— Тебя — да, а вот будущей Петькиной подружке будет сложно.

Спорить, что мама любит их с братом одинаково, Катя не стала, а Костя, к груди которого она была прижата спиной, спросил:

— Мамонт в музее, но знаю, где продаются коврики из овечьей шкуры. Нам надо?

— Надо.

И снова всё с юмором и без предложения, на которое получают однозначный ответ либо из двух, либо из трёх букв.

А через две недели Костя подарил Кате золотое колечко с маленьким камушком и позвал замуж.

Он позвал, она пошла.

А как не пойти, если любишь?

Точно любишь.

Ни в один день влюбилась, и не потому, что кольцо вручил и предложение сделал, а потому что он твой человек.

А то, что тебе только двадцать лет, не значит, что ты ещё не разбираешься в людях и в будущем можешь встретить кого-то получше. Это значит, что тебе повезло, и у вас впереди ещё много-много лет, чтобы быть вместе.

Катя так и сказала подружкам, когда ей намекнули на преждевременность сразу по двум пунктам. Мол и возраст у неё ещё юный, поэтому рано, и в отношениях они меньше года, поэтому тоже рано. А она всем отвечала:

— Когда-нибудь все начинают искать себе пару, а мне больше не нужно об этом беспокоиться. Моя вторая половина при мне.

А отговаривали ли приятели Костю от этого серьёзного шага и, если да, то какой ответ получили, он невесте не рассказывал.

Роспись запланировали на последний выходной февраля.

А потом в один не прекрасный вторник Косте позвонила подруга тёти Маши Надежда Геннадьевна, живущая от неё через подъезд. Сказала, что та не отвечает на звонки. Он позвонил, результата не было и тогда они с Катей поехали к родственнице. На экстренный случай женщина давно выдала запасные ключи и племяннику, и соседке, поэтому они смогли без труда попасть в квартиру и найти уже остывшее тело на убранном диване. Всё выглядело так, будто старушка прилегла и тихо умерла.

Переносить своё бракосочетание ребята не стали.

Тётя Маша всё равно бы не присутствовала на торжестве, потому что не осилила бы столько стоять, ходить и даже сидеть. Вторую половину января она провела в больнице и, если быть откровенными, все понимали, к чему всё идёт, но Катя с соседкой всё равно плакали в ожидании вызванных служб.

Тётя Маша позаботилась обо всём заранее. Была выбрана одежда, в шифоньере лежал конверт с похоронными деньгами и описанием гроба и копия завещания, где она отдаёт квартиру Косте, а накопления делит между подругой и двумя своими троюродными братьями.

Может быть, надо было им отложить свадьбу?

Позже Катя будет думать, что это был плохой знак. Что, поженившись, вместо того чтобы выдержать траур, они навлекли на себя беду, но это всё потом.

А тогда свадьба была. Скромное мероприятие на двадцать два человека, включая жениха с невестой, их родителей, сестру и братьев.

Женитьба не сильно отразилась на их жизни. Разве что Кате нужно было менять документы, чтобы летом получить диплом на свою новую фамилию.

И вот сейчас Екатерина, без малого пятнадцать лет как Зиновьева, вспоминала, слышала ли до свадьбы или после о некой Оли. Должна была слышать, раз она настолько классная, что одна случайная встреча с ней вытянула Костю из кризиса. А такой потрясающей даме невозможно молчать.

Хотя стоп.

Её муж ведь именно этим и занимался. Он промолчал!

Утро и середина рабочей недели не лучшее время, чтобы выяснять отношения с мужем.

Надо ребёнка завтраком накормить, чтобы у него голова не закружилась по пути в школу или не стало плохо на первом уроке. Он, конечно, и сам может себе чай с бутербродом соорудить, но если не проконтролировать, то Саша завтраку предпочтёт полежать подольше, а там закрыл глазки, открыл и вот уже вой на всю квартиру:

— Мам, опаздываю! Не знаю, как так получилось, я нормально встал.

Поэтому Катя, узнавшая, с кем супруг общался в момент кризиса, нажала на паузу в разборе полётов и пошла выполнять обязанности мамы. Злость и непонимание никуда не исчезли, пока она намазывала масло на хлеб, но у неё получилось сохранить лицо и не сорваться на домашних.

И рабочий день прошёл спокойно, пусть для этого Кате потребовалось затратить больше сил и нервов, чтобы сконцентрироваться на том, что делает, а не замирать на месте с озверевшим выражением лица, мысленно ведя с мужем диалог.

Ну как диалог… даже в воображении у неё не выходило дать Косте высказаться. Стоило ей его представить, так сразу же на ум приходи разнообразные ругательства, которыми она называла его, задавая вопросы, и его возможные ответы уходили на задний план. Но она не давала себе надолго выпадать из реальности, силой воли выныривала из фантазий и возвращалась к работе.

Дома тоже нельзя было отпустить вожжи, ведь там сын.

— Ты в магазин не заходила? — встретил Саша её вопросом. — Давай сбегаю, а то я всё съел.

— Что всё?

— Вафли, колбасу с хлебом и салат.

— А ты хочешь в магазин бежать?

— Нет.

— Тогда не надо, — решила Катя, не желая долго возиться с готовкой.

У самой аппетита не было, Костя пусть сам о своём желудке думает, а сын будет рад макаронам с сыром и кетчупом.

— Папу ждать не будем? — спросил, удивившись тому, что мама позвала его ужинать раньше обычного.

— Ели хочешь, жди папу. Холодные макароны любишь?

— Не буду ждать. А ты почему не ешь?

— Не хочется.

— Потому что всё вкусное съел? Я не хотел, это всё растущий организм меня заставил. Селёдку под шубой не люблю, но такой голодный был, — оправдывался подросток, будто всерьёз считая, что объел семью и ему за это попадёт.

— Теперь полюбил? Если завтра приготовлю, будешь есть?

— Так скоро не буду. Можно через неделю. И лука меньше надо.

— Я запомню, — пообещала Катя и не сдержавшись, подошла к жующему сыну, наклонилась и поцеловала его в макушку.

— Так рада, что я селёдку есть начал? — улыбнулся Сашка, запрокинув голову.

— Рада, что ты мой ребёнок, — озвучила она главное, а не то, что пришло ей в голову. Какая разница, что улыбается он как отец? Это неважно.

Главное, у него нет другой женщины, которой он рассказывает то, что не может рассказать Кате. Учительница же не считается?

И вот она снова начала злиться.

— Доешь, тарелку помыть не забудь.

— Тут много, не доем.

— Тогда переложишь и в холодильник уберёшь.

— Оставлю на столе, папа доест.

— Хотя бы вилку за собой помой.

Костя не задержался, пришёл домой в обычное время и без цветов.

Так было всегда, но по правилам провинившиеся мужья же должны приносить жёнам извинительные букетики? А Катин муж не принёс. Значит, либо ничего не натворил, либо гад и вины не чувствует.

Мужчина мудро не стал спрашивать об ужине, а доел за сыном и пожарил себе три яйца.

Вечер прошёл по-семейному.

Сашка не стал сидеть у себя, а пришёл в большую комнату смотреть телевизор с родителями.

Слава сидел рядом с сыном и клацал по каналам, а Катя мучила кота.

Подложив под попу декоративную подушку, она сидела на полу, широко расставив согнутые в коленях ноги, и вычёсывала Кешу, одной рукой придерживая его за шею, а второй водя по его бокам пуходёркой.

Лоб, спинку и бока кот сам подставлял под чесание, а лапы с животом считал зонами чувствительными и интимными, поэтому начинал выворачиваться и мявкать. Но Екатерина не сдавалась. А когда рядом с ней выросла мягкая горка из вычесанных комков, встала и с уже несопротивляющимся и смирившимся со своей долей котом и пошла на кухню, где накормила его гелем для выведения шерсти, зная, что после такой экзекуции он усердно вылизывается.