— Луи и Морис, мои сыновья.

Имена я забыла практически сразу. Мне было так хорошо, что все силы уходили на то, чтобы держать себя подобающе княжне.

— Скажите, Кларис, как вы узнали, что я княжна, а не кто-то ещё?

— Вы были на балу, вас сейчас любой аристократ узнает если не лично, то по описанию. Вы не помните меня, но в этом нет ничего зазорного. Предлагаю продолжить все разговоры завтра. Подозреваю, вы устали с дороги и хотите отдохнуть. Вам следовало предупредить заранее, мы бы привели лошадей и вам бы не пришлось идти целый день пешком.

— После плавания полезно размять ноги, но вы правы, я хочу удалиться и отужинать, а также принять ванну.

— Разумеется. Вас проводят.

Я никогда не была конкретно в этом поместье, но оно ведь должно отражать общий настрой королевства? Мне же казалось, что всё неуловимо изменилось. В тёмных тонах больше не было агрессии, а цвета не были вычурными и несуразными. Всё было со вкусом и органично. Особенно меня порадовали покои в глубоких серых, но не чёрных тонах. Такое сочетание успокаивало. То ли я слишком устала с дороги, то ли скучала по королевству больше, чем могла представить, но с каждой минутой, проведённой в доме баронессы всё меньше хотелось уходить. Спокойно и уютно. Ванна в маленькой комнатушке смыла дорожную пыль, а поздний ужин, принесённый в покои согрел и нутро.

Переодевшись в шёлковое ночное платье, услышала мелодию с улицы. Подойдя к окну и отодвинув тяжёлую штору, увидела скрипача, что расхаживал средь кустов двора. К тому времени ночной мрак уже спустился на улицы королевства, но небрежный пучок Дэвида, с разной длинной волос узнала без труда. Мелодия была нежной, но с печальной нотой надрыва. Совсем скоро из-за облаков вышла луна. Большая, круглая и ослепительно белая. Покрывая простор лёгкой вуалью серебра, она ярко обрисовывала рельефы ближайшей архитектуры, улиц и парков. Теперь точно верю, что я в Герфельде. Вновь посмотрев на скрипача, самозабвенно отдавшегося музыке, с улыбкой подметила, что Дэвид точно отсюда. Ему не нужны были слова, чтобы передать что думает и чувствует, но его все поняли. Теперь точно можно позволить себе расслабиться и пойти спать.

Утром чувствовала себя свежей и отдохнувшей. Отрадно было видеть за завтраком отряд за одним столом с принимающими нас баронессой с сыновьями. В первый момент я даже удивилась, но потом сообразила, что в отличие от большинства воителей отряд всё же по прежнему является моей свитой, а значит совершенно на том же уровне, что и сама аристократия. Сейчас, отдохнув с дороги я могла внимательнее изучить как убранство интерьера, так и одежду баронессы. Особое внимание привлекали не только мелкие складки и воланы на вороте и у талии платья, где талия переходила в юбку, но и красивое объёмное кружево. Обычно, рисунок словно крепился на основание сетки, из-за чело держался ровно, как бы его не мяли. Но здесь между вензелями и элементами не было связующих нитей, но узор превосходно сохранялся. Знаменитое кружево Герфельда, поняла я. На сколько помнила, достаточно дорогое, ведь ткалось вручную.

— Вы так внимательно меня изучаете, словно намереваетесь смутить. — Открыто рассмеялась баронесса.

— Ни в коем случае не преследую таковой цели. Меня всего лишь заинтересовало кружево.

— Ручная работа.

— Наслышана. Хотя в сущности так можно сказать про любой элемент одежды и ткани. Человек заправляет нить в ткацком станке, ровно как и окрашивает её.

— Если у вас нет планов, то мои сыновья с удовольствием проводили бы вас в нашу мастерскую.

Все посмотрели на сидящих за столом молодых баронов, Лир закашлялся, пытаясь скрыть смех, остальные тоже улыбнулись. По молодым юношам было видно, что они точно не ожидали такого предложения от матери. В глазах одного из них застыл ужас, почему-то практически сразу сменившийся смущением, другой лишь тяжело вздохнул.

— Благодарю за предложение, но я бы хотела посетить ваш сад. Наблюдая вчера вечером из окна, мне показался он любопытным, но уже было слишком темно, чтобы разглядеть хоть что-то.

Сад был ярким и словно не из этого мира. Все формы, способы цветения и листья узнаваемы и знакомы, но сам окрас…

— Осенний цвет не столь нежен, как летний и тем более весенний, но мне импонирует гораздо больше. — Кларис спокойно и буднично прошла вглубь.

— Это ужасно красиво.

Мне показалось это словосочетание наиболее уместным. Декоративные цветения могли иметь чёрные края листьев, но сочные изумрудные основания и жилы. Были и те, что начинали как тёмная клякса у основания, но расходились сочным чистым цветом белого, лилового или синего к краям лепестков. Конечно, были и обычные кустарники и деревья, имеющие красную и рыжую листву, присущую этому времени года. Но только здесь заметила, сколько оттенков имеет чёрный цвет. Начиная от благородного фиолетового и пурпурного, до иссиня-черного и изумрудного. Не редко сочетая при этом контрастные акценты. Так, например абсолютно жёлтые сердцевины бархатных фиалок выглядели как звёзды на ночном небе в окружении синих и чёрных лепестков.

Медленно рассматривая цветник, начала узнавать и остальные цветы. Выходит, оттенок был больше особенностью сорта. Как удивительно, но это простое открытие позволило гораздо проще и легче смотреть вообще на всё вокруг, включая архитектуру, интерьер и одежду. Всё вокруг перестало казаться чем-то далёким и недоступным, а стало понятным и логичным. Просто особенность королевства, как и сорт у цветов.

Как и договаривались, следующим местом, куда направилась, стала мастерская. Невысокое здание всего в два этажа выглядело очень большим за счёт первого этажа и небольших пристроек к нему. Высокие арочные окна были уже привычно украшены каменным декором по верхнему краю.

Когда широкие створки распахнулись, то на нас обрушилась какофония тонких нот цокота и шуршания. Огромные окна заливали светом ряды столов, за которыми сидели пряльщицы. Оглядевшись, подошла к ближайшей мастерице. Изделие перед ней было приковано иголками к подложке, поверх которой был закреплён рисунок, по контуру коего и создавалось изделие. Мастерица быстро перебирала в пальцах маленькие деревянные колышки с закреплённой к ним нитями. Ударяясь друг об друга, они издавали тонкий звук. Сам по себе довольно мелодичный, но учитывая что женщина творила не одна, то звук усиливался, сливаясь в общий цокот. Я же вновь почувствовала себя кошкой, что хочет поиграть с клубком. С огромным интересом наблюдая за нитями и колышками цепко следила за каждым движением рук умелой мастерицы, но всё равно не успевала уследить, как переплетения нитей формируются в узор. Стараясь найти источник шуршания, вновь огляделась по сторонам. За другим столом мастерица как раз отложила в сторону все инструменты и отсоединяла кружевное полотно вместе с иголками от основания, что, собственно и создавало такой звук. Наблюдать за этим процессом было не менее увлекательно, чем за созданием. Следующим шагом молодая женщина начала аккуратно вытаскивать иголки, складывая их в специальную шкатулку.

— Что это будет? — Не удержалась я от вопроса, когда последняя игла была убрана в шкатулку.

— Пояс, декор к вечернему платью, — в подтверждение своих слов, женщина приложила готовое изделие к себе, — застёжки не будет, только зафиксировать на ткани.

Женщина уже собралась убирать в сторону изделие, когда я всё же остановила её, задержав кружево на поясе мастерицы.

— Здесь напрашиваются камни. Россыпь маленьких кристаллов не только бы подчеркнула утончённость изделия, но и добавила роскоши.

— Благодарю за совет, попробуем воплотить.

Продолжив путь дальше по мастерской и с интересом наблюдая за работой, наткнулась на занятную картину. У одного из столов стоял Луи, младший сын Кларис, общаясь с молодой девушкой. Оба мялись и ужасно стеснялись, но подозреваю и симпатия была взаимной. Старший же Морис предпочёл остаться почти у самого входа. Впрочем, его было хорошо видно, чем и пользовались некоторые мастерицы, бросая на него весьма заинтересованные взгляды. Так вот почему они оба так напряглись, когда мать предложила им проводить меня.