— Могу позвонить ей сейчас, чтобы ты слышала. Скажи, что мне ей сказать, чтобы мы больше к этому не возвращались.

— Я должна помочь тебе с речью, чтобы ты красиво подружку бросил?

— Нет. И тебе сто раз повторял, она мне не подружка.

— Она твоя голубая мечта? Скажешь, что в те годы не пускал на неё слюни?

— Она мне нравилась, а общались мы только из-за Вити. Отношений и свиданий у нас не было, — последовал мужчина по пути честности и открытости.

— В двадцать тебе мешал ухаживать за ней друг, а в сорок жена. Невезуха, — посочувствовала Катя, глядя строго перед собой в лобовое стекло, а не на мужа.

— Я сглупил. Сначала наехал, спихнув свою вину за то, что она не так меня поняла, когда о кризисе говорили, а потом повёлся на слёзы и пожалел. Сама по себе Ольга мне безразлична, я общался с ней как с воспоминанием из прошлого, когда у меня всё было впереди. Пойми ты, мне на неё плевать, она не имеет никакого значения.

— А что имеет?

— Ты, наша семья. В отношениях бывают кризисы, все через проблемы проходит. Это наше испытание, мы вместе всё исправим.

— Наше? Моё и твоё?

— Мы одна семья.

— По-твоему именно сейчас у нашей семьи испытание? Наверное, полтора десятка лет жили как в сказке, и ты нам его устроил, чтобы мы не отличались от остальных и доказали крепость брачных уз? — всплеснув руками, спросила Катя, не краснея от возмущения, а бледнея.

— Я не делал этого специально, так получилось. Проблемы есть у всех: у кого-то с работой и деньгами, у кого-то с выпивкой, кто-то на сайтах знакомств сидит или ставки делает. А у нас такая ерунда в сравнении с чужими проблемами. Бля, не то хотел сказать, — опустив голову, растёр лицо ладонями Костя. — Кать, видишь же, я не могу сам. Скажи, что мне сделать, чтобы всё стало нормальным.

— Ты дурак. Нет, это я дура, потому что раньше не видела, что ты слизняк и дурак.

— Обзывайся, я заслужил.

— У нас было испытание. И плакали мы, помнишь? Мои слёзы, а не какой-то непонятной Оли! — крикнула Катя, не думая, слышно её за пределами авто, и как их разборки выглядят со стороны.

Почему она вышла из себя?

Спусковым крючком стали слова «испытание» и «слёзы». Потому что между ней и Костей это уже было. Они прошли испытание. Выстояли, победили, справились и доказали крепость своих чувств, брака и веры в будущее. И теперь он смеет говорить о новом испытании.

Костя загрустил из-за возраста.

Поплакался на свою унылую семейную жизнь болтливой женщине, которую видел во влажных снах студентом.

А потом поплыл от её слез и принялся переписываться.

Он всё сделал сам, но испытание это для них двоих!

И ведь не поспоришь, потому что концепция семьи подразумевает, что близкие люди делят и радости, и горести.

Но своё испытание и свои слёзы Катя уже пережила и думала, что после всего они с мужем будут ценить то, что имеют, и никакие соблазны, кризисы и манипуляции не станут для них испытанием. Максимум неурядицами и незначительными трудностями.

А Костя сделал это испытанием. Своими тупыми поступками спровоцировал всё, и ждёт, что они вместе будут разбираться.

Ох, как же Екатерина разозлилась! Если сейчас что-то сделает, то это будет оправдано состояние аффекта. Что она и озвучила мужу:

— Я так хочу тебе что-нибудь сломать! Поехали домой.

Плакать ей не хотелось. Кричать и крушить — может быть, а плакать нет.

И проходить через испытание она не собиралась. Пусть Костя сам барахтается, а она своё прошла и в новом не нуждается.

Свою долю слёз Катя выплакала и полагала, что Костя тоже. Откуда ей было знать, что слёзы другой женщины будут иметь на него влияние?

Костя тоже не мог этого предвидеть.

Жена плаксивостью не отличалась, поэтому иммунитетом от магии женских слёз мужчина не обзавёлся.

Вообще связка Катя + слёзы была табу, потому что напоминала ему о совместных слезах.

Невозможно чувствовать себя сильным мужиком, когда твоя жена плачет, а ты ничего не можешь сделать и лишь трёшь глаза, избавляясь от солёной влаги.

Время рассказать о настоящем испытании семьи Зиновьевых.

До слёз супруги дошли не сразу, началось всё с волнения, перешедшего в страх.

Им было страшно, когда Саша родился на семь недель раньше предварительного срока. К третьему семестру дата родов дважды сдвигалась, но они всё равно рассчитывали, дотянуть хотя бы до апреля.

Позже, узнав все диагнозы, с которыми может столкнуться их крошечный новорождённый сынок, страх сменился ужасом и чувством вины.

Молодые родители не винили друг друга, и всё же каждый чувствовал себя виноватым.

Катя не перенапрягалась и следила за здоровьем, но винила себя за то, что не почувствовала, что что-то не так, и ходила в консультацию по расписанию, а не сидела под кабинетами, требуя отслеживать состояние плода каждую неделю. Что не смогла обеспечить малышу безопасную атмосферу внутри своего организма, чтобы он пробыл там весь необходимый срок, и вошёл в мир здоровеньким.

А Костя винил себя за беспомощность.

Несмотря на это, они не жили в вечном трауре!

Радовались маленьким достижениям сына, гуляли втроём, общались с друзьями и даже в коридорах больницы, сидя рядом с другими родителями, не жаловались. Хотя страх никуда не делся, отчего доверять сына они могли только друг другу, врачам и опытным специалистам. Никаких нянь, родственников или соседок, готовых присмотреть за твоим чадом на детской площадке, как это бывает у молодых родителей обычных детей.

Да, было тяжело, но плакали они только наедине.

А самый последний раз был, когда перед Сашиным четырёхлетием с него сняли инвалидность.

Ребёнок-инвалид не был таким уж приговором и концом всему.

Катя и Костя общались с Олесей, видели, какой умница её почти шестилетний Андрей, который навсегда останется инвалидом, хотя уже умел читать про себя, потому что его мозг работал быстрее разговорного аппарата.

К тому же совсем здоровым Саша Зиновьев не стал. Осталось много запретов и предписаний, а вот выплаты отменились, но зато в тот последний раз это были слезы счастья.

Пугающая неизвестность, а затем диагнозы, процедуры, операции и терапия. Переживая подобное, начинаешь понимать, чем вызвана статистика разводов среди пар, столкнувшихся с тем, что их ребёнок болен. Не оправдываешь и не одобряешь отстранившихся или вовсе ушедших из семьи мужей или жён, начинающих искать расслабление в алкоголе или флирте с посторонними мужчинами, но понимаешь, чем эта слабость может быть вызвана.

Они рыскали по городу в поисках профессионалов, чтобы выходить своего мальчика и адаптировать его так, чтобы он не чувствовал себя самым слабым в кругу сверстников, но не стали за время борьбы просто соседями и родителями, а сохранили свои чувства, оставаясь мужем и женой во всех смыслах.

А это ужасно нелёгкая задача!

В трудную минуту очень просто сорваться на самого близкого, вызвериться из-за мелочи и выплеснуть страх и усталость через незаслуженные обвинения.

И ещё секс. Сложно думать о нём и чувствовать себя сексуальной, когда все мысли о здоровье ребёнка, работе или деньгах, и иногда вместо крепкого сна ты часы простаиваешь у кроватки сына, прислушиваясь к его сопению. Но Сашины мамы и папа не сломались и только укрепили свои отношения.

Вот что значит пройти испытание! Настоящее испытание для любящей пары.

А не какая-то там хнычущая психологиня из прошлого.

— … домой, — сказала жена, и Костя выехал с парковки.

Он не каблук и таким себя не ощущал, но нельзя не заметить, как часто за Катей остаётся последнее слово.

Она его не подавляла, и бесправным мужчина в семье себя не считал. Наоборот, хоть жена управляла финансами, Костя был в курсе всего. Или как минимум слышал обо всём, что происходит и, доверяя решениям Кати, мог пропустить мимо ушей и не запомнить что-то из рассказанного ею.