— Что с ногой? — уточнила я, хотя и так уже все поняла.

— Не знаю, — лицо у «фашиста» вытянулось, глаза округлились от удивления.

— Болит?

— Нет. Совсем ничего не чувствую.

— Давно это у тебя появилось?

Он пожал плечами.

— Не знаю. А что это такое? Сосуд от жары лопнул?

— Раздевайся, — приказала я.

— В смысле? — заколебался штурмовик, — полностью что ли?

— Да, — велела я, — наголо. И быстрее, если жить хочешь.

«Фашист» неловко поднялся, разоблачился, скинув одежду прямо на песок.

— Повернись кругом. Медленно. Ох ты же…

В общем, спасать было уже некого, как бы цинично это не прозвучало. Парень был мертв, хотя еще стоял на собственных ногах и растеряно хлопал ресницами. От ног и до шеи под кожей алели три неровные дорожки, прямо на глазах наливающиеся темно-бордовым цветом.

Я закусила губу от злости и отвернулась, чтобы парнишка не увидел как намокают ресницы.

Ну почему я не осмотрела их сразу?

Повернулась ко второму «фашисту»:

— Ты тоже раздевайся!

Этому повезло, синяков и кровоподтеков на теле не оказалось.

— Ладно, одевайся. Там, на берегу, когда вы грузили крокодила, видели червей или маленьких змей?

— Да, Марк пнул ногой одного дохляка, а из него вдруг червяки полезли. Такие маленькие, плоские, скользкие… Фу! Гадость! Мы их растоптали, и выбрали для вас крокодила посвежее.

— Черт!

И что теперь делать? Как я без рентгена быстро найду паразита под кожей? А если он там еще и не один обосновался?

— Лидия Андреевна, — окликнул меня кто-то сзади, и я рефлекторно обернулась. В ту же секунду негромко хлопнул пистолетный выстрел. Политрук удовлетворенно хмыкнул и не спеша убрал Стечкина в кобуру. Застреленный штурмовик рухнул на песок.

— Ты… Вы… — запнулась я, но потом опомнилась и как заорала во всю глотку, — Гейман, вы что совсем охренели? Зачем?

— Избавил парня от мучений, — жестко ответил политрук.

— Его еще можно было спасти!

— Сомневаюсь.

Я почувствовала, что у меня подкашиваются ноги, а в глазах темнеет от бессильной ярости.

— Фашист!

— Лидия Андреевна, — сказал, словно бичом хлестнул Быков, — немедленно возьмите себя в руки. Идите в машину! Наблюдайте за состоянием своего помощника. Правовую оценку действий политрука предоставьте мне.

— Труп сжечь! — рявкнул Чекист обалдевшему от увиденного штурмовику, — да оденься ты уже, придурок…

Сон был короткий и яркий, как вспышка молнии в грозу. Стивен вздрогнул и проснулся, все еще пытаясь ухватить разумом ускользающие образы. Через секунду он сообразил, что сновидение улетучилось безвозвратно, не оставив в памяти абсолютно ничего.

Впрочем, ничего удивительного. День был тяжелым, устал неимоверно. Написание подробного рапорта вызвало шквал эмоций, заставив заново пережить все потери, неудачи и сомнения прошедших событий. Да еще это глупая тревога на пустом месте… Ничем, как глупостью, объяснить невозможно. При таких нагрузках в походе еще и тренировки устраивать. Эмиссар с Чекистом совсем долбанулись. Все ребята на нервах.

Он огляделся по сторонам и обнаружил, что уже давно находится в штабной не один. На раскладном стуле у ящика примостился политрук, придвинувшись почти вплотную к масляному светильнику, вдумчиво изучал рапорт.

Стивен попытался вскочить, но Чекист даже не увидел, а скорее почувствовал движение, повернулся, успокаивающим жестом ладони приказал оставаться на месте. Не дергайся мол, служивый, а не то весь лагерь перебудишь. Затем перевел взгляд на кривые строчки с пляшущими буквами и как ни в чем не бывало продолжил чтение.

— Вот теперь многое стало на свои места, — вполголоса произнес он через некоторое время, складывая исписанные листки в стопку. Затем не спеша убрал их в папку и, развернувшись к Стивену, продолжил, — теперь можно и поговорить. Слушай внимательно и не перебивай, когда говорю я. Если возникает вопрос, задавай потише. Слишком много чужих ушей отгорожено простым брезентом.

Стивен пожал плечами. Возникло четкое ощущение, что сейчас решается его судьба, если не жизнь. Он попытался что-то сказать, даже открыл было рот, но в последнюю секунду передумал, глубоко вдохнул и закрыл. Если политрук желает его допросить — это одно, а если поболтать по душам — совсем другое. Знаем мы эти разговорчики.

— Стучать я не умею и не буду, — решительно выговорил он вполголоса.

— Ты решил, что я собираюсь вербовать тебя в сексоты? — рассмеялся Гейман, — а ты себя недооцениваешь… Нет, Стивен, стукачей в конвое предостаточно. Тратить драгоценное время на вербовку еще одного я не собираюсь.

Стивен нахмурился, пытаясь разгадать причину внезапного интереса со стороны политрука к собственной персоне. Хочет поговорить? Можно поговорить, если приспичило. Но тогда пусть сам начинает. Инициатива за старшим по званию и возрасту. Субординация, мать ее…

Тем более, что сам Стивен как-то не особо горит желанием откровенничать по пустякам. Да что там кривить душой, если честно, у него вообще нет никакого желания болтать с Чекистом, ибо чревато. Можно ненароком брякнуть что-то не то, и считай, жил зря.

— Понимаю твои страхи и сомнения, — сказал Чекист. Улыбка на лице политрука выглядела непривычно, если не сказать зловеще. А посему, чтобы развеять их, предлагаю ознакомиться с парочкой очень интересных документов.

Гейман извлек из кармана сложенные вчетверо листки писчей бумаги, заполненные ровным мелким почерком, кажется, он называется каллиграфическим, развернул и протянул Стивену.

— Читай, — сказал он, перестав улыбаться, приказным тоном.

Стивен слегка повернул листок к свету, в штабной царил легкий полумрак, и принялся быстро водить глазами по строчкам. В первую секунду мозг отказался воспринимать прочитанное. Взгляд скользнул в самый конец документа. Подпись Эмиссара на месте. Рядом красовались еще две — Пауля и самого Чекиста.

Он еще раз медленно прочел:

…за проявленное мужество приказываю рядовому Стивену Л. Майеру присвоить внеочередное звание — сержант…

Стивен растерянно перевел взгляд на политрука и убедился, что тот опять улыбается.

Значит, расстреливать меня не будут.

— Сегодня на построении личного состава Эмиссар зачитает приказ перед строем, — предупредил Гейман, вновь став серьезным, — это не глупый розыгрыш, а свершившийся факт.

Неплохая карьера получается, за сутки перепрыгнул через звания рядового первого класса (прим. англ. Private First Class, PFC, OR-3) и капрала.

Стивен тряхнул головой, отгоняя непрошенные мысли прочь, положил прочитанный лист на ящик, изображающий стол, и с некоторым сомнением принялся за чтение следующего документа. Даже по внешнему виду он выглядел слегка внушительнее, чем первый — солиднее и весомее. Даже непонятно почему. Вроде и текста немного, и также слегка примят. Глаза быстро запрыгали по строчкам.

Содержание второго документа требовало его, Стивена, согласия, прежде чем вступить в законную силу.

Он несколько минут переваривал прочитанное, затем поднял взгляд на политрука.

— Ты же ведь хотел когда-то стать миротворцем? — проявил осведомленность Чекист, — я даю тебе шанс.

— У меня нет гражданства Метрополии, — уточнил Стивен.

— Ну, во-первых, — хмыкнул Гейман, — гражданство — дело наживное. Сегодня нет, а завтра… Да кто вообще знает, что будет завтра?

Он замялся, полез в карман и вытащил платок, повертел в руках и задумчиво сказал:

— А во-вторых, мне не нужен в экспедиции еще один простой миротворец. Эмиссар считает, что их и так слишком много.

Стивен совсем потерял нить рассуждений Чекиста и решил поступить наиболее дальновидно — деликатно промолчать в ответ. Тем более, политрук явно не нуждался в разговорчивом собеседнике. Сам все объяснит.

— Ты не желаешь прогуляться по свежему воздуху?

Вместо ответа Стивен покорно встал с лежанки.