Поначалу Стивена это не задевало никак, но очень скоро стало раздражать. А после стрельбы по лампочкам привередливость младших командиров выросла в разы. Сержанты взялись за него по-настоящему и ничем иным, как издевательством, назвать это было уже нельзя. Но формально предъявить нечего. Служба есть служба, и ее «тяготы и лишения» совершенно не волнуют шерифа…

Стивен впервые задумался о том, чтобы вернуться на гражданку. Технически разорвать контракт он имел право, но в этом случае «черный билет» становился абсолютным, и действие распространялось на всю Метрополию.

Его больше не возьмут на работу нигде и никогда.

Перспектива ужасала и приходилось терпеть унижения, хотя сил почти не осталось. Капля камень точит. Ежедневные придирки и множество мелких наказаний превращали жизнь в ад.

Набор в Африку прозвучал как гром среди ясного неба. Просто невероятная удача и уникальный шанс, который выпадает один раз в жизни. Гражданство Метрополии не через десять лет службы, а сразу после возвращения.

Решение было принято мгновенно…

УАЗик выпустил особо вонючий клуб дыма, чихнул и окончательно заглох, увязнув в раскаленном песке. Чекист с досадой плюнул в открытое окно, негромко матюгнулся, достал платок, вытер вспотевшую лысину и повернулся к Эмиссару:

— Все, Родион Сергеевич, дальше придется пешком. Бобик сдох.

— Пошли, — решительно открыл дверцу Быков, — прогуляемся по свежему воздуху.

Следуя за политруком, Родион взобрался на вершину каменистого склона, приложил ладонь козырьком к глазам и посмотрел вдаль. Озеро оказалось гораздо дальше, чем он ожидал. Вдалеке виднелось еще одно, немного поменьше, затем следующее, и так до самого горизонта, где цепь водоемов практически сливалась в единое неглубокое море.

— Ого! — поразился Родион, — никак не ожидал такого великолепного зрелища посреди пустыни. Прямо дух захватывает. Это случайно не мираж?

— А между тем, пустыня потихоньку заканчивается, — хмыкнул Чекист, — заметил, грунт под ногами становится все более каменистым. Да и барханы встречаются все реже и реже. Мы почти пересекли Сахару. Самый сложный участок позади, дальше двигаться будет намного проще.

— Не факт, — отмахнулся Родион, — дорога паршивая — трещины, скалы, ущелья, осыпи. Каменистый грунт режет покрышки не хуже ножа. Озера еще эти на каждом шагу… Лев Исаакович, что там впереди? Не тяни резину, говори уже как есть. Хватит мне на сегодня сюрпризов.

— Да в том-то и все дело, — замялся Чекист, — что ничего сверхъестественного впереди нет. Но ты же знаешь Пауля — паникер и перестраховщик. Велел тебя скрытно доставить на место, чтобы не поднимать шум на весь лагерь и на месте определить уровень возможной опасности.

— Ясно, — насупился Быков, — как всегда решение принимать мне. Никто не хочет брать на себя ответственность.

— Ты — эмиссар, последнее слово всегда за тобой.

Мысленно проклиная Африку, невыносимую жару, экспедицию и политрука вместе с его навязчивым подхалимажем, Быков скрипнул зубами и ничего не сказал.

— А народ-то все равно потихоньку бузит, многие уже хотят повернуть обратно или настаивают двигаться вдоль побережья. Говорят, подохнем мы все от жары…

— Куда назад? — опешил Родион, — уже почти восемьсот километров отмахали. А вдоль побережья слишком опасно. Там поселения аборигенов и эмигрантов. Каждая вторая банда захочет перехватить груз. У нас боеприпасов много, но они не бесконечные.

Лев Исаакович пожал плечами и зачем-то опять протер совершенно сухую лысину.

— Озера глубокие? — уточнил Родион, категорически не хотелось прокладывать маршрут заново. Тем более, этих проклятых озер столько, что петлять придется до китайской пасхи.

— Неизвестно, — Лев Исаакович покачал головой, — разведчики не замеряли.

— Мне кажется, две трети этих водоемов можно пересечь вброд, даже не замочив брюк выше колена.

— Пауль категорически запретил соваться в воду.

— Ясно, — опять нахмурился Родион, — что-то не так с водой?

— Сам увидишь, — увильнул от прямого ответа политрук, — да и мне откуда знать? Я там еще не был.

— Ладно, пошли посмотрим своими глазами.

Примерно за полчаса они дошагали до ближайшего озера. Метрах в ста от него, прямо на пути попалась высушенная добела туша дохлого крокодила. Родион брезгливо скривил нос, приторно-сладковатый запах разложения вызывал тошноту. Обошли стороной, двинулись дальше, но не прошли и десятка метров, как попалось еще одно тело, в гораздо более плачевном состоянии.

Родион остановился, хмурясь, внимательно отсмотрел останки мертвой рептилии. Осторожно пнул кончиком ботинка торчащую белую, высушенную солнцем кость. Труп он и есть труп, но что-то вызвало смутное беспокойство. Понять бы еще что? Поза? Состояние мертвого тела? Может быть, цвет кожи? Да черт его знает…

После нападения в Асуане видеть дохлых крокодилов было даже более предпочтительно, чем живых. Мертвые не доставляют хлопот. Лежат себе тихонечко и знай себе смердят на всю округу.

Да мало ли от чего откинули копыта рептилии? Пускай лежат и гниют дальше, жрать не просят, следом не бегут.

По мере приближения к озеру мертвых туш становилось больше и больше. Родион насчитал два десятка только в пределах видимости. Тела застыли в самых разнообразных позах, но кое-что общее все-таки было. Все туши рептилий лежали мордами по направлению в пустыню, а хвостами к водоему. Создавалось ощущение, что твари драпали со всех ног, а потом долго бились в агонии, прежде чем окончательно издохнуть.

— Так, — снова хмурясь, произнес Родион и в задумчивости потер лоб, словно пытался разгладить глубокую морщину, — и все-таки, от чего они издохли?

— Откуда мне знать? — пожал плечами политрук, — я же не биолог.

— А Пауль что говорит?

— А Пауль считает, что рептилии бежали куда глаза глядят, прочь из воды. Но убежали, как видишь не очень далеко. Значит, с водоемом что-то не так. А нам, хочешь или не хочешь, озера придется форсировать. Может быть, даже вплавь. Не очень хочется соваться в воду, откуда даже крокодилы предпочли смыться и подохнуть на берегу.

— Что могло напугать крокодилов настолько, что они покинули среду своего обитания и отправились умирать в раскаленную пустыню? — задумчиво пробормотал Родион, — это же совершенно хладнокровные твари. Все что их волнует — жратва. Но в пустыне еды нет.

— Примерно то же самое сказал и Пауль, — кивнул головой Лев Исаакович и добавил после небольшой паузы, — озеро мертво. Ни лягушек, ни ящериц, ни рыбы. Крокодилы вот тоже свалили…

— Ничего не понимаю, — озадачился Быков, — если в водоеме нет живых существ, чем же тогда питались рептилии?

Политрук пожал плечами.

— Может быть, они всех и сожрали. А потом оголодали и пошли искать другой водоем.

— Сомнительно, — покачал головой Родион, — сеть озер до самого горизонта, на кой черт нужно было ползти умирать в пустыню? Нерационально. Может, вода отравлена? Ну не знаю, какой-нибудь выброс метана.

— Трупы разбросаны вдоль всего побережья. Впрочем, дальше двадцати километров от лагеря разведчики не удалялись. Но на этом протяжении картина всюду примерно одинаковая.

Родион оторвал взгляд от неприглядного зрелища и повернулся к политруку:

— Тогда получается, заражено не только это озеро, а вся цепочка водоемов? — поежился Быков.

— Я этого не знаю, — запротестовал Чекист, — на подробную разведку нам потребуется время. Очень много времени.

— Объезжать вокруг — это слишком большой крюк. Запаса питьевой воды у нас нет, дезинфицирующих таблеток мало.

— Пауль категорически против пересекать озера вброд. От греха подальше…

Родион извлек карту и надолго уставился в нее. Политрук помалкивал, стараясь не отрывать эмиссара от размышлений. В конце концов, Родион вернулся в реальность и поднял голову.

— А ты как считаешь, Лев Исаакович? Может, проскочим?