Жители этих земель забыли, почему местность некогда назвали Подгорицей. Вовсе не потому, что первые поселенцы строили дома под горой, как сейчас рассказывают туристам экскурсоводы. Так бывает, название осталось, а память была утрачена. Кому бы в здравом уме пришло в голову селиться в месте, которое облюбовал дракон? Рыбу можно и в другой бухте ловить, благо побережье большое. Сотни лет назад Подгорица была точкой на карте, куда ходили в поисках славы и богатства смельчаки. А всё потому, что в подводной пещере под горой, на которой сейчас высился каменный остов старого замка, обитал кровожадный дракон. Впрочем, в каком-то смысле он до сих пор там.

Люди забыли, а Вальтер и Плут помнили. Эти двое были не только обладателями древних знаний о Подгорице, но и хранителями местных тайн. Они их хоронили, они же их и охраняли. Вот и сейчас им предстояло разобраться с тем, что происходит в городе, а потом, возможно, спрятать концы. Кто-то уже попытался сделать это традиционным способом, но прятать улики в воду ещё надо уметь. Вальтер внимательно осматривал бухту. В каком месте удобнее всего незаметно сбросить труп? Как бы он сам поступил на месте убийцы? Задача была не из лёгких, особенно если учесть, что близилось полнолуние и ночью в бухте было не так уж и темно. Плут, озадаченный той же проблемой, что и Третьяк, пробежался вдоль обрыва, поросшего диким шалфеем и кендырём.

На разном расстоянии от берега в бухте покачивались лодочки. Рыбаки были такой же естественной частью местного пейзажа, как чайки или та самая скала, в основании которой за огромным, поросшим бурыми водорослями валуном был скрыт вход в древнюю подводную пещеру. Третьяк рассмотрел красное пятно знакомого ялика и мысленно поблагодарил богиню удачи. Титомир был сегодня в бухте. Этот старый, просоленный с ног до головы рыбак, казалось, жил на своём ялике, завсегда видневшимся где-то неподалёку от берега. Очень вероятно, что он был свидетелем того, как кто-то из местных выловил в бухте труп. Вальтер заторопился, подстёгиваемый нахлынувшим азартом. Он споро спускался по старым, до блеска отполированным за сотни лет каменным ступенькам, не боясь поскользнуться. Плут отставал и жаловался, ему и вправду было неудобно. Всё это повторялось раз за разом: первые несколько пролётов бассет-хаунд под неизменное “Барк! Барк!” силился идти сам, потом Третьяк брал его на руки, и они вместе быстро оказывались внизу. Так случилось и сегодня.

Третьяк опустил Плута на мелкую гальку, смешанную с песком, и пёс сделал несколько шагов, привыкая к новой фактуре под лапами. Вальтер пошёл вдоль берега, высматривая ялик Титомира. Красное пятно нашлось быстро. Чайки кружили над водой неподалёку от небольшой яркой лодочки, то пикируя, то зависая над водой. Третьяк поджал губы. Похоже, у старика сейчас самый клёв, трудно будет привлечь его внимания и выманить на берег. Бассет-хаунд кривой походкой ковылял следом и то и дело вздыхал. Он любил это место, но собачьи лапы плохо подходили для того, чтобы бегать по берегу, усыпанному маленькими круглыми камешками, и получать удовольствие. Только свобода в плаванье примиряла бассет-хаунда с дискомфортом спуска и подхода к воде. Почуяв близкий запах моря, щекочущий ноздри, пёс уже ни о чём не хотел думать, кроме как о вкусе соли и сладком чувстве невесомости.

— Хочешь поплавать? — Вальтеру пришла на ум идея как совместить приятное с полезным.

— Ещё бы, — мог бы ответить Плут, но вместо этого из его пасти вырвалось, — Барк! Барк! Барк!

— Тогда плыви к красному ялику и разгони вокруг него всю рыбу, но так, чтобы Титомир не заметил тебя, — Третьяк наклонился к Плуту и расстегнул ошейник.

— Барк! — пёс радостно завилял хвостом.

— И давай там аккуратно, чтобы никто твоих глупостей под водой не заметил, договорились?

— Барк! — послышалось сквозь хлюпанье воды.

Бассет-хаунд с готовностью вбежал в море, поплыл, и через какое-то время его голова исчезла под водой. У пса был свой план. Он был старше Третьяка и уж точно не глупее. Вальтер огляделся. На берегу в этот час никого не было. Городской пляж находился в другом месте, и это было на руку. Голубая бухта была исконным местом рыбаков и любителей красивых закатов. Дно и прибрежная полоса были слишком каменистыми. С другой стороны мыса, на котором некогда стоял замок, находилась бухта Песочная. Она словно бы создана была для пляжного отдыха и туристов.

Из-за мысасо стороны Песочной бухты вырулила небольшая моторка, оставляя за собой быстросмыкающуюся пенную борозду. Неожиданная догадка осенила Третьяка, который никак не мог сообразить, как же убийца смог незаметно избавиться от трупа, если в бухте постоянно находятся рыбаки. А что, если всё было иначе? Тело могло принести течением, а сбросили его дальше, за мысом, например. Если так, то возможные следы стоит искать не здесь. Третьяк поморщился от мысли, что придётся подняться к развалинам старого замка. Рука инстинктивно потянулась к шее. Сколько лет прошло, а он всё не забыл тот смрадный подвал и ржавую цепь.

— Третьяк? — удивлённый мужской голос застал Вальтера врасплох, — что вы здесь делаете?

— Старший уполномоченный Гнездо, какая встреча, — из соображений собственной безопасности Третьяк намеренно опустил “неприятная” из своего высказывания.

— Что вы тут делаете? — повторил свой вопрос полицейский.

— А вы? — кисло усмехнулся Вальтер.

— Перестаньте юродствовать! Я при исполнении! Отвечайте на вопрос, — мгновенно вскипел Гнездо.

— Пса выгуливаю, — игнорируя эмоции полицейского, лениво признался Третьяк, демонстративно шумно вдохнув солёный морской воздух, напитанный свежестью водорослей и мокрых камней.

— Здесь? — не поверил сердитый мужчина при исполнении.

— Да. Законом это вроде бы пока не запрещено?

— Не вижу тут ни одной собаки, — с заметным облегчением ответил Маршал Гнездо внимательно оглядевшись.

— Плут там, — Третьяк махнул на голубую воду, подёрнутую мелкой рябью, — но он заплыл далеко, так что с берега не видно.

— Что за чушь! — не поверил Гнездо и дёрнулся, когда ему на плечо плюхнулась тяжёлая белая клякса.

Чайка глумливо разразилась торжествующим криком и, сделав круг почёта, улетела в сторону скалы со старыми развалинами. Третьяк молча ей зааплодировал. Несмотря на довольно тёплую погоду, Маршал Гнездо был в своей, неизменно отвратительной, по мнению Третьяка, кожаной куртке. Похоже, что полицейский знал, что пятно от помёта чайки, если не стереть его немедленно, обязательно оставит пятно. Гнездо скинул куртку, достал из брюк носовой платок и принялся тереть белую кляксу. Выходило из ряда вон плохо. Пятно от помёта стало столько больше, и Гнездо мрачнел на глазах. Прибой на расстоянии двух шагов от мужчин с шумом лизал мелкую гальку, раздражая полицейского ещё больше. А всё потому, что Маршал сомневался, стоит ли намочить платок в солёной воде, которая может не помочь проблеме, а усугубить её.

Пока полицейский был увлечён спасением своего единственной куртки, на берег выбрался Плут. Гнездо заметил это, только когда пёс принялся усердно встряхиваться, разбрызгивая солёную воду на метр вокруг.

— Третьяк! — заорал полицейский возмущённо, — вы делаете это нарочно!

— Что? — искренне не понял Вальтер, поспешно надевая ошейник на сопротивляющегося мокрого пса.

— Да, всё! — в голосе старшего уполномоченного звенело что-то, очень напоминавшее обиду, но дракон решительно не понимал, откуда она могла взяться.

— Клятвенно вас заверяю, что не имею отношения к выходке пса, — почти не соврал Вальтер и поспешил добавить, — и к выходке чайки, если что, тоже.

Гнездо поджал губы, отчего его раздувающиеся ноздри стали будто бы ещё больше. Внутренне он принял решение, сделал пару шагов и принялся полоскать платок в накатывающей на берег волне, одновременно стараясь не замочить обувь. Вальтер посмотрел на это действо со стороны, качнул головой и поспешил убраться подальше. Хотя бы и на мыс к развалинам. Полицейский, если захочет, сможет его нагнать. Стоять и наблюдать за отчаянными действиями Гнездо точно не стоило. Это грозило усугублением и без того натянутых отношений с полицейским.