— Казимир Жаркович, вы нужны внизу, — крикнула запыхавшаяся медсестра, появившаяся в проёме двери, ведущей к лестнице на первый этаж.

— Иду, — коротко бросил доктор, и, обойдя недвижимую груду тела “Масика”, споро зашагал по коридору.

Милли увязалась хвостиком за своим защитником, но он, спиной почувствовав преследование, не оборачиваясь приказал: “а вы, вернитесь в палату”. Тон при этом у сухонького старичка был такой, что с ним бы не стало спорить даже полицейский. Девушка остановилась, а потом совершенно по-детски бросилась наутёк туда, куда её мгновение назад отправил однофамилец. Старания и опасения её, впрочем, были напрасны. Внимание полицейского уже всецело заняли персонажи, которых доставили в больницу на скорой несколько минут назад. Хлопок двери палаты, в которой скрылась Милли, подействовал на мужчину, как условный сигнал к действию. Гнездо сорвался с места и поспешил на первый этаж.

Вальтер Третьяк сидел в приёмном покое на скамье для ожидания, устало привалившись к стене серо-бежевого цвета. Его одежда, некогда стильная и дорогая, походила теперь на грязное рваньё, снятое с бездомного. То тут, то там на рубашке виднелись разрывы, пятная грязи и чего-то ещё, немногочисленные пуговицы воротника были вырваны с мясом. Сам же Третьяк выглядел на удивление невредимым. Даже при тщательном осмотре врач не нашёл у мужчины свежих синяков, порезов, переломов или даже ссадин. Если не считать странный рубец на шее, сейчас покрасневший и воспалившийся Третьяк был в полном порядке, несмотря на плачевный вид его одежды.

Доктор Трешня едва мазнул взглядом по привалившейся к серо-бежевой стене фигуре и поспешил в смотровую. Медсестра, которая была минимум вдвое моложе Казимира Жарковича, едва за ним поспевала. Казалось, её слова о черепно-мозговой травме, переломе рёбер и нестабильной динамике были адресованы спине в белом халате, а не доктору. Но Трешня всё слышал и запоминал, хотя не только он. Услышав о переломе рёбер, Третьяк инстинктивно потёр грудь. Его тоже неплохо приложило, хотя большая часть удара пришлась на Плута. Когда Право неожиданно отключился и кадиллак врезался в дерево, пёс сидел у Вальтера на руках.

Всё произошло так быстро. Сначала эта странная драка у автомобиля, потом поспешный побег Петраца с места побоища, авария. Прочем, прокрутив всё в голове ещё раз, Вальтер понял, что последнее всё же можно было предотвратить. У Право были ссадины на голове и виске, обозначился синяк под глазом. Третьяк видел последствия ударов по голове много раз и знал, что у них бывают самые разные последствия. Но или раньше люди были покрепче или возможности, сосредоточенные в их руках, стали более смертоносными. Если бы сто лет назад кучер, управляющий телегой, отключился, как сегодня Петрац за рулём авто, то лошадь просто остановилась бы через время, а не врезалась со всей дури в дерево.

Третьяк уловил эмоции Плута, который остался ждать у порога. Пёс тоже был обеспокоен произошедшим, но по другой причине. В той драке он учуял присутствие Первого. Вальтеру тоже почудилось нечто подобное, но он списал это на едва не случившуюся полную трансформацию пса, которую не сдержал даже ошейник с агатом. Плут же сейчас давал понять, что ощутил не просто ауру Первородного, а его физическое присутствие, словно бы частичка плоти Первого была совсем близко. Им пахло и на стоянке, и от одного из нападавших, и немного в машине Петраца. Вальтер не знал, как это можно объяснить. И этот повод беспокоиться был гораздо серьёзнее, чем состояние Право. Впрочем, именно последний мог дать какие-то пояснения, почему в его машине воняет Первородным. Вальтер запоздало сообразил, что адвокат мог знать тех, кто пытался вскрыть кадиллак. При таком раскладе его бегство со стоянки могло приобрести новое значение.

Вальтер попытался мысленно связаться с псом, но тот сразу отмёл предложение вернуться к месту аварии. Во-первых, работник заправки, рядом с которой произошло ДТП, вызвал не только скорую, но и полицию, во-вторых, Плут, пока бежал следом за машиной с красным крестом, видел направляющийся к заправке эвакуатор. Финальным аргументом было то, что след в кадиллаке был явно слабее, чем на стоянке, а самым сильным был запах около того человека, которого бассет-хаунд укусил за запястье. Лучшим вариантом было преследовать нападавших, а не уезжать с Петрацем, но всё сложилось как сложилось.

Вальтер прикрыл глаза, чтобы всё ещё раз хорошенько обдумать. Шестерёнки чьего-то плана вертелись, и скорость их ускорялась. Нужно было успокоиться, расслабиться, разложить все наблюдения и факты в рядок, пронумеровать, рассмотреть со всех углов. После этого можно было попробовать собрать все детали в единую картину. Однако сейчас этому не суждено было случиться.

— Так и знал, что найду вас здесь, — знакомый голос вынудил Вальтера поморщиться и открыть глаза.

— Простите, что прерываю вашу беседу, — послышался за спиной полицейского неуверенный женский голос.

Гнездо вздрогнул, резко развернулся, да так неловко, что выбил из рук немолодой медсестры небольшой металлический поднос. Вальтер не видел лица полицейского, поэтому не понял, кто именно обиженно всхлипнул из-за этого недоразумения: мужчина или женщина. Недовольный металлический лязг упавшего подноса сопровождался звуком бьющегося стекла. Третьяк устало глянул на пол, отвёл глаза, но уже через мгновение снова смотрел в сторону разбившихся шприцев и каких-то ампул. В выражении лица частного детектива по розыску золотого антиквариата что-то изменилось. Гнездо мог бы заметить это, если бы не был занят своим недовольством. Медсестра тем временем аккуратно собрала осколки с пола, шумно покидала их во всё тот же поднос и поднялась.

— Вас просили зайти в лабораторию, — поджав губы, выдавила из себя женщина.

— Кого это нас? — изумился Гнездо.

— У мужчины, что доставили на скорой, редкая группа крови: ABGF, нужно переливание, если бы вы могли…

— Разве на такой случай у вас не должно быть запаса? — поинтересовался Третьяк, поднимаясь со скамьи.

— Он был, но мы использовали всё во время операции той девушки… Заказали, конечно, но нам ещё не доставили, — сбивчиво объясняла медсестра симпатичному мужчине, старательно игнорируя толстяка.

— Хм. Ясно, — задумчиво подытожил Третьяк, узнав, что у двух его новых знакомых одна группа крови на двоих, причём редкая. Было ли в этом что-то подозрительное или необычное? После всех сегодняшних событий внутренний радар Третьяка сбоил и отказывался работать. Он даже не понял почему встал. Женщина молча смотрела, но так, словно чего-то ждала.

Дракон не спешил информировать медработницу, что его кровь вряд ли подошла бы для переливания. А кроме того, проблемы бы возникли ещё и на этапе попытки проткнуть его кожу иглой шприца. Эти инструменты из стекла и металла оказались слишком хрупкими. Вот и сейчас, стоило медсестре уронить поднос со страху на пол, как его содержимое превратилось в груду осколков.

Вальтер подошёл ближе к медсестре. Его взгляд был прикован к подносу. Женщина, решив, что посетитель решил поучаствовать в сдаче крови, указала ему на одну из дверей в коридоре, из которого сама недавно появилась.

— Вы что, решили сбежать, Третьяк? — возмущённо бросил мужской голос в спину дракону.

— Нет. Я хотел бы умыться, не пристало вести беседы с приличными людьми в таком виде, — конечно, Вальтер имел в виду не старшего уполномоченного, а медсестру, которая ушла заменить поднос с разбитыми шприцами.

— Да, выглядите вы неважно, — тон Гнездо немного смягчился, и в нём даже проклюнулись ростки снисходительного превосходства.

— Не хотите сдать кровь, пока я буду приводить себя в порядок? — от предложения Третьяка повеяло холодом и насмешкой.

— Нет, — Гнездо потёр шею, — моя группа не подходит для переливания Право.