Он высунулся из «Humvee» и покрутил указательным пальцем в воздухе, что на языке жестов означало — «разворачиваемся и уходим».
Дело сделано, запас питьевой воды пополнен. Больше в этом сраном городишке делать нечего. Судя по карте, во всем Судане перспективным может быть только Хартум — бывшая столица. На пути к ней несколько небольших городков и с десяток поселков. Если даже допустить регулярное пополнение воды, горючее все равно придется экономить, его может не хватить до конечной точки маршрута.
Колонну сильно тормозит старенький MXT-MV, но отказаться от прекрасной боевой машины ради скорости передвижения Джон пока не был готов. Конвой Метрополии нужно опередить любой ценой, но не за счет потери боевой техники и вооружения. Все что нас ослабляет как боевую единицу, сводит на нет приложенные усилия. Второго шанса не будет, и рисковать он не имеет права.
Тридцать семь штурмовиков и два броневика — это ничтожно мало для нападения на вооруженный до зубов конвой. Может быть, вообще не имеет смысла лезть на рожон? Опередить конвой и захватить колонию? Тем более, что это рано или поздно все равно придется сделать. Вряд ли колонисты столь же хорошо вооружены и обучены, чтобы оказать достойное сопротивление.
Мысль показалась весьма перспективной, и Джон решил обдумать ее поглубже.
Необходимо натравить на конвой наемников, а самим уйти в Эфиопию и поджидать выжившие остатки экспедиции там. При любом раскладе бандиты сильно потреплют и ослабят охрану, а длинный путь обескровит и вымотает экипажи. Уставшие и измученные бойцы, с сильно поредевшим боеприпасом, уже не так опасны.
А если не удастся уничтожить противника и отнять артефакт?
Когда колония окажется в наших руках, мы еще сможем поторговаться…
Джон помотал головой, отгоняя неприятные мысли.
Вперед, и только вперед. Без страха и сомнений!
* * *
Чем выше поднималось солнце, тем сильнее торопился Шеридан. Настоящей жары они еще толком не видели. Неизвестно, до каких значений поднимется температура. Говорят, что песок в пустыне может разогреваться до двухсот градусов по Фаренгейту, при том что белок сворачивается уже при ста сорока. Перспектива его совсем не радовала, необходимо найти укрытие до полудня во чтобы то ни стало. Пережить целый день под открытым небом будет сложно, если вообще возможно. Особенно людям, выросшим глубоко под землей, где всегда ровная температура и влажность.
Технику гнали на пределе возможностей, рискуя перегревом движков. Останавливаться на дневку посреди пустыни равносильно самоубийству. Продолжать двигаться по жаре — гарантированный суицид. Да и техника не выдержит. Запчастей с собой не брали, ремонтировать нечем и некому. Значит, придется бросить не только вышедший из строя автомобиль, но вместе с ним и часть груза. Не хотелось бы выбирать, что оставить ненасытному демону пустыни — еду, воду или оружие.
Остается только одно — молиться и надеяться на чудо.
Народ потихоньку ропщет, но пока в допустимых пределах. Штурмовики понимают, что экстренный сброс был вынужденной мерой, и теперь придется долго и нудно «пилить» по пустыне несколько сотен миль. Очень хочется верить, что на побережье будет намного легче дышать. Если мы вообще до него доберемся…
Умм-Руммамба оказался пуст, безлюден и наполовину заметен песком. Мертвый город проскочили насквозь. После четырёхчасового перегона по безжизненной пустыне вид развалин вызвал еще большую тоску, уныние и обреченность. Депрессия навалилась всей силой, грозя окончательно перейти в черную меланхолию. Невыносимо разболелась голова.
До следующего населённого пункта почти сорок пять миль. Это примерно два часа пути. А между тем, солнце почти в зените. Рация упрямо хрипит и завывает, как тень отца Гамлета, но говорить человеческими голосами отказывается. Эфир мертв, как и весь этот гребаный материк.
— Сдохнем мы здесь, — обреченно произнес кто-то из штурмовиков, и впервые ему не возразили. Вторые сутки пошли, а кроме песка, камней, развалин и нескольких доходяг не встретили ничего иного. Мертвый континент!
Вся планета станет такой через десяток лет. Джон поежился и мысленно постарался отодвинуть мрачные мысли на самый дальний план, но они категорически не желали уходить, цепляясь когтями за внутренности его черепной коробки.
Ну ладно, думал он, воду можно еще пополнить по дороге. Запаса жратвы должно хватить на несколько дней. Впрочем, и это не беда — ограбим местных. Рано или поздно придется привыкать к меню из рептилий, перекати поля и вяленых кактусов. Или что там эти придурки едят?
Но что делать с горючим? Мы ведь не рассчитывали на длительное путешествие. Солярки попросту не хватит на весь путь.
Шеридан терпеливо медитировал над картой, высчитывая мили.
Хочешь — не хочешь, а от пары машин нужно избавляться. И чем раньше, тем лучше.
Добрались за полтора часа. Могли бы и быстрее, но дважды теряли дорогу и приходилось возвращаться по собственным следам назад, расчищать заносы в поисках без вести пропавшей бетонки, отправлять впередразведку и оставлять метки для колонны.
Потерять шоссе — равно заблудиться. Еще неизвестно, сколько времени пройдет, прежде чем найдем какую-то другую трассу. И без того невеликая скорость движения сразу упадет в разы. Колеса легкобронированной техники закапываются в песок. А потом, когда пропавшая дорога наконец отыщется, придется делать приличный крюк, чтобы вернуться на прежний маршрут.
Город Тень-Дельри сопротивления не оказал, даже не пришлось выносить ворота, они и так уже были сломаны. Джон не стал менять тактику захвата, вломились в провинциальный африканский городишко на полной скорости.
Внимание Шеридана привлекло невысокое прямоугольное строение песочного цвета с обшарпанными стенами. Он посигналил, высунул руку в окно, жестами велел остановится.
— Летовски, проверьте, что там внутри?
Лейтенант отдал команду, группа разведчиков моментально окружила здание. Несколько человек, старательно прикрывая друг друга, ворвались внутрь, часть штурмовиков осталась охранять периметр от нападения снаружи.
— Чисто, командир, — отрапортовал Летовски. И добавил с легкой грустью в голосе, — на мечеть похоже. Но все давно разграблено, одни стены остались. Нежилое помещение. И запашок внутри не очень.
— Расположимся на дневку здесь, — немедленно скомандовал Шеридан, — сомневаюсь, что мы найдем хоть одно приличное здание в этом клоповнике. Местные пугливы, напасть не решатся, но даже такое укрытие лучше, чем под открытым небом.
Лейтенант обреченно кивнул головой. Его явно что-то беспокоило, но высказывать собственные соображения Тревор не решился. Джона это вполне устроило. Никаких разногласий во время похода. Демократия допустима только на базе. Да и то до определенных пределов…
— Летовски, машины в круг! Организуйте посменное дежурство у пулеметов.
— Так точно, господин майор.
Джон пообедал разогретыми на костре консервами с тунцом, совершенно безвкусными, с резким неприятным запахом. Выпил кружку противного горького чая без сахара. Откинулся на спинку и закурил. Настроение испортилось окончательно. Покурив, он равнодушно завалил сиденье в «Humvee», задрал ноги на приборную панель и проспал почти два часа кряду. Небольшой отдых не повредит.
Проснулся от странного ощущения, будто горит все тело. Жара стала настолько невыносимой, что захотелось выбраться из собственной кожи. Бороться с самим собой смысла не имело, подчиненные чувствуют себя ничуть не лучше. Джон сплюнул под ноги и ушел под крышу.
Штурмовики расположились прямо на земле, ни единой целой лавки внутри мечети не сохранилось. Запашок, действительно, стоял невыносимый, несло какой-то падалью, но спать хотелось настолько сильно, что ему было уже все-равно. Джон бросил в угол рюкзак, расстелил спальный мешок и повалился на него сверху.
Но сон не шел. Перелет, смена часовых поясов и переход на ночной образ жизни окончательно сбили с настроек биологические часы. После перехода ныло все тело. Пара часов сна не дали измученному организму требуемого отдыха. В желудке противно булькала выпитая вода, однако жажда от этого не уменьшилась ни на йоту.
