— Я слышал папа ваш наставник синьор Иньиго, — ко мне обратился один из гуманистов, — не хотите подойти к нему и поприветствовать?

— Моим наставником был кардинал Альфонсо де Борджиа синьор, — спокойно ответил я, — а этот папа не хочет обо мне знать.

Мой крайне жирный намёк стал всем понятен и от меня сразу же отстали. Явно увидев, что я остался один, ко мне направились два человека.

— Учитель! — радостно поприветствовал я сеньора Леона, — когда вы будете готовы приступить к изучению языка?

— Возможно позже Иньиго, — поморщился он, — мне поступил заказ на разработку проекта одного дворца, так что начинай обучение без меня.

— Эх, жаль, — пожал я плечами и перевёл взгляд на второго человека, который был рядом с ним.

— Позвольте представить вас, — Альберти тут же спохватился, — Франческо Пацци, флорентийский банкир, который давно хотел с вами познакомиться синьор Иньиго.

— Синьор Франческо, — склонил я голову, — рад знакомству.

— Это взаимное чувство синьор Иньиго, — тридцатилетний мужчина, с острым взглядом тёмных глаз и светло-русыми волосами, склонил голову в ответ.

— Что послужило причиной вашего ко мне интереса синьор Пацци? — поинтересовался я.

— Ваши знания синьор Иньиго, — улыбнулся он, — до меня дошли слухи, что вы весьма умелы в разгадывании различных шифров, а мой знакомый синьор Альберти, к которому я частенько обращаюсь с подобными просьбами рекомендовал вас тоже как хорошего специалиста в этом вопросе.

— «Ага, так вот кто был заказчиком той записки, — понял я».

— Не то, чтобы я был особо хорош или часто этим занимаюсь, лишь иногда помогаю своему учителю, — осторожно ответил я.

— И всё же, я хотел спросить вас, во сколько вы оцените свою работу по улучшению того шифра, который вы разгадывали? Понимаете, наша банковская деятельность сопряжена со многими рисками, а тайна переписки может снизить их наступление.

Я задумался, пытаясь выудить из своих внутренних воспоминаний всё о шифрах и кодах, в принципе я действительно мог улучить многоалфавитный шифр, но другой вопрос стоит ли мне этим заниматься? У меня хватало и своих проблем.

— Тысяча флоринов, — озвучил я ему цифру, за которую готов был взяться за работу.

Его лицо вытянулось.

— Это огромные деньги синьор Иньиго, — осторожно ответил он, — вы уверены?

— Более чем синьор Пацци, — кивнул я, — тысяча за улучшение шифра и ещё пять тысяч, если вы хотите, чтобы я забыл об этой работе.

Флорентиец остро посмотрел нам меня и понял, что за бесценок я не собираюсь работать, а потому поклонился и простился, отходя от нас. Мы остались наедине с Альберти.

— Прошу меня простить Иньиго, — ко мне обратился учитель, — но я не мог ему отказать, хотя он мне самому показался подозрительно активным в этом вопросе, так что я не стал ему ничего говорить, лишь дал общие рекомендации.

— Правильно и сделали синьор Леон, — согласился я, — кто-то хочет знать чужие тайны, за бесценок.

— Полностью с тобой согласен, — кивнул учитель и увидев какого-то знакомого отошёл от меня, сказав, что ещё подойдёт ко мне чуть попозже.

Снова остался я один ненадолго, поскольку ко мне подошла жена хозяина вечера в сопровождении ещё трёх женщин.

— Как вам вечер синьор Иньиго? — поинтересовалась она.

— Просто превосходно синьора, — склонил я голову, — впрочем иного нельзя было ожидать от семьи Колонна.

— Мне говорили, что вы общаетесь с семьёй Орсини, это так? — поинтересовалась она у меня.

— Кардинал Латино Орсини мой начальник синьора Колонна, — я развёл руками, — согласитесь, что трудно не общаться с тем, кто платит тебе жалование.

— А помимо работы? — уточнила она и я понял, что этот разговор был затеян не спроса.

— Джованни Орсини пригласил меня недавно на ужин, чтобы задать ровно те же вопросы, что задаёте сейчас и вы синьора, — улыбнулся я, оставаясь вежливым и открытым.

— Если это не тайна, то какой ответ вы дали ему? — спокойно поинтересовалась она у меня.

— Тот же, что и сейчас вам синьора, — склонил я голову, — я третья сторона, которая хочет быть как можно дальше от разборок двух великих римских семей.

— Орсини — подлецы и проходимцы! — возмутилась одна из сопровождающих супругу Колонны, — как вы можете говорить, что они великие⁈

— То есть вы хотите сказать, что соперничаете вот уже столько лет с ничтожной семьей синьора? — я спокойно посмотрел на неё, — почему же вы тогда до сих пор их не победили? К тому же я лично считаю, что Орсини и Колонна — столпы римской аристократии, так что принижать одну из семей будет несправедливо. Именно поэтому я не хочу занимать чью-то сторону.

— Вы говорите так синьор Иньиго, будто однажды, между нами наступит мир? — изумилась другая женщина.

— Так и будет синьора, — склонил я голову в её сторону, — другой вопрос сколько времени на это уйдет и сколько средств будет бездарно потрачено на это противостояние.

— У вас есть идеи, как нас помирить? — удивилась супруга кардинала.

— Это всегда делается одним способом, — я пожал плечами, — через брак двух наследников.

— Надеюсь этого никто не услышит, иначе на вас разозлятся многие в этом зале синьор Иньиго, — вздохнула она, — хорошего вечера.

— Ещё раз благодарю за приглашение синьора, — склонил я голову.

Женщины отошли от меня, и только я собирался сказать Бартоло, что пожалуй на сегодня хватит и можно по-тихому слинять, как к нам направилась большая толпа молодёжи.

— Постарайся держать себя в руках, — тут же тихо сказал я ему и парень стиснул зубы.

— Вот ты где кастилец, — панибратски ко мне обратился один из парней, сопровождавших Анну Колонну.

— Я могу вам чем-то помочь синьор? — мирно поинтересовался я.

— Да, если уберёшь свою морду с этого вечера, чтобы мы тебя здесь не видели, — ответил он, явно провоцируя меня на конфликт.

— Не помню, чтобы вы меня позвали на этот приём синьор, — задумался я, — мне кажется приглашение поступило от кардинала Просперо Колонна. Или вы считаете себя выше него?

Тот, видя моё спокойствие, переключился на Бартоло, который просто пылал от злости.

— А ты кто? Ослик уродца? — обратился он к нему.

— Бартоло, сын кардинала Мессины, — я поднял руку, заставляя секретаря молчать, и ответил за него, — мы с кардиналом подружились, так что я могу ответить на любые вопросы, которые касаются его сына синьор.

— То есть он просто ваша безмолвная лошадь, — подхватил перепалку ещё один парень, а все с явным удовольствием это слушали, особенно Анна, которая покусывала губы, смотря на меня.

— Ваша мама тоже лошадь синьор? — мирно поинтересовался я, — она девять месяцев носила вас в своей утробе, получается по вашим словам, все женщины — лошади? Я не согласен с вашим мнением, простите синьор.

Парень открыл рот, не зная, что мне ответить, так что вступил в разговор молодой человек самых крупных габаритов.

— Ты урод и это понятно без всяких словесных кружев! Ты посмотри на себя, твоя мать наверно отдалась сатане, чтобы родился такой как ты! — сквозь зубы произнёс он, цедя каждое слово.

— Отвечу вам синьор, словами пророка Исаии, — мирно и терпеливо ответил я на это прямое оскорбление, — «прежде пригвождения ко кресту Иисус предан был на биение. Это служит нам наставлением, что мы должны равнодушно переносить от людей всякое оскорбление и обиду». Так что я буду молиться за вас сегодня вечером синьор, дабы господь простил вас за ваши слова.

— Да он не дворянин вовсе! Если сносит подобное! — радостно воскликнул один из парней, — зачем мы будем тратить время на сопливого монашка? Пойдём лучше повеселимся!

Радостно обсуждая, как они оскорбили меня, и я всё это снёс, они пошли дальше. Я же просто забил на эти детские выходки и задумался, как лучше быстрее отсюда свалить, чтобы этого не заметили.

— Синьор Иньиго! — неожиданно взорвался Бартоло, — да как так можно! Почему вы ответили им достойно⁈ Я же знаю, что вы умеете⁈