— Подожди, — поднял я руку, вспоминая черные глаза Анненберга. — Если австрийцы контролируют тьму, а тьма охотится на меня, и со всем этим знанием мы тем не менее едем в вотчину Австрийской империи на Олимпиаду?

— Нет совсем так. Эрцгерцог — не воплощение тьмы, он владеющий ее силой. В нынешней роли повелителя темного царства он как начальник тюрьмы, а не преступник. Как славянский Чернобог, ограждающий и охраняющий людей от тьмы, но сам ни тьмой, ни злом при этом не являющийся.

— А все эти нападения на меня, в том числе недавнее…

— Это есть процесс, который австрийцы сейчас пытаются взять под контроль. И это осознанная опасность, которую мы будем держать в уме, отправляясь в Немейскую долину.

Вопрос, стоит ли туда отправляться, как понимаю даже не стоял — ведь на кону не озвученная пока возможность стать богом и для меня.

— Где я буду соревноваться для того, чтобы…

— Где ты будешь не соревноваться, а сражаться, чтобы получить возможность стать богом. Мастер войны, на глазах всего мира в прямом эфире сметающий абсолютно все на своем пути стеной живого огня, чем не…

— Марс?

Варвара замолчала, стянула полотенце с рассыпавшихся по плечам мокрых волос. Аккуратно повесила его на спинку стула и обойдя стол, села ко мне на колени.

— Марс. Или Вулкан. Но лучше Арес — роль Весты или Афины нравится мне больше, чем Минервы. Впрочем, сохранение мифологического конструкта привычной модели пантеона в вопросе становления божественной сущности сильной роли не играет, поэтому у нас немалое количество вариантов… Хотя Афродита из меня получатся вряд ли.

— Ты так в этом уверена? — машинально заглянул я в ворот распахнувшегося халата.

— Я уверена только в том, что если ты от меня откажешься, я потеряю разум и стану или Фурией, или какой-нибудь Беллоной. Но это совсем не тот вариант возвышения, на который я рассчитываю.

Сказав это, Варвара отвернулась. Снова между нами выросла стена — она перекрыла нашу эмоциональную связь из-за боязни узнать правду. Взяв девушку за подбородок, я мягко повернул ее лицо к себе и аккуратно поцеловал в губы.

— Куда я без тебя в этом большом и незнакомом мире? Слушай, как понимаю у тебя же нет больше важных дел в ближайшие сутки?

— Ты же слышал, я все отменила.

— Может проверим теорию насчет твоих возможностей возвышения как Афродиты, например?

— Влад, это серьезный разговор.

— Так это и не шутка.

Под утро сквозь приятную негу полудремы почувствовал, как Варвара меня поцеловала и ушла, аккуратно прикрыв за собой дверь. Из-за продолжения самых разных следственных и иных действий мы еще находились в режиме добровольного заточения, так что я совершенно нагло продолжил спать. Ближе к обеду проснулся, выбрался перекусил, остаток дня провел на диване с книгой.

Вечером, незадолго до ужина, в дверь раздался негромкий стук. За порогом обнаружилась Маргарет, закутанная в серый плащ с низким капюшоном. Неожиданно — после нападения демонов я ее видел несколько раз, но или мельком, или находясь в компании, наедине мы с ней уже давным-давно не оставались.

Открыл дверь пошире, жестом пригласил заходить. Марго прошла по комнате, выверенным жестом повела плечами, сбрасывая плащ. Села на краешек дивана, сложив руки на коленях. Однако –на Марго оказалось алое атласное платье с высокими боковыми разрезами, открытыми плечами и глубоким декольте. Тот самый агрессивно-сексуальный наряд, в котором она однажды пришла меня соблазнять с бутылкой аффродизиака, сразу после того как мы приехали в Скобелев.

В ложбинке груди, как и тогда, огромный бриллиант, вот только сейчас он пульсирует в такт ударов сердца, заряженный огненной стихийной силой. И еще в отличие от прошлого раза Марго сейчас трезва, собрана и задумчива. Расставив ноги чуть в стороны, при этом сдвинув колени и оперевшись на них локтями, Маргарет некоторое время молча смотрела в пол, кусая губы.

— Влади, скажи… — подняла она наконец взгляд. — Я ведь просто хочу обычного женского счастья. Неужели это так много?

— Как минимум немало. Некоторым всей жизни не хватает, — не стал я деликатничать с ответом. Взрослая девочка уже, жизнь с разных сторон видела, не вижу смысла скруглять углы. Маргарет, правда, на мои слова внимания даже не обратила, говоря больше сама с собой.

— Я всего лишь хочу мужчину, чтобы он всегда был рядом, чтобы любил меня и воспитывал наших детей.

— Что мешает?

На вопрос Маргарет не ответила, сидела молча.

— Марго, у тебя есть камень, который русское правительство выкупит у тебя за сумму, которой тебе хватит отправиться в любую часть света, где ты обеспечишь и себя, и мужа, и своих будущих детей на пару поколений вперед.

— А сила? — подняла на меня поблескивающие слезами глаза Маргарет.

— Невозможно залезть на елку, не ободрав руки. В твоей ситуации нужно выбирать что-то одно — или сила и власть, или достаток и стремление к, как ты говоришь, обычному женскому счастьем.

— Нет! Нет! Нет, — шмыгнула носом Маргарет, справляясь с эмоциональной вспышкой. — Влади, ты не прав! Есть же вариант, который может мне подарить и силу, и семейное счастье! Есть же? Скажи…

Хм, а я думал, что наши отношения — совсем не про любовь. Ну, видимо, не туда смотрел, очень редко поднимая взгляд от верхних девяносто пяти.

— Марго, я тебе уже говорил, что мой брак — решение политическое. И если я сбегу с тобой куда-нибудь на Соломоновы острова, чтобы провести там всю оставшуюся жизнь в горе и в радости, жизнь эта будет очень недолгой. Ты же сама понимаешь, ты же умная девушка.

— Да. Умная, — кивнула Маргарет, вытирая со щеки так и катящиеся слезы. — А если я тебе скажу, что есть вариант, при котором мы с тобой сможем уехать далеко-далеко, забрав себе столько силы, что никто нас никогда не достанет?

Бретелька с плеча упала, атласная ткань держалась на груди каким-то чудом.

— Тогда я тебе скажу что ты ошибаешься, или что тебя кто-то обманул.

Маргарет резко поднялась, подошла к окну. Постояла немного, не оборачиваясь, посмотрела на водную гладь. Обернулась.

— Я п-пойду?

Бретелька, кстати, на место так и не вернулась. Стоит мне лишь намекнуть взглядом, как платье мягко скользнет на пол. Видел я уже, как она это делает.

— Иди.

— Карашо.

Когда девушка двинулась к выходу я уже понял, что сейчас последует. Потому что и плащ на диване остался, и сорванная с шеи цепочка на пол упала.

Маргарет не смогла справиться с амбициями и решила не довольствоваться малым, а попробовать забраться на самую вершину — поставив на кон абсолютно все. Так что, когда у самой двери она обернулась, зажав в руке полыхнувший огнем бриллиант, я совсем не удивился.

— Прости, — прошептала Маргарет со слезами, а потом слезы испарились, а глаза стали двумя заполненными живым пламенем провалами.

Все ведь хорошо у нее было. Поднялась с самого низа, стала любовницей сначала будущего короля, потом настоящего; но подгоняемая амбициями, на мне споткнулась — ну, не на мне, а на «его бывшем королевском высочестве», еще до того, как я его в теле сменил. И если бы не смена власти в стране, Маргарет ожидали серьезные проблемы. Вряд ли у нее получилось бы безболезненно пропетлять, интрижка с наследником при живом короле-любовнике наверняка вышла бы ей боком. Ничему тогда ее ситуация не научила.

Вот и сейчас она в желании подняться как можно выше вновь наткнулась на меня.

Да, Марго прекрасно знала, что чистый огонь мне не может навредить, значит придумала что-то особенное. Вот только она не знала о том, что мои глаза работают как отражение, так что едва я только почувствовал жар, как сама Маргарет вспыхнула ярким пламенем. Девушка мгновенно превратилась в похожий на статую серый силуэт, через краткий миг посыпавшийся вниз легким прахом. Отдельным ярким пятном в воздухе остался висеть бриллиант — откатом его полностью уничтожило, и он превратился в постепенно затухающий огонек.