Я помнила свой страх. Тот ужас, все те моменты, которые сковывали холодом каждый сантиметр организма. Мне хотелось кричать и звать маму на помощь, но вот незадача! Я не могла ухватиться за имя. Имя матери и ее облик стерлось из сознания. Как и собственное. Хотелось кричать, но не получалась.
Дверь в очередной раз распахнулась, пропуская тусклый свет в мою тюрьму. Обшарпанные стены, тонкий матрас, пахнущий так, словно кто-то забыл на свету ромашковый чай на несколько месяцев в закрытой бутылке. Шаги приближаются, а чьи-то руки резко поднимают меня, встряхивая. Веревка на руках натягивается, впиваясь в кожу. Человеческое тело не должно же так выгибаться? Или должно? Если бы я это помнила, то, возможно, смогла бы оценить состояние организма. Но мысли путались, бегали внутри черепной коробки, появляясь так внезапно, что уследить за их потоком казалось нереальным.
— Ну что, милая, готова с нами сотрудничать?
Мужчина подносит меня к лицу, что я чувствую горячее дыхание на своей коже. Кисловатый запах, отголоски лука и алкоголя. Я морщусь и таращусь на него, не понимая, что именно он хочет.
— Я не знаю, о чем вы говорите, отпустите меня, я все сделаю, только не надо больше…
— Не притворяйся овечкой, ты сама с нами в сговоре, не думай, что мы так просто позволим тебе уйти из бизнеса!
Мужчина разжимает руки, и я резко падаю на пол. Колени ноют, маленькие камушки впиваются в меня, раня едва начинающие заживать ранки по новой. Больно и страшно. Я сжимаюсь в комок, машинально прикрывая грудную клетку, сгибаясь от страха.
— Вера, Вера… — Мужчина нависает надо мной, сжимая плечо. — А ты подумала о маме? Какого ей будет вернуться на улицу в ее состоянии? Или если она решит, что ты ее бросила? А если кто-то расскажет ей о том, кто ты на самом деле?..
— Я правда…
— Неправильный ответ.
Резкая боль ослепляет. Щека горит. Голова кружится, а из глаз сами по себе начинают течь слезы. Хочется забиться в угол и плакать навзрыд, но ком в горле и мужчина, склонившийся так близко, что я ощущаю тепло его кожи, не дает мне этого сделать.
А дальше — только ад.
Доносятся шаги, но более мягкие, скользящие. Чьи-то руки стягивают одежду, оставляя лишь белье, липкие взгляды скользят по телу.
Смех. Хохот.
Прикосновения там, где не должны находиться чужие руки.
Я могла лишь плакать. Плакать и считать до пятидесяти семи, находясь на грани между истерикой и полным спокойствием. Насколько это возможно, я старалась абстрагироваться, наблюдая за происходящим со стороны. Люди же смотрят порно и страшные фильмы? Ужастики? Попытки видеть ситуацию так помогали. Но реальность всегда выигрывала.
Меня били по щекам, спрашивая о том, готова ли я продолжать работу.
Выдыхали в лицо дым, заставляя закашливаться до жжения в горле. Я плакала и кричала.
А потом все прекратилось. Дверь захлопнулась, оставляя меня один на один с болью. Мозг снова переходил в оборонительную позицию, пряча воспоминания. Я откинулась на влажный от крови и спермы матрас и сжалась в маленький комочек, пытаясь согреть измученное тело. Пятьдесят семь.
Высокий мужчина садится на барный стул и поднимает руку, подзывая меня к себе:
— Ты тут недавно?
— Добро пожаловать, недавно начала здесь работать, — улыбаюсь я, нервничая. — Вам принести меню?
— Двойной виски с кусочком льда, — снисходительно указывая на бутылку, он внимательно смотрит на меня. — И как тебе, нравится?
— Да, хорошее место, отличная команда, доброжелательные гости…
Я кладу на стойку подстаканник и отмеряю в джиггер порцию виски. Мужчина насмешливо наблюдает за мной, оставляя щедрые чаевые. Весь вечер, мой первый вечер работы без бармена, только я и гости, он следит за каждым движением, фиксируя и отпуская похабные шутки. Первый «соло» выход на смену оказывается удачным. Я почти не напутала с рецептурой фирменных напитков заведения и умудрилась залить пивной пеной лишь один заказ. Редко улыбаясь на комментарии гостя, я нервничаю. Одно дело работать под надзором учителя, а когда за тобой следит гость — совсем другое. Страшно и неуютно.
Смена заканчивалась, а копилка для чаевых заполнилась. Мужчина все пил виски, поглядывая на меня:
— А ты молодец, хорошо справляешься.
— Спасибо, — я слегка покраснела.
— Не хочешь прогуляться после работы? — Он показательно закатил рукав, показывая блестящие часы. — Время еще детское, а тебе явно нужно проветриться.
— Нет, спасибо, у меня еще дела…
— Ну, как знаешь… Если что — вот моя визитка, если захочешь проветриться, покататься на машине или просто хорошо провести время, пиши, я вниманием не обижу.
Я ошарашенно смотрела на пачку купюр и черную с золотыми вставками карточку, которую он небрежно кинул на барную стойку. «Евгений Анатольевич. Знаю, как сделать вас богатыми». Так меня еще снять не пытались, оскорбленно подумала я, убирая пустой стакан в раковину. Чаевые отправились в переполненную копилочку, а я вернулась к уборке бара. Радость от удачной смены немного омрачилась своеобразным предложением от странного гостя, и я спрятала карточку в карман, пытаясь выбросить из головы. Оля, с собранными волосами в высокий конский хвост, подбежала ко мне, восторженно пища:
— Вот ты видела, как он на тебя смотрел! Тебя пораньше отпустить, он на улице ждет?
— О чем ты? — Я недоуменно смотрела на молоденькую официантку.
— Про этого симпатичного богача, который выложил тебе половину месячной зарплаты за красивые глаза, — она с завистью оглядела меня. — Идешь на свиданку?
— Нет, конечно, больно надо…
— Как так? Тебе в ручки он сам просится, почему нет? Да тут половина официантов бы за такое предложение все волосы выдрали бы, а ты носом крутишь!
— Ну не мое это, у меня парень есть, отношения стабильные…
— И ты две недели бокалы мыла, пока руки трескаться не начали! А этот мужчина щедрый, он у нас часто бывает, обычно с гостями заигрывает, а тут на тебя посмотрел! Хватай и бери, пока есть возможность, а то так и будешь до конца своих дней ждать, когда любовь всей твоей жизни разбогатеет и осчастливит тебя!
Оля цокнула язычком и направилась на кухню, что-то тихо бурча под нос. Я озадаченно посмотрела на переполненную деньгами коробочку и потрясла головой. Маме на лечение я и так соберу, даже думать о таком не хотелось…
Пересчитывая заработанные деньги, я понимала, что не хватит. Руки сами тянулись к заднему карману, где лежала визитка мужчины, но я одергивала себя. На взнос хватит, а я как-нибудь протяну. Не впервой. Справлюсь.
Яркий свет ударил в глаза, ослепляя до боли. Я проснулась от скрипа двери и громкого смеха. Темный силуэт приближался ко мне, говоря что-то. Дезориентированная от остатков такого реального сна, я попыталась принять вертикальное положение, но тело отказывалось выполнять приказы. Первая мысль, возникшая в голове, была проста донельзя.
Что я здесь делаю?
Вторая же, требовала некой конкретики.
Почему так больно?
И последняя мысль, набатом билась в голове, скрипя и мигая огромными неоновыми буквами.
Что им от меня нужно?
— Выспалась, милая? — Мужчина говорил тихо и властно, присаживаясь рядом со мной. — Ты уж прости за такой плохой прием, не мог тебя встретить как полагается в моем, с позволения сказать, логове… Как настроение? Готова сотрудничать?
— Я правда не понимаю, что я здесь делаю, — я ощутила, как слезы снова хлынули слезы, но даже не стала их вытирать. — Отпустите, прошу, я сделаю все, что угодно…
