Поцеловав Алису в подбородок, спускаюсь губами по шее, и, придерживая за спину, поднимаю на ноги.

Она бросает на меня наполовину встревоженный, наполовину непонимающий взгляд.

Я остаюсь стоять на коленях. Сжимаю ладонями ее задницу и целую подрагивающий живот сквозь сорочку, не сводя глаз с Алисы, когда подцепляю ее трусики и стягиваю вниз.

Алиса с приоткрытым ртом смотрит, как я переключаюсь на сорочку и спускаю сначала одну бретельку с угловатого плеча, затем проделываю то же самое со второй, позволяя атласной ткани соскользнуть вниз, но Алиса ловит ее и удерживает, прижав к животу.

Я отмечаю этот жест лишь краем сознания: мой взгляд, все мое внимание сосредоточено на ее острых розовых сосках.

Потребность попробовать их разжигает внутри такой огонь, который невозможно погасить. Он уже ничему и никому не подвластен. И вспыхивает во сто крат сильнее, когда я наконец получаю желаемое, подтолкнув Алису к себе и втянув ее сосок в рот.

Я не могу бороться со стоном, он вибрирует на ее коже, пока я с новой силой обхватываю грудь губами и провожу языком по тугому комочку.

Алиса дергается, цепляется за мои плечи, и ее сорочка с шорохом падает вниз.

Вряд ли Ведьма может это заметить: она задыхается, пока я с жадностью поглощаю сначала один сосок, потом переключаюсь на другой под ее прерывистые вздохи и стоны.

Я слегка прикусываю его, и дрожащее тело покрывается мурашками, которые я остро чувствую под ладонями.

Немного потеряв контроль, я чуть сильнее впиваюсь в мягкую плоть, вырывая тихий вскрик изо рта Алисы.

— Черт, прости, детка.

Стремительно зализываю место укуса, извиняясь за свою несдержанность.

— Не… останавливайся, — сипит она, путаясь пальцами в моих волосах.

Я усмехаюсь, сгребая ее упругие груди, и скольжу между ними губами, веду носом по нежной коже, перехожу на влажные поцелуи.

Но замираю, когда замечаю горизонтальный рубец внизу живота. Когда до Алисы это доходит, она мгновенно напрягается, но я прижимаюсь к нему губами, не задавая вопросов.

Сейчас не время для них, сейчас я хочу молча забрать поцелуями всю боль этого шрама, потому что тогда меня не было рядом.

Он другой, не такой, как те, на ее спине, которые практически невозможно почувствовать под пальцами, но я чувствую. Я хочу стереть поцелуями все следы на ее теле, которые однажды причинили ей боль.

С нежной настойчивостью опускаюсь все ниже, и Алиса начинает ерзать в моих руках, а как только язык касается влажной киски, ее сотрясает дрожь и подкашиваются колени, но я крепко держу свою девочку.

Поднимаю взгляд и смотрю в затуманенные глаза, на раскрасневшееся лицо, обрамленное слегка растрепанными волосами. Черт возьми, такая сексуальная, что член дергается от одного ее вида.

Продолжая смотреть на Ведьму, медленно провожу языком по клитору перед тем, как втянуть его в рот и заставить Алису заискриться в моих руках.

Она кончает быстрее, чем я ожидал, запрокинув голову и накрыв рот ладонью, чтобы сдержать стоны, которые я все равно слышу.

Я продолжаю целовать ее затвердевший бугорок, поглаживая ладонями бедра, пока Алиса не оседает и мы не сталкивается нос к носу.

На моих губах — ее вкус, и я делюсь им, впиваясь в ее рот медленным глубоким поцелуем.

Алиса пытается успеть за движениями моего языка, но ей мешают короткие частые вздохи.

Я сжимаю маленькую задницу Ведьмы и притягиваю к себе, чтобы мой пульсирующий стояк оказался зажатым нашими животами; судорожно выдыхаю, чувствуя, как член дергается, желая оказаться внутри нее.

— Блядь… — сдавленно шиплю и подаюсь бедрами вперед, создавая необходимое трение. — А-а-а, — стону, царапая зубами по ее щеке, — пиздец какой-то… голову сносит от тебя… — Обхватываю губами скулу и веду по ней языком. — Черт… девочка моя, — хрипло вырывается из меня, прежде чем я вновь набрасываюсь на ее губы развязным влажным поцелуем. Сожрать ее готов.

Алиса впивается пальцами мне в затылок и стонет прямо мне в рот.

Твою мать. Это же чистый кайф.

А она еще даже не впустила меня внутрь.

Сжимая ее задницу, я продолжаю двигать Алису, чтобы член ощущал каждое прикосновение, в котором он пиздец как нуждается.

Ведьма приподнимается, и я воспринимаю это как приглашение: обхватив ладонью основание, хочу направить член в нее, но когда головка касается входа, Алиса вздрагивает и ахает мне в губы.

Она прижимается лбом к моему, крепче обняв за шею. Мы задыхаемся этим моментом. Она смотрит мне в глаза, ее взгляд танцует огнем на коже.

Я скольжу ладонями по ее миниатюрному сладкому телу, она немного неуверенно гладит мои плечи и дрожит от напряжения и предвкушения.

Мне приходится напомнить себе, что я должен быть мягче, должен увериться, что она готова. Но когда головка проникает в горячую тесноту ее киски… Ебать… Я не знаю, как мне удается сдержаться и не кончить только от одного этого ощущения. Алиса задыхается, впиваясь ногтями в мою шею. А потом я слышу ее прерывистый шепот:

— У меня… никого… не было…

Прикрываю глаза и проглатываю стон, погружая член еще глубже во влажный жар. Алиса выгибается дугой и стонет. Сука. Звук пробирается под кожу, заставляя закипеть кровь, и опускается в пах, не облегчая ситуацию.

Я утыкаюсь лбом в плечо Алисы и, стиснув зубы, толкаюсь бедрами, вынуждая принять меня полностью. Она ошарашенно охает, и я едва успеваю прикрыть ей рот ладонью.

Заглядываю в горящие глаза, пытаюсь прочесть эмоции, но ничего не выходит. Она так напряжена, что я начинаю испытывать страх.

— Ты в порядке? — тихо спрашиваю и убираю руку, чтобы услышать ее едва уловимый шепот.

— Почти… — она судорожно облизывает губы, — ты…очень большой.

Сдавленный смешок сотрясает меня, и она болезненно морщится.

— Прости…

Придерживая Алису и оставаясь внутри, укладываю ее на спину.

Ведьма тяжело дышит.

— Думаю, так будет полегче.

И когда она кивает, я закидываю ее ступню себе на спину, раздвигая ноги пошире. Алиса сама подается мне навстречу и тут же ругается:

— Вот черт…

Я выдавливаю подобие улыбки и теперь сам делаю поступательное движение, выходя и проникая по новой. Алиса зажмуривается.

— Этот презерватив… господи, так щекотно…

Я сдавленно усмехаюсь.

— Блядь. Теперь я буду думать, что это он делает всю работу.

— Нет, нет… — Я снова толкаюсь в Алису, и ей приходиться сжать губы. — Боже… Еще. Хочу еще.

— Уверена? — выдавливаю из себя.

— Да.

Я просовываю руку ей под спину и обхватываю затылок ладонью, второй фиксирую бедро и начинаю двигаться, стараясь приблизиться к ритму, который мне подходит. Но потом приходится прикрыть Алисе рот — если она сейчас разбудит нашего сына… я, черт возьми, сдохну.

Мои толчки становятся грубее, заставляя ее стоны разбиваться о мою ладонь горячей вибрацией.

Блядь. Я так близко, что совершенно не могу контролировать темп. В комнате слышно только мое тяжелое дыхание, приглушенные стоны Алисы и быстрые влажные шлепки наших тел.

Алиса вытаскивает язык и облизывает мою ладонь, это, нахрен, становится последней точкой в истории моей выдержки.

Я отрываю руку от ее рта и, впившись в губы собственническим поцелуем, начинаю трахать так, что стоны переходят в животные рычания. Алиса впивается пальцами в мои плечи, пока я поглощаю ее со всех сторон. Даже когда спина вспыхивает огнем, который вихрем проносится вниз по позвоночнику и заставляет яйца напрячься, я не прекращаю целовать Алису.

Ни когда ее трахаю, как гребаный неандерталец, и напряжение сковывает все мое тело.

Ни когда кончаю, погрузившись в Алису так глубоко, что ее спина отрывается от пола и, повернув голову, она кусает мою руку, удерживающую шею, и кончает со мной второй раз.

Она дрожит подо мной, крича сквозь сомкнутые на моей коже зубы, а я едва не придавливаю ее всем своим весом, когда на мгновение в глазах темнеет от опустошающего кайфа.