Америка — великая страна, и наш народ достоин того, чтобы иметь светлое будущее. А вот что касается остальных, я не уверен. Это нужно хорошенько обдумать и тщательно взвесить. Кого-то ведь можно и пропустить в новый мир. Всегда найдутся достойные. Например, для выполнения тяжелой физической работы или в качестве личной обслуги переселенцев. Ну а кому не повезло, значит, такова воля богов. Динозаврам ведь тоже когда-то не повезло.

Историю пишут победители, Джон. И я очень надеюсь, что американцы смогут вновь испытать гордость за свою страну, вернут себе непоколебимую веру в исключительность Соединенных Штатов и особую миссию американского народа, несущего свет демократии, свободу и справедливость остальному миру.

Как ты считаешь, Джон, я прав? Должность президента спасенного человечества стоит того, чтобы рискнуть жизнью?

Он проснулся от грубого толчка и ошарашено огляделся по сторонам, не в силах осознать где находится и как вообще сюда попал? Память вернулась с опозданием на полсекунды, и пришло понимание, что идиллия безмятежности разрушена окончательно. Что-то пошло не по плану.

Макферсон отчаянно сражался со штурвалом, самолет швыряло, как весельную шлюпку в девятибалльный шторм, а затянувшееся черными тучами небо рассекали длинные ветвистые молнии.

— Что случилось? — сонно пробормотал Шеридан, все еще пытаясь разобраться в ситуации.

— Помоги мне, Джон, — промычал генерал, — тяни штурвал на себя.

Самолет трясло, словно пикап на заброшенной грунтовке. Разряд молнии прочертил зигзагообразную черту через все небо и наполовину ослепил Джона. Перепугавшись не на шутку, он вцепился в штурвал, потянул на себя изо всех сил. Вибрация стала еще сильнее, горизонт заплясал влево-вправо, натужно заревели двигатели. Лайнер потихоньку набирал высоту.

— Все плохо, — констатировал генерал сквозь зубы, — вышел из строя автопилот и прихватил с собой половину приборов, — он в отчаянии шарахнул кулаком по пульту, — самолет потерял высоту и оказался в центре грозы.

В голосе генерала послышался восторг.

— И это в сердце Африки! Совсем погода с ума сошла, под нами самая большая в мире пустыня, а тут ливень хлещет.

— Далеко еще? — уточнил Шеридан.

— Прилично, — не стал вдаваться в подробности генерал, — примерно час лету. Точнее сказать не смогу, навигация шалит. Нужно дотянуть хотя бы до Южного Судана. Вот только у нас нет этого часа, горючее на исходе. Еще и движок…

— Что с двигателем? — вскинулся Шеридан.

Вот знал же, что добром не закончится.

— Сам посмотри, — кивнул головой Макферсон.

Только сейчас Джон разглядел, что из под правого крыла тонкой струйкой вьется дымок.

— Не дрейфь, Джон, — рассмеялся генерал, — Боинг — надежная машина! Мы даже на одном движке лететь сможем, а у нас их еще целых три. Правда сесть на одном двигателе не получится, мощности не хватит, но ведь нам это и не требуется.

— Господин генерал, вы сейчас говорите серьезно?

— Абсолютно! — засмеялся Макферсон, — отказ одного двигателя — штатная ситуация, которая даже не считается авиационным происшествием.

— И что нам теперь делать?

— Продолжать полет и молиться.

24 февраля 32 года (вроде бы утро, но пока совсем темно)

Увы, из-за бури двигались мы очень медленно, а затем и вовсе остановились. Насколько я поняла из невыносимо хрипящей и завывающей, как Кентервильское привидение, рации, произошло что-то неординарное. Прямо ну вот совсем из ряда вон…

Однако говорить об этом открыто в эфире не стали, как всегда темнят наши руководятелы, наводят тень на плетень в не такой уж и ясный день. На мой взгляд, это самый настоящий идиотизм. Все равно ведь шила в мешке не утаишь. На кой черт разводить секретность в нашем маленьком сообществе? Все равно новости и слухи разлетаются по лагерю со скоростью звука. Боятся паники? Да от безызвестности, особенно когда ты плетешься со скоростью улитки где-то почти в самом хвосте колонны, фантазия иногда так разыгрывается, что мама не горюй. По себе знаю. Реальности нипочем не поспеть за моим воображением. Какие только кошмары и ужасы в голову не лезут.

Быков немедленно скомандовал «стоп конвой» и всем категорически запретил покидать машины в связи с непогодой.

— Ждем окончания бури, — провозгласил он в тишине салона, отключив рацию, — как только стихнет ветер, будем строить лагерь для дневки.

Значит, ночной переход окончен. По идее, уже давным-давно утро, но за окном непроглядная темень, а точнее, серая мгла пыльной бури. Где мы? Ничего не понять. Буквально в двух шагах от машины видимость падает практически до нуля. Даже не по себе становится.

Короче говоря, заглушили машины, сидим, ждем посыльного, слушаем свист ветра и шорох песка о железные бока суровой военной машины. Минут через пять прискакал Чекист на УАЗике, забрался в и без того переполненный до отказа салон броневика, содрал с лысины самодельную чалму и какие-то стремные очки, откашлялся и хрипло сообщил:

— ЧП (прим. Чрезвычайное происшествие), Родион Сергеевич, три автомобиля отстали от колонны. Пытался искать, чуть сам не заблудился. Не видно ни черта! Пришлось возвращаться.

Эмиссар с грустью поглядел на песочную круговерть за окном и велел:

— Ждать! Закончится буря, организуем поисковую. А пока ничего не предпринимать.

— Есть! — бодро откликнулся политрук и покинул броневик, опять напустив полный салон пыли.

Теперь ворчали и отплевывались все. Намертво зажатая в угол спинкой сиденья и мощным торсом сержанта, я понимала, что долго не выдержу пытки теснотой. К тому же очень сильно разболелась голова. Наверное, от недостатка кислорода и сугубо мужских запахов военной формы, сгоревшего пороха, сапожного крема и паршивой солярки. У нас в скорой пахнет совсем по-другому; не сказать, что благоухает фиалками, но вполне сносно.

Смыться бы отсюда. Вот только как покинуть машину, не побеспокоив остальных? Да и как я найду «скорую» в этой песочной кутерьме?

Никаких мало-мальски стоящих идей в моей пустой голове не возникло, так что рассудила философски — дергаться смысла нет, буду терпеть. Ну и Быков очень уж строг, нахмурил брови и сидит, как сыч на току. Кто-то из ребят попытался закурить, Эмиссар так гаркнул на него во всю мощь своих богатырских легких, что насмерть перепуганный сержантик смял едва тлеющую сигарету прямо в кулаке. Наверное, он бы ее и съел с перепугу, если бы приказали. Но дополнительных распоряжений от начальства не поступило, так что он просто высыпал махорку в собственный карман и равнодушным взглядом уставился в окно. Делает вид, что не при делах.

Я невольно зауважала Быкова за непререкаемый авторитет среди подчиненных. Мне до такого уровня еще расти и расти. Что ни говори, а мужик видный и симпатичный. А что строгий, так с подчиненными по другому нельзя. Враз распустятся и слушаться перестанут.

Не успела я до конца погрузиться в свои фривольные мысли, как была самым бесцеремонным образом оттуда извлечена.

— Вот что, друзья мои, — заявил Эмиссар, немного поразмыслив, — сколько ждать окончания бури — неизвестно, поэтому постарайтесь поспать, пока есть такая возможность. Днем нам всем будет не до сна, так что не упускайте момент отдохнуть.

Легко сказать, а ты попробуй усни в переполненном салоне, когда снаружи свистит ветер и шуршит песок. Стоит закрыть глаза, фантазия тут же рисует живописные картины погребения заживо под огромным барханом, исполинских монстров, царапающих когтями по железу, и другие картины неминуемой гибели всей экспедиции.

Я вертелась и крутилась на жестком сидении минут двадцать, прежде чем нашла более-менее терпимую позу и хоть немного прикорнула. Нет, я не уснула по-настоящему, просто впала в какое-то странное оцепенение и забылась на полчасика тревожным сном, полным хаотических и совершенно бессмысленных грез.