И как за такой короткий срок Милли умудрилась собрать вокруг себя столько неудобных мужчин? Неподходящими они были, конечно, с точки зрения интересов медсестры. В толстом полицейском она чётко видела тупую зацикленность на своём долге. Такой человек, как клещ, если вцепится, то отделаться от него можно только радикальным способом. Что до адвоката и его странного друга, везде таскающегося с собакой, то с ними дела обстояли ещё хуже. Эти двое источником опасности, но разной. Адвокат выглядел скорее как тень угрозы, а его друг с собакой, больше как соперник. Хорошо ещё, что пёс не может говорить, он ведь видел, как Антоний угрожал своей подельнице, незадолго до того, как она с ним покончила. А ведь, кроме того, место для ритуала, указанное книгой, оказалось домом этого самого мужика с собакой. Он же и был виноват в том, что жертва выжила.

Выбранная для ритуала девушка не только не умерла, но и довольно быстро оклемалась. Хорошо хоть, что памяти лишилась. Подельник не рассказывал подробности о том, как и где нашёл девушку и что ей может быть известно. А теперь уже у него и не спросишь… Вдобавок Тоня “насквозь” не видела Милли, как других. С женщинами это почти не работало, а с человеком без памяти — подавно. Её бы стоило добить ещё в первую ночь в больнице. Но всё усложнилось тем, что жертва очень напоминала медсестре покойную сестру. Тоня даже отдала ей золотой браслет покойницы, о чём потом сожалела. Противоречивые чувства накатывали и рвали медсестре сердце. К счастью, это прошло, когда Милли выкрасила волосы в уродливый алый цвет. После этого тоня смогла вернуться к мыслям, что ритуал нужно закончить. Но ей самой не хватало для этого духу. После убийства Антония всё изменилось. Медсестра начала готовиться и снова провела медитацию по поиску места. Через транс с маятником книга настойчиво показывала всё ту же точку на карте, из-за девушка медлила. Связываться снова с домом Третьяка не хотелось. Потом в игру влез адвокат, которого медсестра сегодня же собиралась наказать за то, что путался под ногами. Книгу удалось вернуть, но сколько это вызвало шума! Тоня понимала, что неприятности только начались, догадывалась, что, возможно, ради собственной безопасности ей лучше уехать из Подгорицы и побыстрее. В принципе такой исход её вполне устраивал с учётом обнаруженных в себе изменений. Но, прежде чем окончательно бросить старую жизнь и начать новую, она хотела кое-что закончить. Благодаря этому решению сегодня наконец-то место окончания ритуала уже стало неважным. Тоня просто отчаянно хотела избавиться от этой конкретной девушки, прямо сейчас, пусть даже это помешает закончить ритуал. Жертва сама пришла к ней, и это был высший знак. Если понадобится, то для жертвоприношения она найдёт кого-то ещё. Возможно, что в другом городе книга охотнее покажет иное место, чем дом Третьяка. И если так, то на этот раз ей не понадобится ничья помощь для ритуала.

Сейчас девушка, от которой хотели сильно избавиться, была без сознания и крепко пристёгнута к переднему пассажирскому сидению. Там у больницы Тоня наотмашь врезала ей по лицу книгой. Удар вроде и не был сильным, но от него Милли мгновенно потеряла сознание. Жаль, что не впала в кому, по мнению медсестры. Тоня уже сталкивалась с таким, когда после двух ударов по голове с небольшим промежутком, человек выпадал из реальности, а потом умирал. Медсестра была не против насчёт последнего. Но Милли пока дышала. Оставлять решение на волю случая медсестра на этот раз не собиралась. Даже находиться с этой девушкой в одной машине было невыносимо. Мысли, что нужно поскорее отправить Милли к Антонию и перелистнуть страницу с первой попыткой провести ритуал, роились в салоне Понтиака словно мелкая мошкара. Лучше было бы разместить жертву на заднем сидении. Но там водитель не смогла бы постоянно контролировать пассажирку. В любой момент Милли могла прийти в сознание и ударить со спины, чего Тоня позволять не собиралась. Да и слова рыжего, у которого она угнала машину, вызывали отвращение к диванчику из кожи оливкового цвета. “Там сидения такие мягкие, лучше любой кровати…”. Как она вообще могла раньше спать с этим скользким липким рыжим санитаром?

Словно в другой жизни, всё это было с Тоней словно бы в другой жизни. Она даже не была больше уверена, что хочет повторить ритуал, чтобы избавиться от боли утраты сестры. После того, что она почувствовала на мысу, сбросив Антония в воду, ей остро хотелось лишь одного. Девушка жаждала ощутить то всепоглощающее чувство восторга, что оглушило её в ночь убийства шантажиста. Тоня снова хотела стать одним целым с ночью, звёздами, океаном, скалами, миллиардами лет до и после момента “сейчас”; хотела стать центром вселенной и всей вселенной в одночасье. Если для этого придётся убить ещё кого-то, кто мешает ей, то и ладно. Люди, по сути ведь не больше, чем маленькие песчинки в бесконечном потоке мироздания. Книга, лежавшая сейчас на коленях у Тони, существовала много веков до их рождения и видела уже множество смертей песчинок. Ни один человек не смог бы похвастаться тем же. При этой мысли сознание на долю секунды померкло, и проявляясь обратно выдало образ Вальтера Третьяка. Девушка чуть не потеряла управление Понтиаком, замотала головой и покрепче ухватилась за руль. Но ощущение, что мужчина с собакой, несколько раз путавший ей планы, и сейчас где-то рядом, не спешило покидать Тоню.

— Ты уверен, что знаешь, куда ехать? — Барри поёрзал, пытаясь устроится поудобнее, но не смог, потому что причиной дискомфорта было вовсе не сидение.

— Барк! — напряжённо отозвался Плут сзади.

— Уверен, уверен, — неохотно ответил Третьяк, словно отмахиваясь от вопроса.

Слабенький дождь по-прежнему стучался в лобовое стекло, ухудшая видимость. Дорога была тёмной и мокрой. Фонари, натыканные вдоль обочин через неравномерные промежутки не слишком помогали ориентироваться на трассе. Ситуацию не спасали и время от времени сверкающие на небе жирные молнии. Наоборот, синие трещины отвлекали от размышлений и сосредоточенного вождения. На стоянке больницы Вальтер думал, что взять с собой Бартоломью было хорошей идеей, но уже понял, что ошибся. Драка, авария, встреча с Радой, необъяснимое присутствие Первого — слишком много событий вывалилось на драконов сегодня. Плут тоже был подавлен. Сейчас он сидел сзади и держал след, передавая мысленно Третьяку образы того, куда именно следует ехать. Вальтер и сам мог бы проследить за остатками ауры Первоводного, но через пса было безопасней и надёжней. Всё-таки в Плуте осталась хоть какая-то частица первозданной магии.

Машина свернула вправо, а у Третьяка пропали остатки сомнений, куда именно повезли его жертву, правда, появились вопросы для чего. Понтиак, судя по всему, направился к мысу, в основании которого находилась тюрьма Первородного. Вальтер точно не знал, есть ли способ пробудить Первого после сотен лет летаргии. Но если однажды удалось их разделить, то, возможно всякое. Он и ни о какой книге до этого дня не знал. Что если…?

Пёс заскулил на заднем сидении. Мысли Третьяка ему не понравились. Кто-кто, а Плут хорошо знал, что магия ещё не полностью исчезла из этого мира и в последнее время её концентрация в Подгорице заметно усилилась. Пёс не просто ощущал след, как Вальтер, он явственно чувствовал запах кожи Первого. Он бы и рад забыть, но это как забыть частичку себя. У людей, впрочем, получается. Плут всегда знал, что они слабее, и никогда не жалел о собственном выборе постоянной формы после разделения. Его устраивала нынешняя жизнь, и воссоединение с Первородным отнюдь не сулило ничего хорошего.

— Кей? — снова заёрзал Венгр.

— А?

— Зачем ты взял меня с собой?

— Как почётного донора, — отрешённо усмехнулся Вальтер.

— Я серьёзно.

— И я, у тебя, как выяснилась, редкая группа крови.

— И что с того? — не понял Барри, предполагая, что Костюм всё ещё шутит.

— В Понтиаке, судьба которого меня совершенно не интересует, сейчас находится девушка. Она, возможно, ранена. У неё такая же группа крови, как у тебя, и если…