— Правда, что ли? — спросил он, ухмыляясь.

— Да.

Согнув палец, она поманила его нагнуться к ней. Когда он подчинился, она приподнялась на цыпочки, нежно поцеловала его и медленно отстранилась.

— Это не слишком большая награда, Ваше величество.

Изобразив обиду, она уперлась руками в бедро.

— Ты смеешь просить свою королеву о большем?

Он медленно провел пальцем по ее губам и хрипло ответил:

— Да, смею.

Затем, все тем же медленным движением, провел пальцем по шелковистой линии ее подбородка и нежной коже под ним.

— Я осмеливаюсь на это, потому что моя королева нуждается в утешении, нежности, и только я могу вернуть ее к жизни, — прошептал он тоном, полным тепла и обещания. — Позволь мне прогнать твоих демонов хотя бы на эту ночь.

Он нежно приподнял ее подбородок, чтобы заглянуть в затененные глаза.

— Можно?

Сердце забилось быстрее, она кивнула и закрыла глаза, когда он коснулся губами ее губ. Это обжигающе сладкое прикосновение заставило ее растаять и забыть обо всем, кроме него.

— Ты такая красивая, — прошептал он голосом, мягким, как шелест ветра в кронах деревьев.

Ее губы приоткрылись, и он прикусил ее нижнюю губу. Ощущения начали нарастать, поначалу слабые, как свет далекой звезды, но с каждым страстным прикосновением к ее губам они становились все сильнее. Он скользнул рукой к ее затылку и углубил поцелуй и их объятия, приглашая ее, околдовывая своей убаюкивающей силой. У нее не было возможности защититься от него. Имело значение только то, что он держал ее таким волнующим образом. События в больнице истощили ее эмоции, но его пылкие поцелуи заставили ее снова чувствовать, как он и обещал.

Когда его рука начала очень нежно блуждать по ее спине, тепло его ладоней проникло в ее кожу, согревая женщину, расцветающую внутри нее. Он осыпал поцелуями ее подбородок и шею, и ее тихий вздох удовольствия смешался с шепотом деревьев. Руки, нежные, как ночь, погладили ее талию и плечи, затем скользнули по бутонам грудей, заставив их напрячься от растущего возбуждения.

Она действительно чувствовала. Его поцелуи и ласки открывали окно в ранее неизвестный мир, мир, где правили ощущения. Ни один мужчина никогда не сжимал в ладонях ее груди и не сжимал своими сильными руками ее бедра. Ее руки никогда не скользили по могучей мужской спине или по его рукам, когда они прижимали ее к себе. То, что она стояла рядом с ним под черным бархатным небом, наполнило ее безрассудством и отвагой, которые, как ей казалось, остались позади в ее юности. Она хотела прикоснуться к нему и получить ответное прикосновение; она хотела, чтобы он показал ей, что такое настоящая страсть. Применив некоторые приемы, о которых она слышала от Бриджит, Сэйбл скользнула кончиком языка по теплому уголку его рта и приятно вздрогнула, когда его язык повторил это движение. Она поцеловала его крепко, чувственно, желая, чтобы эта интерлюдия под звездным небом произвела на него такое же впечатление, как и на нее.

Ощущения обострились, когда он опустил голову и нежно прикусил ее грудь через тонкое ситцевое платье. Ее голова откинулась назад, и она выгнулась под его сильной рукой, поддерживающей ее, когда он принялся так же волнующе ласкать другой сосок. С ее губ сорвались стоны, и по мере того, как прикосновения усиливались, внутри нее разливался жар. Нежное посасывание вызвало у нее острые ощущения, такие яркие и сочные, что ей показалось, что все ее тело растает.

— Нравится ли это Вашему величеству? — хрипло спросил он, в то время как его пальцы играли с твердыми кончиками.

— Да, — прошептала она. — Да.

Ее соскам было приятно, они стали спелыми и полными. Губы припухли от поцелуев, а желание породило мягкую, ритмичную пульсацию между бедер. Она не хотела, чтобы это прекращалось — ничего из этого. Ни то, как его губы дразнили ее грудь, ни опасное ощущение его теплых рук, властно скользящих по ее бедрам. Его горячие поцелуи заставляли ее терять представление о том, кто она и где находится, но ей было все равно. Жизнь слишком коротка.

Рэймонду ничего так не хотелось, как сорвать с нее это уродливое платье и исследовать ее полностью. Сладкий огонь, который он ощутил на ее губах, возбудил его, как никогда. Страсть побуждала его ухаживать за ней, прикасаться к ней, уложить ее на деревянную платформу и позволить ночному ветру присоединиться к нему, покрывая поцелуями каждый обнаженный дюйм ее золотистой кожи. Ее полные груди обжигали его ладони, а ее сладкие вздохи удовольствия, когда он снова пососал ее груди, вызывали у него желание вознести ее на вершину блаженства. Но ему нужно быль отвести ее обратно в больницу. Может быть, в следующий раз он сможет открыть ее целиком своим горящим глазам и чувственным прикосновениям и покажет ей путь к маленькой смерти.

— Нам нужно вернуться до того, как Араминта отправит поисковую группу…

Эти слова, должно быть, были самыми разочаровывающими из всех, что Сэйбл слышала за весь день, но она знала, что он прав. Долг взял верх над ее желанием остаться в его объятиях.

Рэймонд прикоснулся губами к ее губам и скользнул прощальной лаской по изгибам ее тела.

— Будут и другие ночи… Я обещаю.

— Я заставлю тебя сдержать это обещание, — тихо прошептала она.

Они спустились по веревочной лестнице и вернулись в больницу. Когда они были почти у цели, он отвел ее обратно в тень и, улучив момент, одарил ее на прощание ослепительным поцелуем, от которого у нее растаяло сердце. Когда он, наконец, медленно отпустил ее, ей потребовалось несколько мгновений, чтобы прийти в себя от затуманенного желания, оставшегося после поцелуя, и только тогда она смогла открыть глаза. Она посмотрела на него, стоящего там, такого красивого и высокого, и сказала:

— Ты мог бы заполучить любую женщину в этом лагере. Почему именно я?

— Потому что ты единственная, кого я хочу.

Рано утром следующего дня Сэйбл навестил Эйвери Коул. Она уже достаточно хорошо его знала, но с их первой встречи не видела, чтобы он выглядел таким расстроенным. Она вывела его на крыльцо больницы, чтобы их разговор не потревожил мужчин в палате.

— В чем дело, Эйвери?

— Какой-то мужчина спрашивает о зеленоглазой рабыне по имени Сэйбл Фонтейн.

Сэйбл почувствовала, как у нее похолодело сердце.

— Как он выглядит?

Эйвери описал мужчину, который мог быть только Генри Морсом.

Сэйбл вздернула подбородок.

— Похоже, это тот самый человек, которому меня должны были продать. Он все еще здесь?

— Да. Он говорит, что пойдет к главному армейскому офицеру, чтобы тот помог найти тебя.

— Ну, я не собираюсь возвращаться, так что он может отправляться домой.

Эйвери покачал головой.

— Он не из тех, кто легко сдается. Я слышал, что он был не очень вежлив, когда спрашивал о тебе, так что, насколько я знаю, ему никто ничего не сказал.

Сэйбл была благодарна за это.

— Он был один?

— Они сказали, что с ним была женщина. Его жена?

Сэйбл пожала плечами. Она надеялась, что этой женщиной окажется Мэвис. Сэйбл хотела сообщить ей новости об Эндрю.

— Впрочем, у меня есть и хорошие новости. Мы с семьей едем на Север. Саломея помогает одному из миссионерских обществ распространять одежду, и миссионер нашел церковь в Род-Айленде, которая будет спонсировать нас. Мы уезжаем через несколько дней.

Сэйбл внутренне содрогнулась от перспективы еще одной потери, но искренне ответила:

— Это хорошая новость.

Казалось, Эйвери говорил от чистого сердца, когда сказал:

— Сэйбл, мы с Саломеей никогда тебя не забудем. Следующей весной у Саломеи родится ребенок. Если это будет девочка, мы уже планируем назвать ее Сэйбл в твою честь.

У Сэйбл появились слезы на глазах.

У Эйвери тоже были мокрые глаза.

— Береги себя. И помни, этот мужчина не сможет забрать тебя обратно, если ты сама этого не захочешь. Ты свободна.

Сэйбл кивнула и смотрела, как ещё один человек, который был ей дорог, отвернулся и ушел из ее жизни.