвучит не очень, но именно их тебе в первую очередь бояться и стоит! — вздохнула Виталина.

— Отгоняй особо опасных, получается, — радостно переложил я проблему на ее хорошенькую головку.

— А ты вот так возьмешь и послушаешься? — не поверила она.

— Предупрежден — значит вооружен, — отмахнулся я. — И да, послушаюсь. Ты себя видела вообще? Такой козырь ничем не перешибешь.

— Это пока, через пару лет надоем, — отмахнулась она.

— Тут на пирожное-корзиночку спорить мелковато, — вздохнул я. — А на что-то большое — я, как лицо заинтересованное, могу соврать. Давай так — просто доживем и увидим.

— Хорошо, — легко согласилась Вилка.

Атмосфера в студии смыла легкое негативное послевкусие от диалога — сначала вооруженный милиционер на входе в чине аж капитана, побледнев лицом (узнал), но очень решительно затребовал у нас документы. Документы показывать я с недавних пор люблю! А рожа-то довольная — и не попало, и на легендарную ксиву посмотрел. Дальше мы наткнулись на сменившего дедушку-вахтера молодого человека в штатском.

— Здравствуйте, дядя Савелий! — поздоровался с КГБшником мальчик-картотека.

Благодаря процедуре взаимного узнавания документы показывать не пришлось, и нас направили в пустой коридор. Недавно на этих студиях кипела работа, но у нас, вообще-то, секретный международный проект, поэтому баба Катя не постеснялась максимально огородить посвященный люд от простого — а ну как уворует кто очередной шлягер?

Помимо знакомого звукача, в нашей студии находилась Настя — сидит рядом с первым, в наушниках, мордаха, которую Магомаев может наблюдать через стекло «будки», ожидаемо-восторженная. Сам мэтр пытался осилить хитяру Уитни Хьюстон «I will always love you» [ https://www.youtube.com/watch?v=-aZXKvm32JI ]. Дубль, судя по роже звукача, сильно за десятый, и Муслим Магомедович только что позорно лажанул — судя по его собственному, сильно смущенному лицу. Увидев вошедших нас, он обрадовался передышке, повесил наушники на микрофонную стойку и вышел к нам, заламывая руки:

— Я никогда не смогу исполнить эту песню!