- Ты из-за этого устроил весь этот цирк?

- Отчасти, - хмыкнул я. – Но еще мне хотелось посмотреть, действительно ли у тебя есть чему поучиться.

- Ну и как? Доволен?

- Вполне. Зафиксируем ничью.

- Это какую еще ничью, - буркнул гувернер, поворачивая в мою сторону голову. – Если бы не пол, я бы тебя уделал. Ты был почти выжат.

- Мы этого уже не узнаем, поэтому ничья. Согласен? – я протянул Игнату правую руку, чуть повернувшись на бок.

Он пару секунд смотрел на меня, недовольно сузив глаза, но потом ответил рукопожатием.

- Сам встанешь или помочь? Возраст все-таки, - предложил я, поднимаясь.

- Сам встану, - прокряхтел гувернер.

Кое-как отряхнувшись, мы направились к машине. Игнат немного прихрамывал, и я чувствовал себя виноватым.

Несмотря на возраст, он показал себя весьма сильным противником, с которым тяжело справиться с наскока, да и вымотать тоже. Также эта тренировка показала мне, что, несмотря на то, что моя магическая сила возросла, не с каждым противником я пока мог справиться, и мне есть, чему учиться.

Игнат подошел к пассажирской двери.

- Ты не поведешь? – удивленно спросил я.

- Нога что-то болит, так что давай ты, - ответил он, не без труда усаживаясь в кресло.

- Возраст, - понимающе кивнул я.

- Вообще-то ты уронил нас с высоты почти трех метров! – возмутился гувернер.

- Я уронил? Ты первый ударил импульсом!

Так, с легкими перепалками, мы добрались до дома. Салон кабриолета после нашей прогулки был в ужасном состоянии, и я решил завтра вызвать службу чистки автомобилей.

Но в еще более ужасающем состоянии предстали мы перед моей домоправительницей Аглаей Константиновной и Машей, которая в этот момент домывала пол в холле. Каждый наш шаг отражался болью в их глазах.

- С вами все хорошо, Тимофей Александрович? – спросила Аглая, оглядывая меня с ног до головы полными ужаса глазами.

- Да, со мной все хорошо, а вот Игнату Семеновичу нужно что-то обезболивающее.

- И душ, - протянул мечтательно гувернер.

- Сейчас пошлю Зою в аптеку, - кивнула домоправительница и уже собиралась уйти, как о чем-то вспомнила и вернулась.

- Вас письма ждут в библиотеке, Тимофей Александрович.

- Спасибо, - кивнул я. – Но сначала душ.

Свежевымытый и весьма довольный собой, я отправился в библиотеку. Там, на столике возле камина меня ждали два письма. Одно из них от барона Гроффа с приглашением посетить его дом завтра вечером, а второе из Императорского Университета. В нем были перечень документов расписание вступительных испытаний, из которого следовало, что на подготовку к первому экзамену у меня оставалось десять дней!

- Не стоит тебе туда ехать, Тимофей, - неодобрительно покачал головой Игнат.

- Это еще почему? – без особого интереса спросил я, провожая взглядом аппетитную, обтянутую форменной юбкой пятую точку Зои, которая принесла нам чай в библиотеку.

- Визиты к психически нестабильному, а тем более говорящему опасные вещи барону могут навредить твоей репутации.

Слова Игната вынудили меня перевести взгляд на него.

- С каких пор ты печешься о моей репутации?

- С тех пор, как ты влез в это осиное гнездо и ворочаешься там, как разбуженный не вовремя медведь. Ты привлекаешь к себе слишком много ненужного внимания.

Я нарочито осторожно взял чашку и отпил чай.

- Если бы я не привлекал к себе внимание, то мы до сих пор бы хрен без соли доедали в каком-нибудь сарае, боясь выйти на улицу и встретить там людей Дорохова. И деревни Никольских сидели бы без техники и семян, если бы я не привлекал к себе внимание.

Игнат прищурил глаза.

- Будь осторожен, Тимофей. Ты не понимаешь, в какую грязь лезешь.

О, Адарис отлично понимал и разбирался в разных видах грязи. Поэтому сейчас старался трогать эту грязь лишь кончиками пальцев. А без этого ни как. Главное, глубоко не заходить в грязную лужу под названием высший свет, а то накроет с головой и утащит на самое дно. А оттуда уже не выбраться.

Я поставил чашку и пристально посмотрел на Игната. Полагаю, он тоже должен был хорошо знать ту грязную лужу, если так старался уберечь Тимофея от нее. Он явно если не по рождению был из элиты, то точно долгие годы вращался в верхах. Иногда Игнат чем-то напоминал меня. С той лишь разницей, что его вынудили сбежать, а я решил это сделать добровольно. Правда, у Игната вышло более удачно, чем у Адариса.

- Все-таки поедешь? – прерывая поединок взглядов и поднимаясь из кресла, спросил гувернер.

- Непременно! – я тоже встал и направился к двери. – У барона совершенно очаровательная дочь.

- Кобель, - различил я едва слышный шепот.

- На следующей тренировке я тебе не поддамся. Отобью все желание обзываться, - продолжая свой путь, пообещал я гувернеру.

- Это кто кому еще поддался.

- Я, конечно! Просто пожалел тои седины.

- Нет у меня седин! – догнал меня недовольный возглас Игната.

Я не стал брать кабриолет, потому что еще плохо ориентировался в городе. Вызванное такси приехало быстро и соответствовало моему статусу. Нам пришлось ехать на другой конец города.

Когда машина остановилась, я вышел на тротуар и замер, открыв рот. Передо мной стоял… особняк Николая Никольского!

- Да, я представляю ваше удивление Тимофей Александрович, - раздался голос барона.

Я вздрогнул и повернул голову. Рядом стоял Грофф. Сегодня он выглядел гораздо лучше, чем на приеме у Беркутова. Спокойное лицо, абсолютно ясный взгляд – ничто не выдавало в нем человека смертельно больного или склонного к сумасшествию.

- Здравствуйте, Виктор Викторович, - поприветствовал я хозяина дома.

- Здравствуйте, ваша светлость. На самом деле вам не кажется. Ваш дом и мой совершенно идентичны, как зеркальные отражения, - с легкой улыбкой пояснил барон. – Дело в том, что оба особняка были спроектированы восемьдесят лет назад одним архитектором как подарок для дочек-близнецов князя Оболенского. К сожалению, те умерли в возрасте четырнадцати лет. Князь спешно продал особняки, как напоминание о горе.

- Грустная история.

- Не более грустная, чем истории остальных домов в Москве. За большинством тянется хвост легенд, преданий и страшных историй.

- Как интересно, - сказал я скорее для поддержания разговора, чем испытывая искреннее любопытство.

- Идемте внутрь, среди улицы не очень удобно разговаривать. Да и Соня с Мартой Ивановной вас уже заждались.

Войдя в особняк Гроффа, я действительно оказался, как дома. В том смысле, что в самом воздухе витали спокойствие и уют.

В холле нас встретили жена и дочь барона. Обе были одеты скромно, но со вкусом. Меня тут же пригласили к столу. За ужином было три перемены блюд, а на десерт чай с пирогами.

- Сонечка сама пироги пекла, - сказала Марта Ивановна, мягко улыбаясь.

Я ответил улыбкой, хотя прекрасно понимал, куда клонит милейшая хозяйка дома. Откусив пирожок, я посмотрел на Соню, ожидая, что та скромно, но с долей кокетства, опустит глазки и покраснеет. Но вместо этого девушка, посмотрев на меня совершенно обычным взглядом, предложила:

- Если вам понравится, то могу записать рецепт для вашего повара.

- А давайте! – решительно согласился я.

Нет, представить Софью Грофф в своем доме, а уж тем более в своей постели и, не мирно спящей, а вытворяющей нежно любимые мной, но порицаемые многими, непристойные вещи, я решительно не мог.

Беседа за столом была неспешна и весьма доброжелательна. Я рассказал о себе ровно столько, сколько счел нужным, чтобы не отпугнуть милейшее семейство Гроффов. Виктор Викторович вспомнил что-то из их общего с Никольским университетского времени. Мы шутили и смеялись, и ничто не напоминало о печали, которая в скором времени должна была посетить этот дом.

После чая Марта Ивановна предложила прогуляться по маленькому саду, разбитому за домом. Мы с Софьей ушли вперед, а барон и баронесса немного отстали.