— Военно-тактические игры начнутся со штабной игры, в этот раз проводимой в урезанном формате, — услышал я, как сообщил один из синих, воспользовавшись паузой в бенефисе Чередникова. — Имейте ввиду, информация не для свободного распространения.

— И в чем будет урезан формат? — с интересом поинтересовался Барятинский.

— Курсанты не будут принимать участие, только в качестве зрителей — оценка управления подразделениями уровня обер-офицеров в этом году исключено. Полками будут командовать вармастера и начальники факультетов, а вот бригадой второго курса — сам Остерман. Курсантов не будет потому, что на мероприятие отведен всего один день и оценка действий будет проходить только на уровне штаб-офицеров. После уже начнутся обычные соревнования и заявлено, что некоторые задачи в ходе полевых выходов будут формироваться исходя из результатов штабной игры, по ее следам, так сказать. Да, еще по слухам, — говоривший курсант многозначительно покивал, показывая, что «слухи» эти на самом деле откуда надо слухи. — Так вот по слухам, на штабной игре будет присутствовать командование округа и важные персоны из военного министерства.

После этих слов началось заинтересованное обсуждение новости. В общем гомоне говорил что-то Барятинский, вставлял реплики Чередников, даже Федор комментариями отметился. Я молчал — понимал, что мне просто конец. Ну Остерман, ну молодец какой — сомнений в том, что это его план, у меня уже не оставалось. Нет, понятно, что чуда из-за возраста и анамнеза от меня не ожидают, но все равно неприятно на глазах у стольких зрителей выглядеть некомпетентным. Учитывая еще, что начальник Академии наверняка не упустит возможностей выставить меня полным дураком. Если он так серьезно подошел к делу, уверен, что кто-то из курсантов сливает ему информацию о ходе моих занятий и слабые места. Так что где и в чем я совсем плаваю, Остерман наверняка уже знает.

Пока я рефлексировал по поводу предстоящего события, остальные за столом сменили тему и не менее обсуждали прекрасный пол. С ним, кстати, учитывая значительный перекос девушек в магических заведениях в большую сторону, проблем не было, поэтому и обсуждение это в курсантской среде вечное. Я настолько задумался, что не обратил внимание, что мне задают вопрос. Очнулся только, когда меня пару окликнули.

— Владимир, ты же будешь участвовать в… соревновании? — повторил Барятинский вопрос, сопровождаемый сразу несколькими многозначительными взглядами остальных.

— Да, я же вармастер, один из полков мой без вариантов. Или кто-то хочет вместо меня попробовать? — спросил я осторожно, почувствовав проблеск надежды. Неужто получится соскочить?

— Нет-нет, мы же уже о другом… соревновании.

— Это же под него ты демонстративно сразу две кобуры напоказ выставляешь? — жизнерадостно спросил Чередников.

— Не о очень понимаю, о чем речь.

Судя по увиденным взглядам, не понимал о чем речь не только я, было еще несколько таких же. Впрочем, путем расспросов и аккуратных на них ответов — часто иносказательных, все выяснилось. Перекос полов, когда на каждого курсанта мужского пола приходится сразу несколько благородных девиц, способствовал неформальному соревнованию внутри узкого круга избранных, проводимому традиционно во время обучения на Первой ступени. Причем имена рекордсменов и победителей передавались потом из уст в уста, становясь поводом для гордости даже после окончания учебы.

В общем, провести ночь с сокурсницей стоило одно очко, одна зарубка на кобуре. Девица годом старше — два очка, соответственно третий и четвертый курс оцениваются в три и четыре очка. Отдельной строкой в зачет шли ведьмы. С первокурсницей — два очка, курс выше — четыре, соответственно для героя-первокурсника ведьма с четвертого оценивалась в восемь очков. Но если ведьма принадлежала к нечеловеческой расе, очков начислялось еще больше. За ведьму-вейлу с четвертого курса в зачет вообще шло сразу двенадцать.

— Дается посмертно, — вставил Чередников, когда была озвучена вслух самая высшая оценка. Судя по тому, что практически все за столом синхронно, но без огонька усмехнулись, шутка дежурная. Забавно, мы примерно так же шутили во времена спортивной молодости — правда ведя речь про литрбол, в котором оценка производится от количества выпитой водки, а звание ЗМС, заслуженного мастера спорта, дается посмертно.

Обсуждение неформального соревнования «зарубок на кобуре» между тем продолжалось, и я наконец понял, почему такой ажиотаж: в Скобелеве ведь нет ведьминского факультета. И сейчас у прибывших в Орск курсантов Первой ступени, учитывая соседство, есть шанс навсегда вписать себя в лидеры Академии, поставив рекорд, который сложно будет превзойти. И это, как оказалось, одна из ведущих тем обсуждения вне стен Нового форта — даже пережитый прорыв темной скверны отошел на второй план, уже почти забывшись.

При упоминании вторжения нечисти я едва скрыл раздражение. Были бы жертвы среди курсантов, по-другому бы пели. А так — детский сад, реально.

— Нет-нет, господа, я в эти игры не играю. Мне хватает забот, знаете ли, — произнес я как можно более нейтрально, стараясь не показать пренебрежение и уже выкидывая услышанное из головы.

— Ясно, — кивнул Барятинский со странным выражением лица, которое мне не понравилось. Большинство за столом тоже смотрели странно.

Так, это ж-ж-ж неспроста, определенно.

— Господа. Объясняйтесь, в чем дело.

В этот раз объяснение пустился один Барятинский, и от постепенного осознания масштаба новой проблемы у меня аж глаз задергался. Похоже, сложился сразу целый ряд факторов, превратившись в большой снежный ком, уже летящий в мою сторону — а я даже и не в курсе был.

Остерман — или кто-то еще, с ним вместе или по отдельности, время в распространении слухов не терял. К тому же мое мракобесенье с бревнами и футболом даром не прошло, тем более что и недоброжелателей у меня было немало. Я ведь еще в первый день со своей речью о рожденных с золотой ложкой во рту хорошо на чужих мозолях оттоптался, да еще и в олимпийскую команду без отбора залетел.

В общем, не только по нашему факультету, но и в Академии Орска начали распространяться про меня самые разные неприятные слухи. Среди них были, например, такие, что я якобы обещал всем показать класс соблазнения, показательно приехав с двумя маузерами. Сейчас же мои «два девственно-чистых ствола» стали уже предметом раздающихся за спиной насмешек. Причем вполне возможно, что скоро я нечто подобное могу и в лицо услышать — отложенная с Барятинским дуэль в народное обсуждение и вовсе пошла молвой о моей трусости. И если этот слух еще можно опровергнуть, тем более что сам Барятинский уже сообщил нескольким собеседникам, что не только меня может на дуэль вызвать, то вот историю с обещанными зарубками так просто не приглушишь. Было и еще с дюжину самых разных, менее оскорбительных слухов, но вот эти два прямо уже разошлись за пределы курсантского общества, став предметом анекдотов в салонах высшего городского света.

Пока все это выслушивал, в груди медленно закипала злость. Черт, ну вот почему так? Почему везде и всегда работает принцип Парето «20/80», почему на решение серьезных проблем можно уделить всего лишь двадцать процентов времени, потому что все остальное приходится тратить на откровенную ерунду?

Вместе со злостью с новой силой накатило раздражение. Выдохнув, я огляделся по сторонам. В зале собралось немало компаний, в основном чужие бояре из Орской Академии. За одним из столов сидели наши новые соседки по Новому форту. Ведьмы, не меньше десятка. Некоторые заметили мое внимание, я увидел направленные на себя зеленым сиянием взгляды.

— Господа, — повинуясь импульсу, я хлопнул рукой по столу. — Предлагаю пари, на… да чего мелочиться, на тысячу рублей, — зарядил я сходу годовой оклад Маргарет.

— Предмет спора? — поинтересовался Барятинский.

— Прямо сейчас я уведу одну или даже несколько ведьм в номер, чтобы в течении ночи показывать им мастер-класс сами знаете в чем. За каждую ведьму, с того, кто не побоится принять пари, по тысяче.