— Рыжая? Я думал, она подружка адвоката, а выходит, что родственница? — ожил приунывший Венгр.

— Не в курсе, Барри, но если ей понадобится врачебная помощь и кровь, мне не хотелось бы разыскивать тебя по всей Подгорице, — Третьяк не стал уточнять, что проблемы в этом никакой нет, потому что золотой зуб Венгра укажет дракону дорогу к цели, даже будь она в соседнем городе.

— Твои дела нравятся мне всё меньше и меньше.

— Это взаимно. Но это неважно. Я хорошо заплачу, ты же сегодня уже продал немного своей крови, верно?

Венгр промолчал. Он не собирался рассказывать Третьяку всю правду о помощи адвокату. Барри даже перестал жалеть, что поехал с Костюмом за Понтиаком. Информация, что у девчонки в беспамятстве та же редкая группа крови, что и у них с Право, кое-что меняла в планах Грязного Барри на эту поездку.

— Барк! — подал голос с заднего сидения Плут.

— Вижу, дружище, — отозвался Третьяк.

Барри тоже увидел. Понтиак стоял брошенным недалеко от перешейка, соединявшего выступ мыса с береговой линией. Мотор не был заглушён, фары светили на несколько метров вперёд. Похоже, что водитель собирался вернуться в машину в ближайшее время, никого в зоне видимости рядом с автомобилем не было. Вальтер снизил скорость и не стал подъезжать вплотную. Если у него ещё был шанс сохранить эффект неожиданности, Третьяк хотел им воспользоваться. В безветренную сухую погоду это было бы невозможно ночью. Но из-за шторма сейчас по всей округе раздавались шорохи дождя, и возмущённый гул волн. За ними можно было и не расслышать шуршание шин, особенно если очень чем-то занят.

Вальтер заглушил двигатель метрах в ста от Понтиака. Мужчина перегнулся назад через сидение, туда, где сидел бассет-хаунд. Плут громко гавкнул. Барри не видел, как Вальтер открыл заднюю дверь, лишь уловил возню на заднем сидении и движение прыжка. Когда Третьяк вернулся в нормальное положение на водительском кресле, в его руке блеснула какая-то цацка на кожаном ремешке. Он быстро убрал вещицу в карман от любопытных глаз Барри.

— Ну, забирай свою колымагу. Если что, я её здесь не видел, — махнул в сторону Понтиака Вальтер.

— А. Эм. Ладно. Но, ты говорил нужна будет моя помощь, — Барри не торопился покидать автомобиль.

— Я передумал.

Плут летел вперёд с несвойственной для пса скоростью. Хотя ничего не было в этом удивительного, потому что от бассет-хаунда в нём сейчас осталось мало. Да и летел он не совсем в иносказательном смысле. Тучное продолговатое тело компаньона Третьяка уже было почти полностью покрыто чешуёй. Блесни сейчас неосторожно молния, и человеческий глаз увидел бы страшное чудище, напоминавшее не то очень странного крокодила, не то варана. В любом случае тоже странного, ведь ни у одного из перечисленных существ не должно быть крыльев, а у Плута они были. Даже если б Вальтер не снял ошейник, его напарник смог бы сейчас трансформироваться. Слишком много в воздухе сейчас было природной и первородной силы. Но, убрав сдерживающий артефакт, Третьяк дал молчаливое одобрение на любые действия брата. Они бы не смогли прожить почти тысячу лет вместе, если бы не научились договариваться друг с другом и с реальностью. Сейчас последним можно было пренебречь.

Море волновалось, билось волнами о скалы, швыряло в воздух брызги солёной пены. Плут почти не чувствовал ни холода, ни влаги, ни ветра. Глаза застилало от воспоминаний о былой мощи. Третьяк, по всей видимости, бежал следом, ведь сознание ещё удерживало контроль над телом. Какими сильным он был тогда, будучи единым целым с Первородным, каким свободным! Не надо было тайком от людей охотиться в безлунные ночи под водой, не надо было… Плут мотнул головой, не сбавляя скорости. Он уже почти добрался до цели, и усилившееся давление Первого было тому хорошим подтверждением. Невидимая сейчас глазу дорожка на мысу разделилась и увела древнее существо вниз и вбок, в сторону второго яруса выступа скалы. Они с Третьяком уже были тут недавно.

Выскочив из-за крутого изгиба камня как молния, Плут словно о невидимую стену ударился и упал. Но древнее существо быстро поднялось на когтистые лапы, покрытые чешуёй, помотало из стороны в сторону головой с небольшими рогами. Всего доля мгновения понадобилась зелёному чудищу, чтобы освоиться после удара. Препятствие, на которое Плут налетел, действительно было невидимым. Твёрдое, словно сама суть мироздания, поле первородной силы на метр окружало предмет, лежавший на небольшой скамье у скалы. Теперь то Плут понял, почему всё это время отчётливо чувствовал такое сильное присутствие Первородного. На скамье лежало то, что осталось от его головы, точнее, от его первой головы. Плут был так поглощён борьбой с внутренними ощущениями, что почти не слышал, как совсем рядом кряхтит и браниться какая-то женщина. Перед глазами стояла фигура рыцаря с поднятым забралом. У него были карие глаза, у того, что срубил первую голову Плуту. Рыцарь ещё, помнится, очень удивился, когда вместо одной отрубленной головы выросло две новых, и вместо двухголового чудовища пришлось сражаться дальше с трёхголовым. Ну, сражаться — это громко сказано. Первый тогда просто сожрал доблестного воителя на месте, как и отрубленную голову Плута. Тогда у них, конечно, никаких имён и не было. Всё это появилось уже потом…

Женщина продолжала ругаться на ставшую неожиданно слишком тяжёлой ношу. Только что были силы, но резко закончились. Сейчас она силилась подтащить чужое тело ближе к краю скалы, а Плут совсем рядом пятился. Он не верил до конца, что происходящее — это настоящая реальность. Возможно ли, чтоб… Окрик вернул его в момент "здесь и сейчас". Звал Вальтер. Он был близко. Настолько, что их общего сознания хватило, чтобы подавить силовой барьер предмета на скамье. Плут прыгнул вперёд, прямиком на женщину. Она уже подтащила жертву к самому краю и собиралась, уперевшись о камень, столкнуть чужое тело со скалы. Но случиться этому было не суждено. В момент, когда на небе снова блеснула молния, а в основание мыса ударилась большая волна, что-то тёмное и холодное ударило женщине в грудь. Потеряв равновесие, злоумышленница с криком ужаса полетела вниз. Что-то холодное и тёмное падало с ней рядом. Удар о воду оказался неожиданным и болезненным. Миг — и темнота сомкнула свои челюсти над человеческим сознанием.

Когда Третьяк обогнул скалу и выбежал на площадку, Плут как раз летел на медсетру. В неверном свете молнии Вальтер увидел, что у ног Тони лежит бесформенная масса, в которой едва ли можно было угадать женский силуэт. Зелёный дракон ударил всем телом медсестре в грудь, и они вместе сорвались со скалы. Третьяк не переживал о собрате, пока о скалу не ударилась огромная волна. Солёный гребень осыпался пеной на площадку, чудом не задев лежащую у края девушку. Вальтер уже понял, что это “его” жертва с улицы Золотых Вершин. Присутствие Первого тут на площадке сейчас было ощутимым, но не таким сильным, как несколько мгновений назад. Кажется, обошлось. Тогда с Плутом, всё будет в порядке. В свете очередной молнии третьяк увидел на скамье книгу. Вероятно, это именно ней говорила Рада. Секунду поколебавшись, Вальтер всё же решил сначала проверить жива ли девушка, и оттащить её от края скалы. И Третьяк успел вовремя. Очередная волна, ещё более сильная, чем прежняя обрушилась на выступ, окатив и Вальтера, и девушку, которую он уже держал на руках. Если бы тело жертвы лежало у края, его бы совершенно точно смыло. И это было бы досадно, ведь девушка оказалась жива. Она пребывала в бессознательном состоянии, но дышала.

Мокрый Вальтер поудобнее перехватил тело и понёс его к машине, по пути немного согрев девушку и себя внутренним огнём. С ношей на руках одежду было полностью не высушить, как в душевой, а сделать её мокрой, но тёплой — вполне. Третьяк хотел прихватить книгу, чтобы разобраться с ней позже, но на скамье её не оказалось. Это было досадно. Книгу, вероятно, смыло той самой волной, от которой удалось уберечь девушку. Вальтер с сожалением вздохнул. Чтобы узнать подробности, ему придётся снова встретиться с Радой или оставить эту тайну без ответа. Он пока не решил, как поступит, но раз спас девушку дважды, то стоило позаботиться о её жизни до конца и отвезти в больницу. Возможно, и она успела что-то узнать о книге от Антонины. В том, что последняя уже ничего никому не расскажет, Третьяк не сомневался.