— Готово, — закричал Мишка, — полна коробочка.

Он быстро извлек конец шланга и снова перепрыгнул обратно на бензовоз.

Вот шалопай, ухмыльнулся Петр, допрыгается он у меня однажды. Сверзится, не дай бог, и что-нибудь сломает. Нужно не забыть, дать по шее.

Михаил укрепил шланг, и вернулся в кабину, Иваныч отогнал МАЗ подальше от бензовоза, освобождая место следующему автомобилю. Рассеяно окинул взглядом пустыню, выхватил из темноты пикап «фашистов», занявший «первую линию обороны» неподалеку. Вроде все в порядке. Заглушил двигатель. От внезапно наступившей тишины стало немного неуютно.

— Ну что, пацаны, заваривайте «доширак», — мрачно пошутил Иваныч, — вечерять станем.

Ребята шутку не оценили, потому что слово «доширак» не поняли, тем более слово «вечерять». Петр Иванович разъяснять смысл собственной тирады не стал, захотят —спросят, а нет, так и не нужно. Новое поколение — новый сленг. Каждому — свое.

В пакетах сухого пайка оказался стандартный набор — быстрорастворимый гранулированный порошок из планктона, лепешки, поджаренные итальянцем еще днем, и самодельные пакетики с комбучи. Мишка быстро поднес свою лепешку к носу, вдохнул запах и блаженно улыбаясь, закатил глаза от наслаждения.

В чем-то пацан прав, жрать действительно хотелось невыносимо.

Гранулы растворились быстро, и вот уже все трое ловко орудуют ложками в котелках, только железный перестук на всю кабину. А потом, спокойное «попивание чайку». Не спеша, с наслаждением, вдумчиво. Жаль только кипятку в котелке маловато помещается, поэтому комбучи досталось всем по полкружки. И все же, это лучше, чем ничего.

— Через пару дней в Асуане будем, — важно изрек Иваныч, отхлебывая «чай» из железной кружки.

— Это чего? — уточнил Мишка.

— Это город такой.

— Ух, ты, а пирамиды там есть?

— Нет, Мишка, пирамиды в Гизе находятся.

— Мы через этот город будем проезжать?

— Нет.

— Жаль, — расстроился Михаил.

— Да не на что там смотреть, — ухмыльнулся Иваныч, — камни, да и камни. Большая такая куча булыжников.

— Не-а, — покачал головой Мишка, — я старый учебник листал, там про пирамиды очень интересно было написано.

— Да разве ты читать умеешь? — сощурился Иваныч, — картинки небось рассматривал?

— Умею, — растерялся Михаил, и догадавшись что старик его просто подначил, рассмеялся самым первым.

— Ладно, Мишаня, перебирайся за руль, я немного подремаю. А то после сытного ужина, что-то меня в сон потянуло.

Иваныч лукавил, ужин оказался бледноват, и нисколько не притупил чувства голода, а только разжег его еще сильнее. Можно представить каково сейчас молодым желудкам, если даже у него в шестьдесят с хвостиком, урчит как у бегемота.

Впрочем, подумал он, вытягивая ноги на кушетке спального места, даже такой ужин гораздо лучше, чем лечь спать голодным.

5 февраля 32 года

Вчера как та сороконожка бегала, получала и выбивала из нашего завхоза все необходимое. Кто сказал, что горцы щедрые натуры? Плюньте в него несколько раз и еще разок от меня. Большего жмота, чем наш Расул я в своей жизни еще не видела. Выдает строго по списку, и в минимальных количествах, как будто из собственного кармана достает или от сердца отрывает. Не выдержала и поинтересовалась, нет ли в его родословной хохлов или евреев? Обиделся, великодушно кинул на стол несколько десятков систем переливания крови сверх списка. Так сказать, с нашего барского плеча — вам холуям подачка. Кушайте, не обляпайтесь…

Вот же говнюк!

Мой походный хомяк никогда ни от чего не отказывается, даже от мази для лечения геморроя. Пока еще неизвестно, что нам пригодится, а что нет. Системы по любому пригодятся, и вдвойне обидно будет, если предлагали, а я не взяла. Так что сгребла все что дали, истребовала все, что положено, и еще немного сверху выклянчила.

Не на ту напал, скупердяй чертов. Я для дела и поскандалить могу, и слезу пустить, и начальству нажаловаться. В морду дать, конечно, не смогу, но при очень сильном желании могу кого-нибудь об этом слезно попросить и тогда обидчику мало не покажется.

В общем, я — типичный манипулятор. И горжусь этим! А что такого? Когда в экспедиции ты единственная женщина, всякое может случиться. Без железного характера, твердой воли и умения манипулировать мужиками, банально не выживешь. Ну и профессия, конечно, отпечаток на характер наложила. Немножко здорового цинизма, пофигизма и гипертрофированная строгость с пациентами, вырабатываются уже на первых годах самостоятельной практики. Мужики, они же, как дети, иногда пожалеть нужно, а иногда и прикрикнуть, чтобы не ныли без повода. А убеждать и доказывать, это слишком долго и не всегда практично.

«Больно? Терпи! Не настолько страшное ранение, чтобы на тебя обезболивающее тратить. У меня запасы не бесконечные». «Щиплет? А ты что, не мужик? Хватит ныть, у других все гораздо серьезнее, и никто не скулит». «Чего скис? Как жить после ампутации кисти? Да так же, как и раньше жил. Поначалу тяжело будет, потом привыкнешь. Все привыкают, и так же радуются жизни, кушают, спят и ходят на работу. Жизнь ведь на этом не заканчивается».

Вот так, где-то силой убеждения, где-то шуточками, а где-то напускной строгостью. А если каждого больного по головке гладить, никаких душевных сил не хватит. Я же не мамка для всех и для каждого. Я — хирург. Мое дело раны штопать, застрявшие в теле пули извлекать и бинты с марлей переводить.

А спиртом, тем не менее, Расул меня обделил. Одна канистра слишком мало для такого похода. Чем инструмент стерилизовать в походных условиях прикажете? Собственной мочой?

Ладно, придумаю что-нибудь…

Может местного самогону выменять на рынке? Так, на всякий случай, авось пригодится.

Потом половину дня укладывала все в соответствии с инструкцией и личным походным опытом. Времени и нервов отняло немало, освободилась только поздно вечером, но зато теперь за себя и свое хозяйство спокойна. Все необходимое под рукой, все легко бьющееся надежно упаковано, даже если какой-то тюк с машины грохнется, ничего не разобьется, не выпадет, и не потеряется. А если и сгинет безвозвратно, не страшно. Все яйца в одну корзину не кладут, поэтому лекарства распределила более-менее равномерно. Потеря одного ящика приведет лишь к уменьшению общего количества медикаментов, а не критической потере самых важных препаратов.

Затем отправилась на оружейный склад. Мало ли что врач, а оружие лишним не бывает. Тем более в Африке. После того как пиндосы ковровыми бомбардировками уничтожили города и правительства на континенте, мирных жителей там почти не осталось. Зато бандитов, беженцев, и мутантов хоть отбавляй. Короче говоря, подготовится к поездке нужно основательно.

Выбор вначале показался огромным, но, по сути, его не было совсем. Автомат «Калашникова» — слишком большой и громоздкий, таскать повсюду с собой эдакую здоровенную дуру, маленькой хрупкой женщине явно не под силу. Все эти автоматы-пулеметы, — для мужиков. Мне нужно что-то маленькое, легкое и смертельно опасное. Так что выбор свелся, всего-навсего, к двум десяткам пистолетов самых разнообразных конструкций.

Выбрала небольшой полуавтоматический пистолет «Beretta», итальянского производства. Симпатичный такой, маленький, аккуратный, вместимостью семнадцать патронов. Запасных магазинов всего два выдали, но зато патронов целый коробок — тысячу. Да куда мне столько? Я же в перестрелках участвовать не собираюсь.

Мой хомяк велел немедленно брать, и еще попросить. Лишнее обменяю на самогон, раз спирта пожалели. Военком охренел от моей наглости и погнал подальше богатырским рыком.

Ну раз послали, то я и пошла. Иду и размышляю…

После того как начался ледниковый период, климат в Африке стал похож на среднеевропейский, зимой до минус десяти градусов, пронизывающие ветра, ураганы и смерчи, снег и гололед. Население частично вымерзло, не привыкли африканцы к отрицательным температурам, климатически не приспособлены. Ни жилья отапливаемого нет, ни одежонки подходящей, ни техники, работающей на морозе.