— Понимаю. Профессия обязывает или иметь охрану, или уметь защищаться. У тебя, похоже, полный комплект, — Петрац качнул головой в сторону собаки.

— Что-то вроде того. Слушай, а куда мы едем? Помню, ты говорил, у тебя ещё дела вечером.

— Ооооо нет, в таком виде я точно пасс. Дела подождут.

— А, — ничего не понял Вальтер, но решил не уточнять.

— Я думаю, что после драки у нас только один вариант закончить вечер, — задумчиво подытожил Право.

— Поехать в больницу? — поинтересовался Вальтер.

— Это подождёт. Или у тебя серьёзные травмы? — оживился водитель.

— Не, я в порядке.

— Тогда поехали напьёмся, — Петрац снова крутанул руль влево.

— Что вы здесь делаете…?

— А, старший уполномоченный, здравствуйте, вы меня напугали, — Милли потёрла глаз, не то, прогоняя сон, не то пытаясь что-то или кого-то развидеть.

— Я спросил, что вы делаете здесь, вас же выписали, — полицейский, похоже, и не собирался здороваться и пыхтел, словно старенький чайник с плохо пригнанной крышкой, — ваши друзья здесь?

— Мои друзья? — не поняла девушка, имевшая несчастье быть знакомой с этим неприятным мужланом и ещё горсткой людей.

— Не притворяйтесь, эти женские штучки со мной не пройдут, — Гнездо сократил расстояние до неприятно близкого, обдав девушку букетом ароматов старой кожи, запаха ментола и крепкого пота, — я видел вас на мысу.

— На мысу? — Милли попыталась отступить, но упёрлась спиной в подоконник, до появления полицейского она как раз стояла у окна, рассматривая вечерний город, ненадолго сбежав из общей палаты, где её оставили на ночь понаблюдать после приступа на побережье.

— Третьяк и Право, где они? — потеряв остатки терпения, потребовал ответа старший уполномоченный, нависнув над девушкой вплотную.

— Что здесь происходит? — волевой старческий голос прозвучал за спиной у Гнездо настолько неожиданно, что мужчина испуганно вздрогнул.

Развернувшись, старший уполномоченный увидел знакомый сердитый взгляд. Доктор Трешня в неизменно выглаженным и накрахмаленным до хруста белом халате стоял перед полицейским, словно соляной столб, прижимая к груди планшет с какими-то бумагами.

— Казимир Жаркович, — первой начала оправдываться девушка, — я вышла всего на минутку в коридор, в палате шумно…

— Хорошо, это мы ещё обсудим, — странно изогнул бровь доктор, — но вопрос был адресован не тебе, моя милая. Потрудитесь дать объяснения, молодой человек, почему вы пугаете моих пациенток.

— Я при исполнении, — начал Маршал, но так неуверенно, что и сам бы себе не поверил.

— Заметно, что именно вы тут исполняете. Ай-ай-ай, а в детстве был такой хороший мальчик…

Гнездо побледнел. В памяти вереницей испуганных тараканов пробежали воспоминания о детской поликлинике. И как он раньше его не узнал? Это же тот самый доктор “Тресну”, который у целого поколения детей Подгорицы ассоциировался со маленьким молоточком и вкусом рыбьего жира. Маршал взял себя в руки, сделав вид, что не узнал Казимира Жарковича. Но было поздно. Доктор “Тресну” уже успел узнать его.

— Масик, кажется, да? Как ваша бабуля, эта чудесная женщина?

— Преставилась прошлой зимой, — растерянно проговорил Гнездо.

— Прискорбно. Примите мои соболезнования.

— Спасибо, — ещё более растерянно кивнул полицейский.

— И всё же, молодой человек, — после небольшой паузы вернулся к изначальной теме старичок, что вы хотели от моей пациентки?

Упоминание девушки, которая за время разговора успела мигрировать за спину доктора и съёжится, немного привело полицейского в чувство.

— Сегодня вечером у гостиницы “Морской бриз” случилась драка.

Гнездо несколько замешкался в конце фразы, и потому доктор Трешня перехватил инициативу.

— Могу вас заверить, моя пациентка в это время находилась здесь. Она поступила к нам с недомоганием ещё днём и совершенно точно не покидала больницу. У нас есть документ, подписанный её опекуном.

— Кем? — не понял Маршал, глядя на девушку, которая пусть и была молода, но явно вышла из возраста, когда нуждаются в опекунах.

— Видите ли, Масик, — начал доктор, делая вид, что не замечает, как мужчина перед ним едва заметно дёрнулся, — с травмой, как у нашей бойкой ласточки, мы могли выписать её из больницы только под поручительство родственника. Это есть в административном кодексе, статья 312, пункт 3.

— Ага, — непонимающе кивнул Гнездо, мысли которого крутились только вокруг одного: “лишь бы только этот дед снова не назвал меня Масик”.

— У пациентки амнезия, поэтому родственников мы её найти не могли, однако господин Право, — лицо Казимира Жаркович на миг посуровело, — оформил опеку над девушкой и подписал согласие на её выписку.

— Право! — вдруг очнулся Гнездо, но больше ничего не успел добавить.

— А я говорил, — обернулся доктор назад, — говорил, что это плохая идея! С такой травмой и такими последствиями выписывать было слишком рано. И вот! Что имеем теперь?

— Казимир Жаркович, ну не надо так волноваться. У меня просто заболела голова, ну, такое и со здоровыми людьми бывает. Переутомилась, наверное. Но уже всё давно прошло, честно-пречестно, — рыжеволосая девица принялась торопливо гладить старичка по плечу.

— Не надо меня утешать, я видел взгляд этого вашего Право, на нём лица не было.

— Право! — снова встрепенулся полицейский, — он здесь?

— Нет, — обернулся доктор, — обещал мне, что вечером заедет, милая, может, он вас навещал?

— Нет, — пожала плечами девушка, — и даже не обещал.

Гнездо грузно и протяжно выдохнул. Воздух с шипением покидал лёгкие полицейского несколько долгих секунд. Это вроде как должно было успокаивать. Но на полицейском работало плохо. Только присутствие доктора “Тресни” не позволяло ему сорваться на девушку. И хоть сухонький старичок вряд ли смог бы противостоять полицейскому физически, но детские травмы… они такие живучие. Собрав волю в кулак, Гнездо призвал все свои силы, чтобы выглядеть и звучать спокойно.

— Как я уже говорил, сегодня вечером на стоянке гостиницы “Морской бриз” случилась драка. Из тех, кто в ней участвовал… достоверно известна только личность Петраца Право. Слова очевидцев расходятся, но по описаниям ясно, что с ним был Вальтер Третьяк.

— Ах, Петрац подрался с Вальтером? — Милли тихо вскрикнул и сразу прикрыла рот ладонью.

— Нет, — отмахнулся от вопроса, как от надоедливой винной мошки, полицейский, — со слов очевидцев, они избили группу неизвестных, после чего скрылись.

— Избили? — непонимающе захлопала глазами девушка.

— Да, обстоятельства дела неочевидны. Показания противоречат друг другу.

— А сами участники драки, что говорят? — полюбопытствовал доктор.

— Ничего. Мы не застали никого на месте, только пятна крови на асфальте, да перепуганных постояльцев отеля.

— Это странно, — задумчиво пробормотал доктор, — хотя, если кому-то из них срочно требовалась медицинская помощь…

— Поэтому я здесь. К вам поступали вечером мужчины с побоями или тяжёлыми травмами?

— Нет, — немного неуверенно ответил доктор.

— А с укусами?

— Вы шутите? — не удержался от улыбки Казимир Жаркович, не заметив, что Милли побледнела.

— Нет. В драке участвовала собака породы бассет-хаунд.

— С укусами тоже никого не поступало, у нас сегодня тихий вечер, в основном, — доктор почесал пальцем над бровью, — постоянные пациенты, кто с сердцем, кто с давлением, видно, гроза будет.

Доктор даже и не догадывался, как близок к истине. Над Подгорицей действительно сгущались тучи. Тёплый уличный воздух уже стал плотным и тяжёлым, но его с лёгкостью разрезал свет фонарей машины скорой помощи. Её сирена орала, пытаясь предупредить всех вокруг о приближающихся неприятностях, въезжая во двор больницы.

— Позвольте? — не дожидаясь ответа, Казимир Жаркович обошёл тучного мужчину, заслонявшего окно.

Девушка, лишившаяся защиты в виде не слишком широкой, но всё же надёжной спины доктора, посеменила за ним. Во дворе стояла припаркованная машина скорой помощи, из которой выгружали носилки. Мужчины в белых халатах торопились, это было видно по их движениям, резким, коротким, быстрым. Носилки выгрузили из машины очень споро и понесли к входу, даже не закрыв дверей. Впрочем, быстро стало ясно, что это не оплошность персонала. Из скорой выбрался высокий, крепкий мужчина, на ходу растирающий грудь. Он постоял немного у машины, всего несколько минут, которых хватило, чтобы дождаться, пока во двор вбежит резвый бассет-хаунд. Отметив кивком появление пса, мужчина направился к тому входу, куда унесли носилки.