— Мои родственники Ваше святейшество, — заметил со своего места тот же епископ, что пытался подловить меня сведениями о титуле, — говорят о том же. У Пиччинино слишком много денег, которых у него не должно быть. А копнув совсем неглубоко, стало известно, что возле него часто видели тех же людей, что до этого рядом с королём Арагона.

— Благодарю вас епископ Пикколомини, — кивнул папа и так посмотрел на меня, словно это я развязал эту войну, а не тот итальянский кондотьер.

— Мы недовольны тем, как вы выполнили эту миссию брат Иньиго, — медленно роняя слова, сказал Каликст III, — боюсь ваша квалификация недостаточная для службы нам и вам нужно будет покинуть все занимаемые должности в нашем секретариате.

— Его преосвященство Орсини уже подписал моё прошение об отставке Ваша святость, — если он думал, что я буду истерить и молить о прощении, то он ошибался, — приношу свои самые глубочайшие извинения, что подвёл вас.

Режим поведения — «отец Иаков» мне стал нравиться самому, поскольку делал из меня с виду покорного и безвольного человека, на это многие покупались и отставали от меня. Вот и Каликст III удовлетворённо кивнул и откинулся на троне.

— Хотел вас также предупредить Святой отец, — продолжил я, — что родители перестали финансировать моё проживание в Риме, так что я вскорости вынужден буду его покинуть.

— Что же, тогда мы не будем вас больше задерживать, — кивнул он и мне оставалось только позвать Бартоло, чтобы он унёс меня.

Когда мы покинули зал, парень спросил у меня.

— Всё плохо синьор Иньиго?

Я покачал головой.

— Для нас Бартоло, всё наоборот, очень даже хорошо. Почти всё готово к отъезду, так что ещё пара встреч и мы можем спокойно уезжать. Ты не передумал?

— Нет синьор Иньиго, — парень решительно покачал головой, — я останусь с вами!

— Тогда тебе придётся повысить жалование, — улыбнулся я, — в новом месте, будут и новые расходы, хотя конечно жизнь в Кастилии и Арагоне много дешевле, чем в Риме.

— Благодарю вас синьор Иньиго, — покивал головой парень, — я не буду отказываться, мне тоже нужно думать о будущем.

— Вот это правильные мысли! — улыбнулся я, похвалив его.

— Уходим? — поинтересовался он.

— Нет, я бы хотел дождаться одного епископа, чтобы с ним поговорить, — я показал ему на лавку, с который был виден выход из комнаты, где заседала курия, — подождём вон там.

Ждать пришлось долго, часа два не меньше, но наконец звери открылись и оттуда стали выходить сначала кардиналы, а затем епископы.

— Ваше преосвященство! — я показал Бартоло взять меня на руки и преследовать одного конкретного, — ваше преосвященство!

Нагнав его, я поклонился недовольному епископу.

— Ваше преосвященство, я не знаю причины, по которой между нами пролегло непонимание, — вежливо и мягко обратился я к нему, — но, если можно я бы хотел объясниться.

— Нам не о чем с вами говорить, вас отовсюду уволили синьор Иньиго, — иронично отозвался он.

— Это так ваше преосвященство, — миролюбиво заметил я, — но мне показалось что Сиена вам чем-то дорога, раз вы переживаете за то, что там происходит и я испытываю небольшую вину за то, что не смог добиться от короля Арагона большего для этой республики.

Видя моё смирение, он задумался и затем нехотя ответил.

— Я епископ Сиены — это мой родной дом.

— Тогда я приношу ваше преосвященство самые глубокие вам сожаления, но король Альфонсо не тот человек, который послушает простого учёного из Рима.

— Вы учёный? — удивился он, и тут же видимо вспомнил, — а, да, припоминаю. Я слышал о вас раньше от синьора Леона Баттиста Альберти и синьора Франческо Филельфо.

— Синьор Леон мой учитель математики и архитектуры, а синьор Франческо был так добр, что показал мне библиотеку папы, — кивнул я, — также я веду знакомство с синьором Веспазиано да Бистиччи и синьором Лоренцо Валла.

— Все очень достойные люди, — удивлённо заметил епископ, — как вас тогда занесло в папскую инквизицию?

— Выполняя просьбу своего наставника, кардинала Торквемада, ваше преосвященство, — склонил я голову, — как я мог ему отказать?

Епископ Сиены покивал головой.

— Возможно я поспешил с оценкой вашей персоны синьор Иньиго, — обратился он ко мне, — приношу вам свои извинения.

— Ваше преосвященство! — ахнул я, — ну что вы! Это я должен извиняться перед вами за то, что не смог помочь вашему дому!

— Мы все понимаем, что это сложно было сделать любому посланцу, — вздохнул он, — меня смутил титул, который вам вручили так быстро.

— Зачем учёному-монаху мирские титулы, Ваше преосвященство, — честно врал я, глядя ему в глаза, — но он будет приносить мне средства, а с отказом родителей в моём содержании, так и вообще не позволит умереть мне с голода.

— Согласен, — покивал он головой, посмотрев на меня совсем с другим выражением на лице.

— Ваше преосвященство, позвольте чтобы загладить ту неловкость, которая между нами возникла и пригласить вас на ужин к себе домой? — попросил я его, — мне бы хотелось больше узнать о происходящем в Сиене, вдруг я снова окажусь в Неаполе и тогда смогу быть более убедителен перед Его высочеством Альфонсо V.

— Хорошо синьор Иньиго, долг перед моей родиной говорит мне не отказываться от любой помощи, которую предлагают, — согласился он с улыбкой, — я буду свободен в следующее воскресенье.

— Буду ждать вас, — кивнул я.

— Тогда до встречи синьор Иньиго, — кивнул он и повернувшись пошёл по коридору в другой зал.

— До встречи ваше преосвященство, — я поклонился ему и с прищуром смотрел ему в спину.

— «Епископ Пикколомини — кто вы? — думал я, — нужно будет навести справки о вас до этого ужина».

— Синьор Иньиго? — отвлёк меня от раздумий Бартоло, — домой?

— Нет, заедем к синьору Альберти, надеюсь он дома, — покачал я головой, — также нужно будет встретиться с синьором Веспазиано, чтобы он занялся покупкой для меня во Флоренции одной книги. В общем поедим в таверне по дороге, поскольку дел у нас сегодня ещё много Бартоло.

— Конечно синьор Иньиго, — кивнул он, неся меня на руках, поскольку моя повозка ждала меня на улице.

30 сентября 1455 A. D., Рим, Италия

День, намеченный мной в календаре, как день отъезда, стремительно приближался. За это время я успел посетить и попрощаться со всеми, кого знал, подарил им дорогие подарки и рассчитался с теми, кому был должен за обучение. Ужины у Орсини и Колонна прошли спокойно и я бы даже сказал по-семейному, причём ни слова в этих семействах при мне не упоминалось о друг друге, в основном разговаривали просто о политике, ценах на товары и банковские услуги. Так что никаких эксцессов не случилось в этот раз, и я был полностью доволен проведённым временем.

Также ещё была встреча с управляющим домом, которого я уведомил, что мы покидаем Рим и оставляем дом уже на следующей неделе, так что он и слуги могут вернуться в него обратно. Из вредности, Алонсо даже собрал и упаковал всё с собой, что мы купили в доме на свои деньги, чтобы итальянцам ничего не оставалось. Ровно также они поступили с нами при заезде, так что он решил им так отомстить.

В общем всё было готово и у меня по факту оставалась только одна встреча, а точнее сказать ужин с епископом Энеа Сильвио Бартоломео Пикколомини, такого было его полное имя, о котором я узнал у своих знакомых гуманистов очень много интересного, так что значительно лучше узнал его и был готов к разговору.

Пришлось даже ради одного ужина достать из уже упакованного багажа мои книги и расставить их на видном месте, чтобы видны были надписи на древнегреческом и латыни. Помимо этого, я попросил всех, кто был с ним близко знаком, замолвить за меня словечко, сопроводив свои просьбы подарками. Так что готовность к беседе с человеком, который неласково встретил меня на курии была максимальной.

— Ваше преосвященство, прошу, чувствуйте себя как дома, — встретил я его повозку на улице, высказывая тем самым максимальное личное уважение, пусть и на руках Бартоло, а затем провёл в комнату, где был поставлен шикарно накрытый стол и два стула. Повар приготовил его любимые блюда, а Алонсо нашёл те вина, которые тот пил, и сейчас епископ явно был поражён тем, как его встретили. В его голосе не чувствовалось больше ни капли недовольства, которое он высказывал мне при первой встрече у папы.