— Если бы сказал, то нарушил мой приказ. Неужели ты считаешь, что о таких вещах можно свободно говорить.

— Нет, но…

— Вот и всё. Заказ был принят под тебя. Обучи Фрикса и сходи последний раз на дело. После этого ты будешь свободен и даю слово, что мы забудем о тебе.

— Проклятье! Что за дело?

— Надо устранить Массиву.

— Это вы сейчас говорите про нумидийского принца, который должен скоро выступать в Сенате? (Совет старейшин в Древнем Риме, один из высших органов власти; в эпоху республики руководил внешней политикой и военными кампаниями, финансами и государственным имуществом, осуществлял надзор за религиозными культами, контролировал деятельность магистратов).

— Да. Про него.

— Серьёзно? А может, тогда и консула заодно?

— Консула не надо.

— И как вы это представляете? Его охраняет даже не полиция и легионеры, а преторианцы (гвардейцы — телохранители, которые в эпоху Республики охраняли полководцев, а в следующий период императоров). Я видел их на прошлом празднике. Они полностью экипированы и имеют отличную подготовку. Этому принцу выделили, наверное, половину когорты (одно из главных тактических подразделений римской армии, численностью не менее 360 человек).

— Не знаю как, но это задание надо выполнить. Можешь нанять кого-нибудь себе в помощь, но только не из наших бойцов. Держи, тут 5 тысяч денариев. Как устранишь цель, то получишь столько же.

— И какой срок выполнения?

— Неделя. Тебе надо успеть до начала слушаний в Сенате.

— Слишком мало времени.

— Быстрее начнёшь, — быстрее закончишь.

— Ладно, возможно, пожалею, даже наверняка пожалею, но ладно…Это будет последний заказ?

— Последний. Договор?

— Договор.

Вышел из таверны слегка растерянным. Такого поворота я не ожидал. Может, зря согласился? Проклятье! Узнаю себя прежнего, — сделал и пожалел. Ввязался в какое-то политическое убийство. Этот принц наделал шуму в Риме. Ему охраны выделили, будто он консул какой-то. Даже я, не особо интересующийся политикой, и то о нём знал, и видел его. Этот товарищ ходит на все римские праздники, общается с патрициями…Разве власть потом не будет искать убийцу? Да они, наверное, весь город перевернут…Так, Олег успокойся, тьфу ты, я же Сулла. Да пофиг, один чёрт! У меня голова кругом идёт! Сволочи, какие же вы сволочи! Чёртов Рим! Да чтоб вас всех в аду бесы на сковороде зажарили!

Гай Марий упражнялся с гладиатором во дворе собственного дома. Бывший военачальник стремился поддерживать форму в любое свободное время. Деревянный меч и щит послушно реагировали на приказы хозяина. Удар, снова удар, — не выходит. Этот гладиатор быстр и одновременно силен. Ловко уклоняясь, он наносит лёгкие тычки нанимателю. «На сегодня хватит Спикулус. Продолжим завтра, в это же время», — крикнул хозяин и соперник, поклонившись, уходит прочь. «Тяжело даётся, возраст уже не тот, но бросать нельзя» — говорит про себя Гай Марий. В свои 47 лет он был крепок и не изменял привычкам. После упражнений Марий, как обычно, умылся и переоделся без помощи рабов. Сегодня он надел тогу из китайского шёлка, — в доме будут посторонние и надо выглядеть соответствующе. Придирчиво осмотрев себя в зеркале, Марий остался доволен, — пусть и начавший лысеть, полководец гордился своим крепким мускулистым телом. Причёска, конечно, неважная, но он и не Гай Юлий Цезарь, чтобы уделять ей столько времени…

Гай Марий родился в деревне Цереаты под Арпином, в южной части Лации. Его родители принадлежали к всадническому сословию (привилегированное сословие в Древнем Риме, которое первоначально представляло собой знать, сражавшуюся в кавалерии; в дальнейшем превратилось во вторую имущественную группу сословий после сенаторов). Возможности родителей позволяли дать сыну хорошее образование, но он по большей части оказался к нему равнодушен. Его нелюбовь книгам и незнание греческого языка вызывали насмешки ровесников. Но он быстро ставил на место любого голой силой. Неудивительным стал интерес молодого Мария к военной службе. В 17 лет юноша пошёл в армию и словно попал в свою стихию. Здесь для него всё было понятным и родным. Его восхищали римские легионы, которые двигались как единый механизм. Дисциплина, порядок, чёткие правила вдохновляли и одновременно делали жизнь понятной. Чувство причастности к мощи римских легионов было ни с чем не сравнимо. Попав под начало Сципиона Эмилиана, Гай Марий неплохо показал себя под Нуманцией, заслужив характеристику храброго и исполнительного командира. Правда, уже тогда обнаружились и некоторые его недостатки. Отсутствие творческого взгляда, следование шаблонам, излишнее упрямство ярко характеризовали выходца из Цереаты. Марий всегда действовал по строгим правилам и отказывался от поиска альтернатив. В непонятной ситуации он упрощал любую проблему до предела. Найдя что-то знакомое из того, чему обучился ранее от вышестоящих офицеров, всегда выбирал это решение. Впрочем, с учётом мощи римской армии, сметающей любого противника своей строгой дисциплиной, подобные черты личности никак не мешали молодому офицеру расти по служебной лестнице.

Гражданская карьера Мария началась при поддержке Цецилия Метелла, видного римского аристократа, желавшего использовать простодушного военного в своих интересах. Вначале кандидатуру Мария провели через выборы народных трибунов (особые должностные лица в Древнем Риме, избираемые плебеями для защиты их интересов), — здесь было несложно добиться успеха. Затем подопечного провели в квесторы (помощник консула) и, наконец, зачислили в члены Сената. Как ни странно, отсутствие интеллектуальной гибкости у офицера сыграло ему на руку. Он вёл себя крайне послушно и выполнял лишь то, что ему говорили. Так продолжалось некоторое время, но Гай Марий неожиданно почувствовал вкус к власти и стал вести себя слишком свободно. Римская элита решила показать выскочке его настоящее место. Ему не дали сначала получить должность эдила (должностное лицо, следящее за состоянием построек в городе), а позже убрали с позиции претора (должностное лицо, отвечавшее за правосудие). Закончилось данное противостояние отправлением Гая Мария в Дальнюю Испанию. На тот момент назначение проконсулом (правителем определённой провинции) данной глуши лишь сумасшедший назвал бы повышением.

Полудикие племена Испании сильно портили кровь Риму. Эти разбойники не выходили на открытый бой с сильным противником, а предпочитали засады, налёты, покушения, угоны коней и поджоги. После каждого налёта испанцы отступали в горы, откуда их было сложно достать. Если же римляне решались предпринять ответные действия и занимался какой-нибудь городок, то местные жители мгновенно перевоплощались в мирных и добрых селян.

Оказавшись на месте, Гай Марий поначалу впал в ступор, не понимая, как реагировать на подлую тактику испанцев. Но и здесь ему на руку сыграла его твердолобость. Как оказалось, лучше не раздражать «слона». Не умея действовать тонко, он стал просто громить всё подряд без всякого разбора. Ошалев от подобных шагов, местные затихли. Каждое село стало опасаться сумасшедшего Гая Мария, который будто рассвирепевший слон набегал на любую деревню, где случайно или не совсем погибал римлянин.

По мере успокоения провинции Рим получил контроль над богатыми месторождениями Испании. Казначейство республики имело свою долю и получало налоги, однако предпочитало, чтобы разработки находились в руках частных лиц. Новый правитель области быстро разбогател. Он получал долю с каждого месторождения золота, серебра, железа, а, кроме того, установил контакты с разными компаниями, занятыми во множестве отраслях — от торговли зерном до организации общественных работ.

Из провинции Гай Марий вернулся «провозглашённый своей армией императором» и потребовал от Сената разрешения на проведение триумфа. Отказать военачальнику, сделавшему важный вклад в государственный бюджет, аристократия не смогла. Марий проехал на торжественной колеснице на пути триумфального шествия. Впереди его повозки несли щиты с картами его победоносных походов и доспехи покорённых племён. И тогда воин на пике своей славы решил, что теперь вот точно станет консулом.