— Именно, те самые, которые безбожно перегружают свой мозг и, когда он перестает вмещать в себя все то, что они там себе понапридумывали — начинают переносить безумные идеи на мужские плечи!

Я молча слушал их диалог и понимал, что лишь часть правда. Да, сейчас, в эпоху интернета и горы новейших психологических заболеваний, когда нам навязывают свежие расстройства личности, о которых мы и не догадывались. Начинают копать детские воспоминания, рассказывают о том, что нас неправильно воспитывали, что необходимо прорабатывать травмы, как детские, так и дородовые, прошу заметить. Все стало слишком доступно и легко. Человек слишком глупый? В детстве сталкивался с насилием и безразличием родителей. Слишком общительный? Недолюбили родители. Одиночка? Точно унижали! И так далее по списку. Появились непонятные «абьюзеры», «Красные флаги» и «Родовые травмы». Теперь каждый мог оправдать свои недостатки со стороны психологии. лже-психологии.

Все пытались скинуть ответственность с себя на родителей, окружение, партнеров… Все кричали только об одном: «Любите меня такой какой я есть и не ждите ничего взамен». Но никто и никогда и не задумывался о том, что такая любовь сама по себе не здорова. Любые отношения — это взаимное использование. Что дружеские, что любовные, даже отношение между родителями и отпрысками. Альтруизма не существует.

И самое главное, что за всей этой увлеченностью придумыванием проблем, те, которым действительно нужна помощь — теряются в массе и их просто перестают замечать.

Я поежился от холода и потер руки. Холодный ветер сквозил через разбитое окно, гуляя пронизывающим сквозняком по квартире. Парни остались в спальне, громко споря о женщинах и отпуская едкие комментарии. Я подошел к окну и аккуратно выглянул. В голове пронесся момент, как я лихо выпрыгнул и ловко приземлился на землю. Сейчас тот поступок казался глупым и бессмысленным, но необходимым. Прикидывая, какая высота здесь, на глаза попалась машина, медленно приближающаяся к дому. Обычная иномарка, темно-синяя. Но взгляд словно сам по себе стремился к ней. Чувство тревоги вернулась на свое законное место. Я пристально наблюдал за не спешащим автомобилем, который медленно, но верно подъезжал к дому. Остановившись под окнами, из нее вышел высокий мужчина и, подняв голову, уставился на меня.

Секунда, две.

Три.

— Парни, бегите!

Мужчина резким движением прицельно бросил маленький предмет в сторону разбитого окна. Я отскочил в сторону и рванул из кухни. Густой дым наполнил помещение, заполняя собой все и проникая в легкие.

Звук ещё одного падающего предмета, визг шин.

— Какого черта? — Алексей прижал к лицу вязаный шарф и выскочил в коридор.

— Уходим, быстро!

Я повторил за Лешей и прикрыл рот краем рубашки, обнажая торс. Анатолий рванул за Лешей в подъезд. Я машинально посмотрел на кухню, которую уже заполонили собой клубы плотного дыма и заметил маленькую красную точку, тускло мигающую сквозь дымовую занавесь.

— Бомба!

Я закричал со всей мочи, выбегая в коридор. Сильная боль пронзила колено, случайно столкнувшееся с тумбочкой, стоявшей в коридоре и преграждающей проход. Раздался звон разбитого глиняного горшка с цветом и дверь напротив распахнулась.

— Вандалы, как вы можете…

— Выбегайте, есть угроза!

Я дернул старушку за руку и подтолкнул ее в сторону выхода. Леша и Анатолий орали с улицы о необходимости покинуть помещение, а я в замешательстве замер на лестничной площадке. В последний раз бросив взгляд в покинутую квартиру, я с трудом поспешил за соседкой Саши. Адреналин так и бурлил в венах, пока я бежал по крутой лестнице, зажимая лицо.

У меня пересохло во рту, когда я услышал детский крик откуда-то сверху. Пронзительный визг и плач смешался в одно, и я замер, не дойдя пару шагов до выхода из здания. Мысли лихорадочно крутились, а Алексей что-то кричал, маша руками и смотря на меня, пока Анатолий успокаивал истерившую соседку.

— Наверху кто-то есть! — Крикнул я Алексею.

— Я слышу, спасатели уже в пути и кто сказал, что там бомба!

— Нужно помочь, поднимай на уши всех, я за ребенком.

Я глубоко вздохнул, наполняя легкие воздухом. Детские крики доносились приглушенно, постепенно переходя в бессвязные стоны. Сердце бешено билось, а перед глазами всплыла картинка, так давно забытая и спрятанная в глубинах сознания.

Маленький клуб, дым стоит стеной, крики и громкая музыка смешались в одну какофонию звуков, бьющей набатом по вискам. Мерзкий смех, звуки ударов и плач. Маленький мальчик сжимает в руках бархатную подушку и пытается найти выход среди тумана. Дым жжет глаза, заставляя слезы непроизвольно катится по щекам. Он идет, перебежками прячется за опрокинутые стулья и спотыкается о чье-то тело. Падая вниз, руки скользят по теплой жидкости, а в нос ударяет запах крови.

— Витя, Витя!

Голос отца зовет, но мальчик не понимает, откуда идет звук, слепо пытаясь найти путь к папе. Шаг, еще шаг. Маленькие ножки отказываются слушаться, сил не остается и он падает. Падает и все, что он видит перед собой это искривленное криком лицо девушки, сквозь грудную клетку которой прорывается металлический шест и застывает в паре сантиметров от лица мальчика.

— Витенька! Сынок! — Руки отца приподнимают обессиленного мальчика и прижимают к груди. — Не бойся, все закончилось…

Ребенок плачет, вытирая окровавленные руки о некогда безупречный пиджак отца. Он бежит к выходу, сжимая ребенка так, что тот не может дышать. На улице толпятся люди, кричащие и зовущие на помощь, но мальчик лишь слышит шепот отца, лихорадочно повторяющего одно и тоже:

— Это все они, это все они…

Я мотаю головой, рассеивая картинку детского кошмара. Крик усиливается, и я окончательно откидываю страхи, сковывающие мое тело. Ноги сами несут меня вверх, прыгая через ступеньки. Я кричу сквозь ткань, зовя ребенка, осматривая затуманенную лестничную клетку. Легкие начинают гореть огнем, а глаза слезятся. Сердце сжимается, а крики становятся все ближе.

Маленький мальчик сжался комочком в углу третьего этажа, сжимая в руках потрепанную куртку. Я моментально хватаю его на руки и стремительно бегу вниз. Сжимая плачущего ребенка, рвусь сквозь дымовую завесу и понимаю, что тело снова отказывается слушаться. Как когда-то давно, когда в клубе отца девушки подняли бунт, как он сказал.

Приближаясь к выходу, я услышал вой сирен и облегченно вздохнул, когда сильные руки перехватили ребенка. Уперевшись в плечо Леши, я отнял руку от лица, как прогремел взрыв.

Взрыв. Оглушительный, режущий звук, словно миллионы осколков стекла разлетелись вдребезги. Спину пронзила волна, словно огромная невидимая рука ударила по позвоночнику, выбивая весь воздух из лёгких. Я отлетел вперед, врезаясь в что-то твёрдое, мокрое, и потерял связь с реальностью. Что-то твердое с силой ударило меня по голове, пронзая резкой болью. Мир закружился и почернел.

В голове промелькнула мысль, перед тем, как темнота поглотила мое сознание: «Вот так и наступает смерть»…

— Ну что, Вера, как прошла ваша неделя? — Дмитрий Григорьевич лениво крутил ручкой и посматривал на меня из-под густых бровей. — На слышал, что на вашей работе происходили стрессовые ситуации, как это повлияло на вас?

Я откинулась на спинку кресла и скептически посмотрела на него. Стрессовые ситуации. Так лаконично и безобидно эту бешеную неделю мог назвать только он. Дмитрий Григорьевич явно умел обходить острые углы и называть вещи пространственными именами.

— Было пару провалов, но в этот раз без происшествий, я бы даже сказала, что в сознании всплывали интересные картинки.

— Это хорошо, но я бы на вашем месте такому не радовался, — доктор размял плечи. — Обычно после стресса появляются некоторые проблески, но потом может быть резкое ухудшение, имейте ввиду. Таблетки принимаете, не пропускает?