Поэтому, пообедав, он вернулся в студию, прихватив из багажника старый плед, чтобы бросить его на пол под розеткой и смотреть вторую часть фильма.

Уже в квартире догадался, что наушники Катя оставила на случай, если он будет сидеть на фудкорте или в кофейне, и без наушников не сможет смотреть видео.

Всё продумала.

Хорошо, что презерватив в карман не сунула. С неё станется, сказать, чтобы к Ольге переехал.

А потом до Константина дошло.

Жена не сказала, что он ей изменяет, трахаясь с другой. Она сказала, что ей больно.

Блять, Катюха права.

Он действительно обосрался.

И не сможет ей объяснить причину. Она не поймёт, потому что не видит в нём сопляка, которым можно легко манипулировать слезами.

Ну разнылась женщина после его наезда. Бывает. Наезд же она заслужила.

И он не смог выкинуть это из головы по той причине, что плачущая Оля в его воображение, была не сорокалетней посторонней женщиной, а той двадцатилетней красавицей, и поехал он успокаивать именно её. Ту, к которой питал слабость в юности, и именно перед ней чувствовал потребность извиниться за грубость.

Касательно жены Костя был уверен, она бы из-за такой фигни не расплакалась. И Саша тоже. Характеры у них такие. Они обсмеют и поехидничают, если не получится ответить сразу, затаятся, чтобы позже отомстить, сказав какую-нибудь гадость, а не будут плакать, кто бы и что бы им резкое не сказал.

А Ольга оказалась чувствительной.

Он легко представил, как она смахивает слёзы после разговора с ним. Представил той привлекательной Витькиной подружкой, о которой он не мечтал, но питал слабость. В его воображении она плакала. Плакала из-за него.

И эти слёзы были такими чисто женскими, пробуждающими в мужчинах желание покровительственно сказать «ну-ну, всё будет хорошо малышка. Я всё сделаю». Это как когда на глазах девушки умело вкручиваешь лампочку, стоя на шатающимся табурете, устраняешь протечку, ставишь на место задевшего её хама или расплачиваешься за её дорогостоящую покупку, а она в ответ смотрит на тебя как на героя. Только со слезами что-то делать и тратиться не нужно, достаточно прийти и сказать пару ласковых слов. И вот ты мало того, что человеку помог и совесть упокоил, так ещё и получил признательный взгляд, заставляющий расправить плечи, ведь ты настоящий мужчина. Тот самый представитель сильного пола, которому многое по плечу.

И это не жизненно важно, но приятно.

Такое пьяняще-щекочущее чувство, почёсывающее эго. Мужское эго тех, кто не плачет и умеет одним махом решать проблемы.

Вот Костя и решил. Всего-то 300 миллилитров мёда и пара фраз.

Само собой, он не хотел, чтобы его близкие так же грустили по пустякам, нуждаясь в его утешении!

Не льют его жена и сын слёзы? Отлично! Пусть так будет всегда.

Но зачем отказываться от возможности, не напрягаясь, побыть рыцарем для одинокой девы в беде, совершив для неё подвиг по пути с работы до своего дома? Хуже же он никому не сделал и на ужин не опоздал.

Лампочки, засоры в трубах, чистка жёсткого диска и оплата покупок — всё это он так давно делал для Кати, что они оба перестали замечать эти действия. Поэтому всё это не приносило ни ощущения выполненного долга у него, ни восхищенной признательности у неё.

И это понятно.

Они живут вместе, делят быт и постоянно делают друг для друга разные мелочи, даже не отдавая себе отчёта, что делаешь что-то не для себя, а для удобства второй половины. При таком раскладе благотворить за каждое движение просто устанешь.

Да и Катино «Спасибо» независимо от того, буркнула ли она это, томно мяукнула, сыронизировала, простонала или торжественно объявила, такого эффекта не даст.

Костя себе не мог объяснить разницу и свои эмоции, что уж говорить о том, чтобы донести мысли до жены.

Нет. Знать о таком ей точно не следует.

А дальнейшая переписка…

Он снова тормознул. Сообщения невинные, он не подумал, что в совокупности всё это так некрасиво и подозрительно будет выглядеть для Кати.

Но ведь ничего не было! Если бы Оля зазывала к себе, позволила нелестный комментарий о его семье, фотку свою с декольте или в нижнем белье скинула, Костя бы сразу её послал куда подальше.

Однако Оля не вешалась на него. Милой была, когда он к ней приехал извиняться, в глаза заглядывала, благодарила и хвалила, но не вешалась.

А её внимание и интерес к его жизни приятен.

Давно у него не интересовались именно его делами. Костя будто 100500 лет с Катей живёт, и всё у них общее, включая дела, планы и здоровье.

После второго фильма пришла очередь нарезки шуток из комедийного ситкома. Отвлечься она не помогла, и последние полчаса мужчина чистил память телефона и гуглил, что подарить мальчику на тринадцатилетие.

Раньше он над этим вопросом не думал. Катя, получив от сына толстый намёк, решала, стоит ли покупать то, что он хочет, или лучше подобрать что-то более полезное, а Косте следовало только согласно кивнуть и съездить с ней в магазин. Такой расклад всех устраивал, а тут ему захотелось показать жене, что он тоже в теме, а не сидит на попе ровно, ожидая, когда она всё сама решит.

Кстати о попе. Задница у него уже квадратная от неудобного положения. И ведь его мучения Катька за доказательство любви не примет, а он в пустой квартире восемь часов просидел, исполняя её желание не видеть его рядом.

Но вот шесть вечера. Обратный путь растянет на час, приедет в семь, а это почти конец дня.

Домой мужчина ехал через кафешку. Только теперь вместо плова взял с собой на вынос шашлык. Потому что у него есть Катька и Сашка, и питаться он хочет только с ними, сколько бы это не стоило.

Катин день прошёл за уборкой и готовкой.

Она могла бы, не убирая постель, лежать в позе звезды и глядеть в потолок долгие часы, отмахнувшись от сына, но её хватило на час.

Сашка пошёл завтракать кашей с планшетом, хотя знает, что есть, пялясь в экран, плохая привычка, и именно поэтому у них в квартире нет телевизора в кухне.

Но пошевелиться Катю, выдернув из лежачего положения, вынудил не вставший сын, а пришедший к ней Кеша. Надо же было ему улечься не неё сверху клубочком, усыпить бдительность своим мурчанием, чтобы без предупреждения выпустил коготки, легко проткнув тонкую ткань и ощутимо пройдясь по нежной коже под грудью.

Дальше лежать было нереально. Охнув от боли, она дёрнулась, вставая, а потом ещё и осторожно освобождала его лапу, когтем застрявшую в домашней тунике.

Почему так?

Заботишься о существах, стараешься как лучше, а они либо с болтливыми бабами из прошлого переписываются, нанося удар ножом в спину, либо буквально пытаются тебе сердце выцарпать.

Ну а что? Будь Кеша пантерой и вонзи так лапу ей под грудь, то вполне бы мог оставить хозяйку с дырой в рёбрах.

Меланхолично лежать расхотелось, поэтому Катя почистила туалет с ванной, дав Саше задание пройтись по всем поверхностям со специальной тряпочкой для пыли, вымыла полы, разморозила мясо и сварили щи. А после обеда занялась глажкой.

Трогать одежду мужа не собиралась.

Руки у него есть, утюгом пользоваться умеет, и вообще он козёл, и она ему ничего не должна.

Но что делать, если она уже взяла разгон, найдя удобное положение и поймав ритм, при котором и ногам стоять удобно, и рука не устаёт, и монотонность действий не раздражает? А самое главное, что Сашка, уменьшив на плазме звук, принялся рассказывать о новом инструкторе с писклявым голосом, пришедшем работать в бассейн, и о том, пойдут ли ему такие же широкие плечи. Становясь старше, он всё реже сам заводит разговор о своих переживаниях и стремлениях, а тут сам разоткровенничался, решив обсудить фигуры пловцов. Прямо он не спросил, как к широким спинам относятся девочки, так что интерес мог быть вызван чем-то другим. Например, комплексом из-за не самого крупного телосложения среди сверстников, или он так подводит её к тому, что хочет бросить занятия.