Яков с Ильей сразу же по возвращению из Порожного умчались на завод и с нетерпением ждут моего приезда. У них всё готово к последним решающим экспериментам по отработке технологии получения синтетических топлива и моторного масла. Но это не первоочередное дело для меня.

У меня на первом месте стоит визит к Лаврентию и разговор с ним.

Как это не удивительно, но военные потрясения оказали на его здоровье очень благотворное влияние и его ноги стали сильнее, а самое главное послушнее. По крайней мере посторонней помощи при ходьбе ему больше была не нужна.

Лаврентий был в числе первых кого я приказал демобилизовать после разгрома цинской армии на Енисее и он вернулся на завод когда еще мы преследовали бегущего противника и местами вспыхивали нешуточные бои. То, что несколько человек были отозваны с фронта буквально на следующий день после сражения, абсолютно все расценили как очень правильное решение, хотя и вызвало некоторое недовольство самих отозванных.

Лаврентий своего отношения к этому никак не проявил и уже на следующий день вернулся к своим привычным занятиям. То, что я приехавши на завод сразу же поспешил к нему, никого не удивило. Но зайдя в личную мастерскую Лаврентия, я попросил позвать его брата, а остальных, кроме Насти, удалится. Она была в курсе абсолютно всего, что касалось её ненаглядного супруга.

Моим визитам они всегда были рады, но сейчас сразу же поняли, что в этот раз я пришел к ним с чем-то неожиданным.

Когда Иван плотно закрыл дверь кабинета Лаврентия, я сразу же спросил:

— Польскую панечку из-за которой когда-то сильно избили Лаврентия звали Каролиной, а её брата Войцехом?

Мой вопрос был похоже совершенно неожиданным, братья даже растерялись и мне неожиданно ответила Настя.

— Да, ваша светлость, — я этому не удивился, просто лишнее подтверждение, что между супругами полное доверие и взаимопонимание.

— Когда они, опасаясь ваших родственников, бежали, то направили свои стопы на восток, резонно полагая, что там их никто не найдет. Тем более, что им стал покровительствовать один дальний родственник, человек достаточно могущественный и очень страшный. Старый пан вскорости умер, — беспалого поляка допрашивали очень усердно и он рассказал много того о чем его поначалу и не спрашивали. В том числе им была рассказана и история злоключений братьев Ивана и Лаврентия.

— Здесь пан Войцех стал подручным своего родственника и однажды проявил не нужную инициативу, расправившись со своим врагами, которых неожиданно встретил в Сибири, то есть вами. За эту самодеятельность его наказали, отрубив ему два пальца. Его родственник стал нашим врагом, но ему не повезло и мы его уничтожили вместе с большинством его приспешников. А вот пан Войцех уцелел и затаился. Но на его беду пани Каролина стала любовницей губернатора и умерла с его спальне. Её брат стрелял в губернатора, а затем ударился в бега, решив спрятаться с Минусинске. Но был там схвачен, допрошен и тут же умер. Лаврентий, помнишь мои слова, что мы еще столкнемся с твоими врагом и мучителем? — Лаврентий слушал меня застыв как изваяние, но в его глазах я прочел «да». — Таким образом генерал Аксенов отомстил за тебя, Лаврентий.

Говорить на эту тему мне больше не хотелось, да и сказать больше было нечего. Наступившее неловкое молчание нарушил Иван.

— Спасибо, Григорий Иванович. Не знаю как Лаврентий, а я теперь буду спокойно по ночам спать.

Беседа с братьями Подковами сняла у меня какой-то тяжелый камень с души. После того давнего разговора, о котором я напомнил Лаврентию, мы не возвращались с этой теме, но я видел, что он помнить и его, и мое обещание найти врага.

Выдержав паузу, я хлопнул в ладоши и немного деланно-веселым тоном скомандовал:

— Ну, а теперь давайте докладывайте о ваших успехах.

Лаврентий довольно заулыбался, а Настя хитро прищурившись спросила:

— С чего прикажите начать, ваша светлость?

Но тут её ожидало большое разочарование. Иван оказался шустрее и перехватил инициативу.

— Они, Григорий Иванович, пусть пока на пару решат, чем хвастаться будут. А вы лучше к нам проследуйте и сначала на наши успехи полюбуйтесь.

А хвалится наши кузнецы решили куском блестящего, почти белого цвета металла, увидев который я почувствовал, что у меня в буквальном смысле перехватывает дух и останавливается сердце. Передо мной была маленькая чушка алюминия!

Года три назад я в разговоре с купцом Томилиным как-то рассказал о Кия-Шалтырском месторождении нефелина. В 20-ом веке это основная сырьевая база алюминиевых заводов Красноярского края. На успех я особо не рассчитывал, так как лишь приблизительно мог описать где его искать. Зацепкой было лишь то, что до открытия месторождения нефелина здесь были золотые прииски. Но я очень сильно ошибся.

Никанор Поликарпович уже был твердо убежден, что всё к чему дотрагивается светлейший князь достаточно быстро превращается в золото. И раз он сказал что оно там есть, значит сомнений быть не должно и вперед на скалы.

Моих достаточно скудных подсказок оказалось более чем достаточно и золото на притоке реки Кия было найдено, а затем и нужный мне нефелин. Золота там было не так уж и много, но для нынешней России, у которой век золотых находок еще впереди, даже такие прииски были очень значимы. Поэтому там сразу же началась золотодобыча, а попутные находки отошли купцу Томилину.

К началу 1783-его года у нас уже было достаточно нефелиновой руды и наши металлурги начали эксперименты по получению алюминия. В конце года Яков предъявил мне первые граммы полученного чистого нового металла, который я не мудрствуя назвал алюминием, а вот теперь Иван Подкова демонстрирует мне пятикилограммовую чушку.

Иван больше других увлекся задачей получения алюминия и последние полтора года занимался исключительно этим.

— Что тебе, Иван, сказать, молодец. Я тебе ничего не говорил, но сейчас скажу честно, на успех особо не надеялся, — это на самом деле было именно так.

Я ничего никому не говорил, но глядя на «успехи» Ивана никаких надежд не питал. Хотя если у нас появится алюминий это будет очень даже неплохо. Но это было не всё. Меня ждал еще один сюрприз. Его демонстрация тоже была поручена Ивану, хотя он в этом деле участия особо и не принимал.

Излишки мяса и рыбы мы уже лет пять консервировали в стеклянных банках с многоразовыми крышками с металлическими замками. Возможности для массового производства консерв у нас были, но я считал, что для этого необходимо наладить производство жестяных банок из стали и научиться их правильно запаивать боковым швом, так чтобы избегать контакта припоя и содержимого банки. Я хорошо знал трагические истории нескольких полярных экспедиций погибших от отравления свинцом.

Пока Иван демонстрировал достижения нашей металлургии подтянулись другие виновники торжества во главе с господином Махановым.

— Братцы, слов нет, молодцы. Теперь мы сможем наладить массовое производство консерв и через какое-то время создать их запас и не опасаться голода. Молодцы, — еще раз повторил я.

Сюрприз конечно приятный, особенно консервная банка. У нас уже однажды был кризис перепроизводства мяса и пришлось приложить героические усилия чтобы всё произведенное закоптить и посолить. Тогда-то мне и пришла в голову идея с консервами. Первые экспериментальные образцы в стекле очень всем понравились, но я лично был против стеклянной тары, у нас просто стекла еще не завались и предложил поработать над жестяными банками.

Алюминий это вообще сто баллов. Теперь надо научиться производить его достаточно много и дёшево. Одно его применение в будущих дирижаблях например будет ого-го. А там глядишь и самолеты подойдут.

Повосторгавшись своими успехами, все потихоньку разошлись по рабочим местам и мы остались втроем Игнат, Петр Сергеевич и я.

— Ну, что господа, это конечно хорошо, алюминий и консервная банка, годная для производства. Но меня интересует сейчас другое, — я вопросительно посмотрел на господина инженера, понимает ли он меня.