— Подозреваю, речь идёт больше об аристократии. Что до простого народа?

— Нет, от чего же. К примеру, и те и другие одинаково часто исполняют в тавернах "фантастический вальс". Вообще все говорят, что… Простите, не важно.

— Я слушаю. Что говорят?

— Это всего лишь кабацкие сплетни.

— Такие сплетни, что о них говорят даже знатные леди? Я жду.

— Говорят, что вы предпочли нашему королю простолюдина. Это многое оправдывает.

— Что, например?

— Что Его Величество вновь выделяет большее внимание искусству высшего света. Самые великие люди искусства всех краёв прибывают в столицу, намереваясь продемонстрировать своё новаторство королю. Чаще он их гонит, но бывают и уникальные личности. Но так или иначе большая часть благ достаётся аристократии. С их уровнем навыков и мастерства услуги могут оплатить только знатные люди. Ещё говорят, всегда можно узнать, что король во дворце по звучанию органа. Его Величество распорядился, чтобы мэтр Мартин переехал во дворец насовсем, дабы услаждать его игрой… Простите меня извинить, я сегодня чрезмерно болтлива.

— Благодарю за беседу, мне есть над чем подумать.

На следующий день мы отправились в земли соседствующего маркизата. Ехать было ни много, ни мало — практически весь день, и то верхом. Небольшой городок на границе казалось был построен специально для знати. В нём не было домов простых горожан, разве что небольшие пристройки мастеров и продавцов при основных заведениях, коими являлись бесконечные магазины тканей, платьев, лент, а так же кофейни на открытых террасах. В общем всё, что может пригодиться для комфортного времяпровождения знати. Однако дальше всё оказалось не так печально и однообразно. Со временем показались магазины с дорожной одеждой. Ожидаемо, что вновь роскошной, но качественной. Весь город говорил о своём предназначении пограничных земель и помощи путникам высшего сословия.

Наконец мы подъехали к высокому зданию в три этажа с огромной зоной пристроек, ограждённых забором. Так понимаю, здесь и лошадей можно оставить. Внутрь нас пустили без вопросов, стражник у входа только мазнул взглядом по Кларис. Выходит, она частый гость здесь. Внутри в просторном холле нас встретил дворецкий, сразу учтиво кланяясь. Я успела удивиться просторному холлу первого этажа, но быстро сообразила, что такое место могло вместить в себя сразу много человек, что удобно для дальнейшего размещения. Гораздо больше меня заинтересовал и порадовал тот факт, как себя вёл отряд. За время наших странствований по разным королевствам они кажется наконец привыкли чувствовать себя свитой и высшим обществом. Сочетая расслабленный вид и безупречную осанку, они выглядели благородно. Только проведя с ними бок о бок последние годы я знала, что они уже внимательно изучили сколько где дверей и откуда можно ждать опасность.

Ожидаемо концерт музыки был запланирован только на вечер, так что день мы с Кларис потратили на то, чтобы подобрать наряды, пока отряд самовольно искал себе развлечения, блуждая по городу.

Сама баронесса ещё с утра распорядилась подготовить нам ложу, оповестив о том, кто будет гостем. Мне нравилось проводить время с Кларис. Будучи уроженкой Герфельда, она искусно владела его языком, понимая и считывая больше информации, чем было сказано, а потому виртуозно обходя неудобные вопросы и замолкая, если разговор уходил не в то русло.

Я была уверена, что уже знаю всё о Герфельде и меня не удивить, но… Но. Раньше хоровое многоголосие я слышала разве что в храмах. Воспевая небо, голоса были как правило мягки и возвышенны. Сейчас начало было таким же мягким, но только на первый взгляд. Начиная обволакивать, голоса словно захватывали в плен неги, не позволяя думать ни о чём. В то же время, из сладкого заточения и не хотелось бежать. Сознание одновременно возносилось к самому небу и вместе с тем с тем низкие голоса альтовых партий погружали сознание к самой Преисподней. Взмах дирижёра и вступают инструменты. Обычно хрупкие скрипки сейчас раскрывались с новой стороны, задавая не ритм, но направление мелодии. А вот и барабаны с трубами. Теперь точно только под землю. Никакого неба и света. Казалось бы и без агрессии, но ощущение мрачного благоговения, переходящего в нечто кошмарное и пугающее. И ровно в тот же миг, когда ещё секунда и можно бежать в панике, ведомой животным ужасом, раскрылось что-то ещё более глубинное и объёмное. Глубже чем страх. И дышать стало удивительно легко, хотя я и ощущала каждый вздох. Поразительно, как композитор может создать такое. Я была уверена, что эта тьма только моя, её никто не видит и не слышит. Но почему-то пришла мысль, что именно так звучит… жизнь? Каждодневная борьба. У каждого живого существа она своя, но понятна станет только тогда, когда рискнёшь заглянуть глубже, чем за страх. Наконец очередной жест дирижёра и хор умолк так же внезапно, как и начал. Остались только удары барабана. Монотонные, с большим интервалом. Звук словно возвращал сознание в реальность. Стихли и они. Несколько мгновений царствовала полная тишина, перед тем, как зал взорвался овациями. И то и другое было уместно, как финальный аккорд. Под поклоны и уход со сцены хористов я посмотрела на леди.

— Любое чувство и событие имеет право быть, княжна.

— Это было… сильно.

Я же задумалась над смыслом фразы леди. «Дать место» чувствам и событиям. Со вторым понятно, что уже случилось от того не сбежать, но чувства. Сколько раз бывало, что даже являясь княгиней свободных не имела права проявить эмоции. Когда-то это было нужно для поддержания боевого духа, когда-то во избежания славы истеричной натуры, а когда-то не желая афишировать терзания сердца. Но одно дело не показывать чувства, а другое — не испытывать.

Пока я размышляла, на сцену вышел мужчина. Чёрные прямые волосы, худощавое телосложение до состояния впалых щёк, крайне узкие брови и весьма своеобразный взгляд. Не сказать, что смотрел на публику высокомерно, но цену себе знал. От того любопытнее был его вид. Прямые брюки с широким поясом, обилие перстней на руках, чёрная лёгкая рубашка расстёгнута на верхние пуговицы, а рукава закатаны почти до самого локтя. Складывалось ощущение, что он просто проходил мимо и решил выйти на сцену.

Мелодию исполняемой же арии я узнала с первых нот нежной флейты. «Это утро спустя». Мрачная красивая ария о безответной любви издали. Впервые я её услышала в столице с Робертом. Но там исполнял её молодой парень, сейчас же на сцене взрослый мужчина. Все вопросы отпали, когда он запел. Низкий хриплый голос идеально подходил как внешности исполнителя, так и тексту. Сейчас я смогла понять текст полностью, вместе с тем на какое-то время забыла, как дышать. Тогда Роберт говорил, что пригласил юношу специально, но как по мне, певец перед нами гораздо точнее знает, о чём поёт. Он не пел, а проживал каждую строчку.

Но всему приходит конец. И арии и концерту в целом. Благо, это было последним.

— Кажется, начинаю понимать, почему эта ария любимая у Его Величества.

— М? — я обернулась к леди, возвращаясь в реальность и смаргивая влагу.

— Я помню вас на балу в честь окончания войны… Вы были такая "живая"… "Чувственная"… Сияли, затмевая всех в бальной зале.

— А сейчас? — Усмехнулась, стараясь не выдавать свою заинтересованность. — По-вашему, я мертва?

— С тех пор, как вы появились на моём пороге в вас словно совсем нет никаких чувств и эмоций. Впервые они отразились только сейчас.

— Если я их не выказываю, это не значит, что их нет.

— Не спорю, всего лишь говорю о том, что вижу.

Возвращаясь вечером в гостиничный дом, увидела идущих с другой стороны улицы отряд. Как ни странно, но они шли вновь активно общаясь и даже смеясь. Может, всё не так плохо и им тоже хорошо? У Лира и Элейны увидела в руках по нарядному мешку. Даже Йохан нёс в руках небольшую коробочку. Письма уже отправили, значит, это подарки? Или, возможно, они просто приобрели что-то для себя? Обрывая ход своих мыслей и догадок тряхнула головой и поспешила в свои покои. Пусть развлекаются как хотят. Это их жизнь и их честно заработанные деньги.