Маркиз согласно кивнул.

— Это тоже является одной из причин моего желания сопровождать тебя. Видя теперь, что ты настроен крайне серьёзно, я лучше сам объясню тебе всё, поскольку времени в дороге у нас будет для этого предостаточно.

— И последнее, — я достал из кошелька тирский шекель, — у нас в сокровищнице есть такие?

— Может и есть, кто знает, — удивился он, — зачем они тебе?

— Я тогда оставлю здесь Альваро, чтобы он поискал, — решил я, — вы разрешите?

Маркиз кивнул и заметил.

— Ты не назвал причину.

— Она есть дедушка, — мирно заметил я, даже не потрудившись дать ответ.

— Но ты её не скажешь, — понял он, затем задумчиво сказал, — я кстати кажется видел такую, у архиепископа Толедо — Альфонсо Каррильо де Акунья, она запомнилось мне тем, что он всегда носит её на шее, рядом с крестом, что всех удивляет, ведь он никогда не был замечен в любви к старине, скорее уж алхимии.

Неизвестно почему, но холодок пробежал по моей спине.

— Епископ носит монету на шее и никогда с ней не расстаётся? — осторожно поинтересовался я.

— Да, поэтому-то я и запомнил её, — кивнул маркиз, — но что более удивительно, мне рассказали сплетники, что когда епископ ложится спать, он снимает крестик с шеи, а вот монету нет.

Колокола важности прозвучавших слов пробили у меня в голове.

— Познакомите меня с этим человеком ваше сиятельство? — вежливо попросил я дедушку.

— Он наш враг Иньиго, поскольку является дядей Хуана Пачеко, — покачал головой дон Иньиго, — ты уверен?

— Знакомство со своим врагом лично, всегда полезно, — кивнул я.

— Не обещаю, но подумаю, — нехотя ответил он, — думаю тогда пора идти распорядишься о нашем отъезде, мне ещё нужно будет привести дела в порядок, так что наверно нужно отложить отъезд ещё на пару дней. Ты не против?

— Вы едете со мной ваше сиятельство, как я могу быть против! — улыбнулся я, — только сразу предупреждаю, со мной у вас быстро отнимется язык и пересохнет горло, так что прикажите положить в багаж много вина.

— Определённо начинаю жалеть, что согласился, — улыбнулся он и повернувшись пошёл к себе в кабинет, по пути окликая родственников, которые были ему нужны.

Буквально за час Гвадалахарский дворец стал похож на разворошённый улей, где все бегали, суетились и что-то таскали. Новость о том, что дон Иньиго уезжает в столицу, которую сейчас выбрал для себя король, разлетелась мгновенно. Мне самому оставалось дать лишь пару приказов, чтобы Альваро занялся поиском монет в семейной сокровищнице и нагнал нас позже в дороге, а Бернарду подготовить солдат к выходу, закупив нужное количество провизии. Впрочем это он знал лучше меня, так что я просто сказал ему быть готовым к скорому путешествию в Сеговию.

20 ноября 1455 A . D ., Сеговия, королевство Кастилии и Леона

Граф и маркиз просто не могли путешествовать без достойной свиты, но из-за неё же мы и пробыли в дороге почти месяц. Я наверняка бы умер со скуки, если бы не дедушка, который старательно рассказывал мне всё, что меня интересовало, ничего не скрывая. Так что когда впереди показались мощные высокие стены замка Алькасар, вокруг которого был расположен большой город Сеговия, я уже много лучше ориентировался в местных раскладах, которые были для меня тёмным лесом до начала этого путешествия. Самое главное, что пытался донести до меня дедушка, я понял: король слабовольная игрушка в руках своего главного фаворита — Хуана Пачеко, который по факту правит страной. В противовес этому правлению клан Мендоса со своими сторонниками, стал возвышать и приближать к королю Бельтрана де ла Куэва, находившегося при дворе и которому Энрике IVраньше просто симпатизировал. Сложные интриги и устранение конкурентов за внимание короля шли постоянно, но маркиз заверил меня, что молодой, красивый и храбрый словно лев, Бельтран де ла Куэва определённо стал больше нравиться королю, чем пожилой Хуан Пачеко, доставшийся ему в наследство ещё от своего отца. Собственно говоря, этим и продажей шерсти были сейчас заняты мой отец и дядя, заключая при дворе не только торговые сделки, но и подкупая или обещая своим сторонникам титулы и земли, когда Бельтран де ла Куэва станет главным фаворитом короля, а к этому всё и шло, как бы не бесился от этого Хуан Пачеко, он же маркиз де Вильена.

— Остановимся в нашем небольшом доме, который я купил специально, чтобы жить в нём по приезду сюда. Король редко надолго выбирается из Сеговии, так что покупка себя давно оправдала, — сказал дедушка, когда наша большая свита, на которую кстати никто не обратил внимание на улицах, въехала в город. Люди явно были привыкшие к подобным зрелищам, что показывало, что такое здесь происходит слишком часто и примелькалось для них.

«Маленький домик», как его назвал глава семьи, оказался раз в пять больше, чем тот, в котором я жил в Риме, так что места там точно хватит на всех, ведь не считая моей охраны, с нами приехало ещё двадцать родственников, пусть и большая часть из них была сопровождающими дона Иньиго.

Бернард и Алонсо ушли договариваться с управляющим домом, как и где мы будем размещены, а к нам вышли отец и дядя, оба удивлённые донельзя.

— Отец! — Диего Уртадо де Мендоса-и-Суарес де Фигероа, помог главе дома сойти с повозки и только тогда увидел в ней ещё и меня, — Иньиго!

— Внук решил посмотреть на столицу, — в присутствии стольких лишних ушей, маркиз был крайне лаконичен, — а поскольку это первый его выезд, я решил составить ему компанию.

Отец тут же понял, что это неосновная причина, и пригласил нас обоих в дом.

— Вас устроят, подогреют воду, так что отдохните, вечером поговорим, — поклонился он главе семьи.

Маркиз Сантильяна кивнул и показал мне, что встретимся позже. Как я не был уставшим и пыльным, но бурлящая во мне энергия, скопившаяся за время в дороге, требовала выхода, так что я решил совместить приятное с полезным.

— Дядя, — обратился я к молодому мужчине, в сутане епископа, — вы не могли бы мне помочь переодеться?

Педро Гонсалес де Мендоса изумлённо посмотрел на меня, на мою свиту, но видя кругом слуг, охранников и ещё много кого, кто вышел посмотреть на приезд маркиза Сантильяна, он кивнул.

— Конечно мой дорогой племянник, — смиренно кивнул он и пошёл за Бернардом, который нёс меня на руках.

Когда мы зашли в выделенные мне комнаты, весьма скромно обставленные, только минимум необходимого, я тут же раздал приказы, отправляя всех заняться багажом и его транспортировкой ко мне, оставшись с дядей наедине.

— Ваше преосвященство, вы хотите стать кардиналом? — поинтересовался я у мужчины, который заинтересованно смотрел, как маленький карлик командует взрослыми.

— Ваше сиятельство, это моя заветная мечта, — с улыбкой сказал он, — но боюсь она так и останется неосуществимой, поскольку испанских кардиналов мало и за возможность им стать всегда разворачивается нешуточная борьба.

Я показал ему на большую шкатулку, которую Бернард занёс в комнату и сразу ушёл и подал ему ключ, который висел у меня на шее.

— Откройте её.

Дядя взял ключ, вставил в отверстие, и крышка большой шкатулки открылась.

— Сверху лежит книга, это мой подарок вам, — показал я на укутанный тканью предмет.

Размотав свёрток, он непонимающе посмотрел на книгу, поскольку она была написана на древнегреческом.

— Копия Ватиканского кодекса, который я попросил сделать для вас, — объяснил я ему, — я планировал перевести его ещё и на латынь и уже в этом виде подарить вам, но острая нехватка времени вынуждает меня подарить его в таком виде.

Дядя вскрикнул и его руки затряслись.

— Ватиканский кодекс? Иньиго⁈ Это было моё самое горячее желание увидеть его! — заволновался епископ.

— Дедушка мне об этом рассказал в письме, так что можете позже поблагодарить и его за этот подарок, — улыбнулся я, — но не это главное. Я хотел поговорить с вами первым и пообещать, что как только на папский престол взойдёт кто-то из моих римских знакомых-кардиналов, я брошу все дела и отправлюсь в Рим просить их о красной шапочке для вас.