Всё ещё не веря своим ушам, Цезарь попытался уточнить:

— Кто он?

— Сулла Корнеллий, её пасынок.

— Это сын того сдохшего алкоголика Луция Корнеллия?

— Он самый.

— Ты что сошла сума? Он же тебе даже не пара.

— Это пока, но в будущем он станет великим человеком.

— Каким ещё к Аиду великим? Запомни! Сыновья алкоголиков всегда идут по стопам родителей, а тут не просто отец-пьяница, а голодранец! У этого Суллы ведь ничего нет? Так? Отвечай!

— Нет, но…

— Так как он сделает капитал, если у него нет даже собственного дома и он живёт на птичьих правах у своей мачехи. Она ведь его использовала как обычную подстилку!

— Сулла станет политиком!

— Каким политиком? Ты что дура? Для занятия должности нужно иметь и собственный дом, и капитал.

— Он мог бы заработать…

— Как?

— Но он мужчина…

— Да тут половина Рима мужчины. Что дальше?

— Сулла мог бы организовать собственное дело, что-то открыть. Его только что признали совершеннолетним.

— Плевать на совершеннолетие. Это ничего не решает. Скажи, — на какие деньги Сулла должен что-то открыть?

— Не знаю, но он мог бы…

— Как?

Юлилла ошарашенно молчала, не зная, как ответить на такой вопрос.

— Аид с этим Суллой. Скажи почему ты решила отравить его мачеху?

— Но она спала с ним.

— И что?

— Как что? Мы же любим друг друга.

— А Секунда об этом знала?

— Сулла ей, наверное, сказал.

— Наверное?

— Я не знаю точно.

— Так понимаю, что твой парень спал с мачехой, потому что ему тупо не было куда идти и у него нет денег даже на какой-нибудь клоповник в инсулле.

— Он же был несовершеннолетний.

— Тогда у него точно не было денег. Так?

— Наверное.

— Получается, ты отравила подругу матери из-за какого-то бесперспективного голодранца. Причём эта Секунда была даже не в курсе твоей якобы любви!

— Я…я…я не знаю.

— Ладно, ты шантажом добилась от моего секретаря яда, но скажи Юпитера ради, зачем было травить соседку в нашем доме?

— А где я ещё могла бы это сделать?

— Много где, но только не у нас. Ты в курсе, что если человек умирает от отравления в каком-то доме, то подозрение падает в первую очередь на его хозяев?

— Не думала…Мне было плохо…

— Ты подставила всю семью под удар! А если бы яд приняла твоя мать?

— Я всё просчитала. Только Секунда пила вино. Мама днём обычно не пьёт ничего кроме поски (смеси воды с уксусом).

— А вдруг бы в этот раз захотела?

— Но…

— А как ты думала объяснять смерть соседки полиции?

— Не знаю…

— Не знаешь?

— Нет, но я ведь не хотела никому навредить из семьи…

— Знаю, чего ты хотела! Тварь! Вела себя как тупая, эгоистичная шлюха! Даже не верится, что у меня выросла такая дочь!

— Простите, отец, — проглатывая слова, ответила Юлилла сквозь слёзы.

— Кто был в курсе отравления?

— Только Луций Ветурий и рабыня Магда.

— Поздравляю! Сегодня ты убила не одного, а сразу трёх! Далеко пойдёшь дочь!

— Почему трёх?

— А как я, по-твоему, их должен оставлять в живых? Тебя же рано или поздно сдадут.

— Они поклялись молчать.

— Ты совсем тупая? Нельзя оставлять свидетелей. Если под нас начнут «копать», то все заговорят.

— Простите, отец.

— Значит так. Сейчас я тебя не могу наказать! После смерти этой соседки пойдут ненужные слухи, и наша семья получит ещё больший ущерб. Сиди дома и держи рот на замке! А я постараюсь разгрести тот завал, что ты устроила!

Впервые за долгое время в таверне «У Орла» снова чувствовалось напряжение. Авл сидел за столом с Адамантом и тарабанил пальцами.

— Что-то случилось? Ты вроде как слегка не в себе, — начал беседу Адамант.

— Случилось. Пацан завалил нумидийца.

— У него всё-таки получилось? Признаюсь, удивлён. Как он это провернул?

— Непонятно. Все молчат. Кажется, сумел обмануть охрану.

— Всё равно. Это вроде как повод для радости?

— Пока нет.

— А что так?

— Деньги мы получили, но нужно обрубать концы.

— Думаешь стоит?

— Да. Суллу надо валить при любом раскладе. Постоянно перечит, говорит, что всё неправильно и вообще в последний раз заявил, что собирается уходить.

— Своенравный.

— Приходилось терпеть его выходки, пока он был полезен, но сейчас от него будет больше вреда. Да и как его отпускать? Парень слишком много знает.

— Когда будем кончать?

— В конце недели должен подойти. Сможешь его встретить по дороге?

— Боюсь, по старой схеме не получится.

— Чего так?

— Стыдно признаться, но опасаться я нашего Суллу начал.

— В плане?

— Быстрый больно, а в последнее время вообще матёрым стал. Помнишь наше последнее дело с ним?

— Это когда вы с «железными» разобрались?

— Да. Так вот, он там обычной ложкой бойца завалил. Причём сначала доел свою похлёбку, а потом вроде как мимоходом воткнул «железному» в глаз.

— Жёсткий парень.

— И ведь у него даже ни один мускул не шевельнулся. Там ребята вообще обделались. Очень быстрый, удары у него страшные, — прямо череп проламывают. И ведь не поверишь, что парню 15 лет.

— Недавно шестнадцать исполнилось.

— Всё равно ненормально это. Не может так обычный человек двигаться.

— Что предлагаешь? Оставлять его в живых нельзя, — слишком «замазан».

— Само собой, надо валить, но только делать по уму придётся. Думаю, прямо здесь его можно кончать. Вариант следующий. Сулла заходит в таверну, а ты вроде как занят будешь. Мы с ним выпиваем немного, и он расслабляется. Потом кто-нибудь из парней зовёт его к тебе. Сулла встаёт из-за стола и идёт в таблинум. Я нападаю сзади и всаживаю ему кинжал под рёбра. Остальные парни помогают добивать.

— Вроде неплохо. Сколько человек предлагаешь взять?

— Надо чтобы не дёрнулся. Пусть будут те, с кем он привык работать: Тирон, Фрикс, Квинт Серторий. Возьмём ещё четвёрку бойцов для страховки.

— А что остальные?

— Пусть пока не выходят, — даже так многовато свидетелей получается.

— Фрикс и Квинт точно нужны? Они с Суллой нормально общались. Как бы не предупредили…

— Брось, босс, сам знаешь, что за парня никто не «впишется». Он так и не стал здесь своим, — вечно строит из себя святого. Книголюб поганый!

— Не ожидал, что и ты его не особо любишь.

— Да как его любить? Непонятный он. Выделывается часто, да и чересчур опасен стал. Лучше самим его шлёпнуть, а не ждать, пока он окончательно взбрыкнёт и натворит всякого.

— Может, на самом деле и лучше, что его здесь будем кончать. Заодно на мясе сэкономим, — пирогов на продажу подготовим.

— Авл, ты серьёзно?

— А что такого? Знаешь, как мясо подорожало? Никаких денариев не напасёшься…

Иду в гостиницу. Из дома ведь выставили. Вот хрень! Даже книг забрать не дали. Чужая собственность, видите ли. Это ни в какие ворота уже! Второй раз отбирают, а я ведь сегодня хотел почитать. Стресс испытал, да и совершеннолетие…Ещё Секунда…К ней я сильно тёплых чувств не испытывал, — как никак женщина мною просто пользовалась. Отец умер и сразу полезла ко мне в кровать…Тем не менее не по себе, — привыкаешь к женщине, с которой спишь. Странная, конечно, была…Ревнивая сильно, — избивала палкой любую рабыню, что осмеливалась на меня посмотреть, а с другой стороны, заботливая — кормила лично, подарки даже стала дарить. Это ведь она мне книги греческих философов купила…Проклятье! Их тоже забрали! Да вы издеваетесь!

Мансионес (гостиница для патрициев) меня не обрадовала. Условия дурацкие: неудобная скрипучая кровать, общественный туалет и проститутки, от которых с большим трудом отбился. Поначалу желание, правда, появилось, но быстро сошло на нет, как только подумал о венерических болезнях. Завтра придётся снять квартиру в инсулле, — тут нормально жить невозможно. Ладно хоть в гостиницу патрициев пустили. У бедных плебеев по слухам там вместо кровати пучки сена, — спят как скот вместе с клопами.