Будем надеяться, что Лидия Андреевна сумеет понять хоть что-то. Шансов немного, но они все же есть.

Объявился политрук, оказывается, собирал свою команду, инструктаж проводил.

— Родион Сергеевич, — начал тот с места в карьер, — завизируй пару документов, пожалуйста.

— Давай, — равнодушно откликнулся Родион.

Чекист протянул ему несколько листков исписанных мелким ровным почерком. Быков развернул один, прочел написанное, нахмурился.

— Лев Исаакович, колись, чего удумал?

— Ты возражаешь? — по еврейской традиции переспросил Чекист.

— Да нет, — отмахнулся Родион, — не в этом дело…

— Если нет, то подписывай! Время не терпит.

— Ладно, если ты точно знаешь что делаешь, возражать не буду. Понять бы… зачем?

Эмиссар пристроил смятые листки на капоте грузовика, быстро черкнул размашистую надпись.

— Пауля не видел?

— Наряд инструктирует.

— Ясно, спасибо.

Быстрым шагом политрук двинулся к ближайшему входу в блиндаж. Родион нахмурился и потер лоб, опять невыносимо разболелась голова.

Что я у него хотел спросить?

В голове ни одной мысли, только пульсирующая боль.

— Проклятая жара! Проклятая Африка!

25 февраля 32 года (полдень)

Еще и одиннадцати не было, когда тормознули колонну и объявили стоянку на дневку. «Это что-то новенькое» — подумала я. Это ваще ж-ж-ж-ж неспроста! Наверняка что-то стряслось, но командование, как всегда, не удосужилось сообщить о происшествии, дабы не возникла паника. Ну это мы уже проходили, удивляться нечему. Осталось выяснить, что именно стряслось, и на сколько это критично?

Пока занималась перевязкой раненных, одним глазом косила по сторонам. Народ опять скучковался у бочки с водой. Ну это понятно, из Асуана драпали, поджав хвост, воды набрали всего ничего, с гулькин нос. Да и то, насколько она чистая, пока ведает только Аллах. На себе никто не проверял и проверять не торопится, а посему народ со всех ног бросился пополнить личные запасы. Личное оно всегда важнее общественного.

Интересно, а что они все обсуждают?

Думаю, все тоже самое. Раннюю остановку, дефицит питьевой воды, прошедшую ночь, неизвестность впереди. Народ, кстати, в последнее время настроен весьма скептически. Некоторые чуть ли не открытым текстом предлагают повернуть взад. Куда? Обратно в пустыню? Наоборот, вперед нужно рваться, чем быстрее доедем до Эфиопии, тем ниже станет температура. А назад какой смысл возвращаться, если наш корабль покоится на дне морском? Сидеть на берегу и молиться, надеясь на чудо и Метрополию? Странный у нас народ…

Лично я сильно сомневаюсь, что спасательный корабль придет раньше, чем через месяц. Если вообще придет. Как бы грустно это ни было, есть и такая вероятность. Метрополия может просто не пожелать рисковать еще одним корытом, которое кормит кучу народу.

Разведчики мотались туда — сюда несколько раз, в конце концов завели водовозку, пересели на нее и погнали в пустыню. Вот! Теперь понятно, что где-то впереди все-таки надыбали воду. Ну и славненько! Не знаю, как дальше будет с питьевой, но технической сейчас наберут в какой-нить луже под самую пробочку.

Значит, ближайшие сутки от жажды мы не помрем. Что будет завтра? Вот завтра и узнаем. Будет день, будет и пища.

Закончила перевязку, укладываю инструменты, смотрю — Быков топает прямиком ко мне. Ага, думаю про себя, ну что, Лидка, хотела узнать, что стряслось и почему дневку на полтора часа раньше объявили? Сейчас сам эмиссар тебе все подробно расскажет. И наверняка озадачит не по-детски. Быков очень занятой, он просто так не приходит. Уж если самолично пожаловал, значит ему и всему загибающемуся человечеству от тебя что-то очень срочно понадобилось.

Так и вышло. Подходит Быков, улыбается, приглашает пройтись по лагерю. Берет меня под ручку, как истинный кавалер, идем, не спеша, по сторонам поглядываем.

— А скажите, Лидия Андреевна, — начинает так умильно, в глазки заглядывает, ни дать ни взять светский джентльмен, а потом как обухом в лоб — приходилось ли вам когда-нибудь заниматься вскрытием рептилий?

Так, думаю, подожди, что-то тут не то… Каких еще, нафиг, рептилий? Вроде бы так хорошо все начиналось, у меня даже фривольные мыслишки стали проскакивать. И тут на тебе…

А сама, тем временем, с улыбочкой такой дебильной на устах, отвечаю:

— Само собой. И лягушек резать приходилось, и змей, и ящериц.

— А крокодила, — уточняет Эмиссар, — крокодила распотрошить сможете?

А чего не смочь? Такая же животинка, как и все. Ползает себе, жрет все что в зубы попадется и гадит, когда приспичит.

— Распотрошу, — говорю ему, — коли надо для дела. Только почто бедное животное мучить?

А Быков с ехидной ухмылочкой заявляет:

— Нужно, — говорит, — установить причину смерти нескольких пресмыкающихся.

Тут до меня, как до жирафа начал-таки доходить смысл сказанных ранее слов. Похоже впереди нас ждет большая куча дохлых крокодилов. И начальство наше в панике тормознуло колонну, так как не может самостоятельно оценить уровень возможной угрозы, и в чем она себя может проявить. Крайним, как всегда, оказался врач экспедиции.

Ну а как иначе? Всегда должен быть младший стрелочник, на которого можно повесить всю вину в случае форс-мажорных обстоятельств.

Вот сейчас Лидия Андреевна, как фокусник, достанет из шляпы волшебные пробирки, капнет в них цветной жидкости из большой колбы, потом перельет из одной в другую и авторитетно заявит, что опасности нет и можно двигаться дальше, не снижая скорости. Можно подумать, что Лидия Андреевна волшебница и, взмахнув палочкой, немедленно материализует суперсовременную биохимическую лабораторию прямо посреди пустыни. Да еще и время локально ускорит, чтобы посевы мгновенно проросли.

— Это не моя область, — отвечаю, — крокодилы, они, видите ли, слегка от людей внутренностями отличаются. Да и сложновато будет установить причину смерти, коли они там несколько дней на солнышке валяются. Поди сопрели уже.

— А вы, — говорит Быков, — Лидия Андреевна, попробуйте все-таки разобраться. Если не поймете, никто к вам никаких претензий иметь не будет. А ну как, сможете? Этим вы нас очень сильно обяжете.

И пошел про анализ воды чесать… Хорошо хоть свое сокровенное «во имя человечества» не приплел. Меня бы, наверное, стошнило от подобных фальшивых речей.

— Да сделаю я вам химанализ, реактивов маловато, но что-нибудь придумаю. Вот посев сделать не смогу, о микробиологическом анализе можете даже не заикаться, уважаемый Родион Сергеевич. Это за несколько дней делается, даже в лаборатории, которой у меня в чемоданчике, увы, нет.

— Вот и отлично, — обрадовался Быков, — сейчас я для вас организую увеселительную прогулку к ближайшему водоему, как положено, с пивком и шашлыками.

Шучу, конечно. Он совсем другое сказал. Палатку мне сейчас туда отвезут и разделочный стол, который немедленно смастерят из отслужившего свой век оружейного ящика.

Еще помощников предложил.

Вот скажите, нафига мне помощники, чтобы рядом с палаткой блевали, пока я вскрытие делаю?

— Хватит мне и Василия, — отрезала я, чтобы долго не разводить политесы.

На сборы пятнадцать минут, это значит, поесть мы не успеем. Я-то человек привычный, а Василек похоже сегодня остался без обеда. А там как повезет, может быть, даже и без ужина. Смотря как долго крокодилы на солнышке болтаются. Запашок будет, мама не горюй. Некоторые впечатлительные натуры могут надолго лишиться аппетита.

А на обед сегодня, если я ничего не путаю — крокодилятина. Ассоциации, надо сказать, штука простому смертному неподконтрольная, а посему Василек сегодня точно голодать будет. Гарантированно! Можно и к бабке не ходить.

Торопила, торопила, а больше получаса провозились со сборами. Потом еще полчаса по пустыне телепались, затем палатку натягивали, меблю внутре расставляли по местам…