Да ну на хер.

Я чувствую, как улыбка растягивает мои губы, и опускаю голову, не веря, блядь, своему счастью.

— Мне нужно возвращаться…

Я несколько раз киваю и отступаю, чтобы дать ей пространство.

Алиса судорожно выдыхает и поднимается на одну ступеньку.

— Ну… пока?

Я царапаю зубами нижнюю губу.

— Пока.

Стоим так еще с минуту, а потом я снова поднимаюсь и целую ее.

Выходит немного грубо и невпопад, но что я могу сделать, если меня кроет от нее.

Я заставляю себя отстраниться. Алиса прижимает ладонь к губам. Краснеет и, усмехнувшись, пятится назад.

— Я позвоню. Завтра.

А потом разворачивается и убегает. Я каким-то чудом не гонюсь за ней, чтобы попробовать еще.

Хорошего помаленьку, да?

— Я жажду подробностей! — раздается из динамика хитрый голос подружки, вместо: «Привет, Алиса! Как дела?»

Закатываю глаза, прижимая телефон ухом к плечу, продолжая вытирать посуду насухо.

Было бы лучше хранить от этой задницы все в секрете, но… разве это возможно? Во мне все кипит! Мне нужно с кем-то поделиться. И ближе Лены у меня никого нет.

— Так! Самойлова! Что за пауза? Выкладывай! Нечего там подбирать для меня выражения! Говори как есть!

Я усмехаюсь.

— Эм… — При воспоминании о вчерашнем вечере мое сердцебиение ускоряется. — Ну… все прошло… хорошо.

— Ох! Иди ты в задницу со своим «хорошо», — передразнивает она меня. — Эту версию ты можешь бабе Люсе рассказывать. А мне, будь любезна, выложи все вплоть до грязных подробностей.

Я облизываю губы, сдерживая улыбку. Поднимаюсь на носочки и ставлю тарелку в шкаф.

— Ну мы были в заброшенной водонапорной башне, там очень красиво, кстати. И вид шикарный. — Лена безнадежно вздыхает на другом конце провода. — Ребята внутри накрыли нам стол, создали романтический вайб, даже достали где-то шампанское. — На секунду задумываюсь. Хмурю лоб. — В общем-то, никаких грязных подробностей нет. Мы станцевали медляк. Все мило и мурашечно. Возможно, у меня были бы подробности погорячее, но мне позвонила подруга с не очень хорошими новостями и разрушила волшебный момент.

— Вот же сучка. И как земля ее носит?

Я хихикаю.

— Он, кстати, сам предложил меня отвезти, ну и потом помощь предложил. А я не стала отказываться, как ты уже успела понять.

— Ну это прогресс, я считаю!

— Ага. — Я бросаю взгляд на Кирюшу, который возится с картошкой в тарелке, беспощадно давя ее в кулачках. — И я ни разу не пожалела. Знаешь, мне кажется, Илай изменился в лучшую сторону. Он вообще не похож на свою прошлую версию. Думаю, мне это нравится.

— Ты скромничаешь. Такой счастливой я тебя не слышала никогда.

— Думаешь, я счастлива?

Разворачиваюсь и, подперев бедрами раковину, обнимаю себя под грудью. Глупый вопрос. Ведь я и сама знаю ответ на этот вопрос. Потому что, когда я смотрела на милейшую картину, как Илай несет спящего сына на руках и укладывает его в кроватку, я была готова разрыдаться.

— А почему нет? — голос подруги возвращает мое внимание. — Этот парень красив как грех и галантен как джентльмен, по крайней мере, с тобой, — добавляет она гнусаво. — К тому же он отец Кира. И не убегает от своей ответственности! По-моему, это гребаный джекпот, милая! — поет Любова.

— Но это не отменяет того, что он может быть засранцем, — признаю я, потирая пальцами лоб.

— Алис, он более чем засранец. Он ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ ЗАСРАНЕЦ, понимаешь? Просто есть такие парни, у которых это качество висит на шее, как золотая медаль после олимпиады. Это не плохо и не хорошо. Это данность, которая придает им чуточку шарма и плохо влияет на наши гормоны.

Я вскидываю брови.

— Вау! — выдыхаю пораженно. — И откуда у тебя такие познания о засранцах?

— А это уже конфиденциальная информация! Тем более для той, которая не собирается рассказывать мне о поцелуе с горячим парнем.

Я щурюсь, вскидывая руку:

— Что? О каком поцелуе ты говоришь?

— О том самом, милая, при воспоминании о котором тебе становится чуточку жарко.

— Ой, иди ты!

В трубке раздается визг, и я, поморщившись, беру телефон в руку, чтобы чуть отстранить.

— Я знала, знала, знала! — тараторит Лена. — Ну и как он? Хорошо целуется?

Я давлюсь смешком.

— Эм… Я… Да, — сдаюсь. — Вообще-то, даже очень хорошо. Думаю, твое платье тоже плохо повлияло на его гормоны.

— Охренеть, — протягивает она. — Надеюсь, мне не придется проверять его под ультрафиолетовой лампой?

— Эм… Ну все. Пока.

Я скидываю и, прижав телефон ко лбу, смеюсь.

Лена такая Лена!

Уже позднее в комнате, валяясь на диване и наблюдая за тем, как Кирюша строит пирамидку из кубиков, а потом с удовольствием ломает ее, я думаю о его отце, которому я обещала позвонить, но смелости так и не набралась.

Вчера он прислал мне сообщение, после того как уехал.

«Это был самый лучший день рождения. Спасибо, что провела этот день со мной».

Простое сообщение без намека на пошлости. И я перечитываю его, наверное, уже в сотый раз.

Как и сегодняшние сообщения от парней.

«Спасибо тебе! Ты супер!»

«Да, Алис, спасибо! Дамирович в шикарном настроении».

«Приезжай к нему почаще».

Улыбаюсь и заставляю себя подняться, чтобы начать собираться на работу.

Но перед тем как убрать телефон, открываю переписку с Багировым и печатаю ему короткое сообщение:

«Не могу перестать думать о тебе».

Щеки тут же краснеют, я чувствую, как их кусает жар, а я в ответ кусаю нижнюю губу, сомневаясь, стоит ли такое отправлять, но тут же быстро тыкаю в экран, блокирую и, откинув гаджет в сторону, поднимаюсь на ноги и иду к шкафу.

У меня потрясающее настроение. С самого утра. И его не в силах испортить даже ночная смена в приемном отделении. Потому что я постоянно прокручиваю в голове события вчерашнего вечера. Начиная с момента, когда Илай нес своего сына на руках, при этом выглядя совершенно неуверенным и даже растерянным, и заканчивая его прикосновениями, вызывающими мурашки на коже, и поцелуями, захватывающими до дрожащих коленей.

Сложнее, когда я думаю об этом на работе и ощущаю постоянный дискомфорт от краснеющих щек, скручивающихся узлом мышц живота и напряженных бедер.

Хотела бы я, чтобы вчера Илай зашел дальше?

Не уверена. Потому что если один только его поцелуй выбивает почву из-под ног, вызывая такие эмоции, то мне страшно.

Я давно не чувствовала ничего подобного. Вообще-то ни с кем. Кроме него.

Но теперь, спустя время, чувство стало всепоглощающим.

Встряхиваю головой. Так… работа не место для подобных мыслей. И как только у меня получается не думать о Багирове, она становится более удручающей, и я начинаю действительно уставать.

Возможно, все дело в том, что смена подходит к концу, но что-то мне подсказывает: я чувствовала бы себя куда лучше, если бы могла и дальше витать в фантазиях о горячем парне.

Наверное поэтому я даже не могу описать свои эмоции, когда, выйдя из приемного отделения, вижу припаркованный внедорожник, возле которого стоит Багиров. И нет. У него в руках не цветы и не плюшевый медведь. У него в руках пакет из закусочной и стакан кофе.

Тяжело сглатываю и с трудом передвигаю ногами.

— При-вет? — нервно улыбаюсь, сжимая ручку сумки крепче.

— Не уверен, что это полезный завтрак, но, думаю, ты оценишь. — Он шлет мне однобокую улыбочку и, оттолкнувшись от машины, открывает дверцу.

В нос ударяет головокружительный аромат моего любимого чизбургера и картошки фри.

Господи, Илай определенно знает, как подобраться к моему сердечку.

Господи, я такая голодная, что у меня нет сил быть скромной.

Я думала, у меня получится дотерпеть до дома, где я со спокойной душой смету все до последней крошки и при этом не буду париться, как выгляжу со стороны. Но у меня не выходит. Черт. Я и пяти минут не продержалась. Ладно. Только откушу один разок…